В таком состоянии цивилизация может быть только равновесной.
Ее основные признаки состоят в следующем.
Во-первых, она должна находиться в экологическом равновесии с природой, то есть она должна вернуться в основном к присваивающей экономике с сохранением и добавлением некоторых ресурсосберегающих технологий.
Во-вторых, отказавшись от сложной государственной системы управления, цивилизация должна вернуться к простейшим формам общественных отношений в виде локальных самоуправляющихся ячеек различной направленности по видам деятельности, связанных между собой не только горизонтально, но и вертикально, в отличие от первобытных общин.
В-третьих, задачами цивилизации должно быть не развитие технологий и общественных отношений, а самообеспечение в отношении создания для каждого человека приемлемых жизненных условий и поддержание функционирования самоуправляющихся ячеек без появления крена в сторону их отхода от самоуправления. Для этого единственным «лекарством» является максимально частая ротация избираемого управляющего персонала.
В этом отношении отличие данной структуры от первобытных общин состоит в более высоком уровне сознания членов самоуправляющихся ячеек, накопленном за шесть тысячелетий предшествующего цивилизационного развития, и, в связи с этим, появлением возможности сознательного решения всеми членами ячеек возникающих проблем в рамках простейших структур.
В-четвертых, свободное время каждого члена сообщества, которое может быть весьма значительным благодаря сохранению ряда производящих пищу и предметы быта технологий, должно быть посвящено его саморазвитию в той сфере, к которой он имеет склонности: искусству, ремеслам, борьбе с болезнями, процессу обучения соплеменников и т.д.
Таким образом, цивилизация как бы консервируется. Конечно, рано или поздно она разложится, но время ее существования и вполне спокойной жизни людей в ней может быть на порядки длительнее, чем время существования известной нам технологической цивилизации.
Однако более вероятен безусловно, вариант полного крушения цивилизации вследствие того, что наднациональная элита, а также правящая элита США вряд ли захотят отказаться от власти над миром.
Для равновесной экологической цивилизации индивидуализм теряет свою значимость, поскольку развитие в ней исключается. Более того, индивидуализм разрушает ее коллективистские начала.
Поэтому напор, агрессивность, конкуренция и, отчасти, креативность отходят на второй план, а на первый выходят терпение; склонность к коллективной равноправной деятельности, заключающейся в исполнении обязательных работ всеми без изъятия с частой ротацией, но без отказа использования тех или иных способностей членов ячейки; в отсутствии требования чрезмерного, ограничивающееся тем, что доступно в условиях отказа от частной собственности; в умении не отступать перед трудностями в непосредственном общении с природой, потребляя ее блага, но без попыток преобразовывать ее коренным образом; в стремлении бескорыстно приносить пользу ближним, применяя собственные умения и способности, которые постоянно тем самым развиваются и укрепляются.
Такого рода поведение каждого и всей ячейки не вызывает противоречий, а как бы вписывает существование каждого в общий поток скромной, но благоустроенной и благополучной жизни, который, конечно, не нирвана, но позволяет всем желающим ощущать себя довольно близко к ней благодаря единению всех в этом потоке.
***
Если теперь обратиться к характеристике сложившейся исторически за тысячелетие общности людей на пространстве от Балтики до Тихого океана, костяком и системно-образующей народностью которой являются русские, то можно отметить соответствие психотипа членов общности, занимающей это пространство, психотипу личностей, составляющих ячейки равновесной экологической цивилизации.
Действительно, освоение громадных пространств русскими в течение нескольких сотен лет происходило, в отличие, например, от освоения пространств Северной Америки переселенцами из Европы, уничтоживших аборигенов почти полностью самыми варварскими методами, практически, бескровно. Более того, русские всегда начинали развивать дикие или полудикие народности Сибири и Средней Азии, открывая школы, строя дороги и дома, приобщая аборигенов их к собственной культуре.
Тем самым они наглядно проявляли не отторжение от коренных народностей этих регионов, а оказывали помощь этим народностям, оказавшимися теперь ближними, не разрушая их традиции и верования.
Объяснить подобное добросердечие русских можно событиями истории русских, предки которых достаточно настрадались от набегов и войн, а они, как наследники, приобрели вечное сочувствие к страдальцам, радение обо всём «бедном» мире, и чувство отвращения к богачам и насильникам. Но не только это приобрели они, защищая многие сотни лет свою родину, не давая ее в обиду никому. Русские приобрели свойство непокорности никому и ничему: русские не уступают и не сдаются, несмотря на все препятствия и трудности на их пути.
Сложность жизни в переменчивом климате, где плодородные почвы были редкостью, а урожай мог быстро погибнуть под натиском стихии, выработали у русских чувство взаимной поддержки, терпение, умение быстро находить возможность выхода из сложившихся неблагоприятных природные условий, умение жить скромно, без изысков, уважать природу, которая так или иначе, но приносит дары и стремиться искать эти дары в окружающем пространстве, которое как раз, в отличие от стран Европы, оказалось перед ними за Уралом, и которое они сумели освоить, не уничтожив природный рельеф и в согласии с коренными народностями.
Русские, вынужденные постоянно преодолевать сопротивление среды, не могли удалиться от страданий, и поэтому оценивают мир не только как возможное удобное место для проживания, а как позицию для борьбы с трудностями всеми возможными способами.
Понимая, что всё конечно, русские не могли не принять христианство, которое обещало им гармонию только после смерти, но при условии честного и справедливого поведения при жизни.
Всё это и владение одной седьмой частью мировой суши со всеми ее богатствами, которое дает русским чувство превосходства над всем остальным миром, испытывающим в лице его правящей элиты всегдашнюю зависть к России и стремление уничтожить ее или, по крайней мере, разделить ее территорию; но это превосходство русских выражается отнюдь не в презрении к остальным народам, а в стремлении хоть как-то помочь всем «униженным и оскорбленным», поделиться с ними, хотя пока русские не могут помочь сами себе из-за предательства местных компрадоров, разоряющих страну.
К тому же, русские люди еще не успели полностью пропитаться индивидуалистической идеологией Запада. Философ А. А. Зиновьев писал о феномене индивидуализма так: «Индивидуальность человека как самостоятельного «Я» есть изобретение западной цивилизации. Последняя разрушила коллективистские основы человеческого бытия и развила на их месте объединения людей, обладающих самосознанием «Я», то есть изобрела целесообразные и рациональные организации. Но природная потребность не умерла совсем. Она где-то дремлет, а время от времени вспыхивает в стихийных формах, в частности, - в массовых движениях. Однако в условиях западного общества эта потребность не может породить устойчивый образ жизни для большого числа людей» [10].
Над индивидуализмом у русских, глубинно, как правило, преобладает стремление к помощи соседу, попавшему в беду, тяготение к общему равноправному труду, что существует как наследие еще недавнего общинного крестьянского прошлого в суровых условиях северной страны, где без поддержки ближнего трудно было выжить, а также того, что индивидуализм в СССР не поощрялся.
Это и отсутствие в сознании русских людей свойства приспосабливаться ко всему, подобно японцам, смирившимися, несмотря на свою самурайскую гордыню, перед американцами, или немцам, пресмыкающихся перед недавними победителями-американцами, или свойства мимикрировать, подобно китайцам, прикидывающимися индифферентным ко всему, а на самом деле, стремящимися подобрать все, что «плохо лежит», в том числе и Африку, и русский Дальний Восток. Это благородное свойство оставаться при любых обстоятельствах самими собой выросло за многие сотни лет у русских людей потому, что они всегда отбивались от захватчиков и, плохо ли, хорошо, но жили сами по себе и никому старались не завидовать.
Русский человек, проживая многие столетия в тесном контакте с иными многочисленными народностями, привык с уважением относиться к другим обычаям и верованиям. Он не имеет чувства расового или религиозного превосходства, и никогда не унижал и не переводил в рабское состояние более отсталое в культурном отношении нерусское население. Наоборот, русские люди во многом помогали развитию слабых или малочисленных национальностей.
Русский человек ставит выше совестливость, а не целесообразность, не прагматизм, подспудно ощущая, что это ему в иной жизни зачтется.
Что же будет с миром без России, который только может с изумлением смотреть на нее? Простые русские люди всегда его спасали в трудный момент и ничего не требовали взамен, уходя после очередной победы жить в свои жалкие избушки и есть свой черствый хлеб. Понятно, что мир без такого народа пропадет потому, что нет больше таких бескорыстных народов.
Простые русские люди потому и возлюбили Христа, что он отверг соблазны этого мира, призывал помогать всем страждущим, отказаться от насилия, любить и уважать друг друга. Русские люди в массе своей искренне стремятся, осознанно или нет, но следовать заветам Христа, в отличие от лицемерных людей Запада, которые уклоняются от признания того, что их развитые и культурные государства унижают и грабят весь остальной мир во имя всего лишь собственного сытого благополучия, своими бесчестными делами опровергая собственные молитвы и славословия Христу.
Ответ на вопрос о русской идее может быть только один: Россия в очередной раз должна стать спасителем мира.
[justify]Что принесет все более приближающаяся к нам точка