Девочка Прасковья

в начале, но все равно: еще от силы полчасика — и начну пускать пузыри.
— Нет, Пятница не бросит! — успокаивал я себя. — Христиане так не поступают. Фомка или Лизка, может, и удрали бы... Это мы — обычные грешники — творим, что хотим. У верующих все серьезно, и ближний для них — превыше всего!
От такой мысли стало хоть чуточку полегче. Я повернул голову к острову. Сочные ягоды снова манили своими алыми боками.
— Ох! Вот так поел ягодки! — грустно хмыкнул я и дернулся наверх.
Удалось освободиться по грудь. От болотных ароматов уже кружилась голова, кожу лица противно стягивала засыхающая пленка жижи. Зато комары не больно-то и хотели на меня приземляться. Не зря же сасквачи всегда ходят в таком виде, как я сейчас. Да, хорошо, но как же воняет! Сколько прошло времени, я не знал. Солнца уже видно не было. Оно где-то запуталось за верхушками высоченных сосен и елей. Ранний вечер — решил я и тихо напел «Как утомительны в России вечера...» и поправился: «...или утопительны?» Ход моих дурацких мыслей прервал хруст веток и шелест высоченной куги.
— Ну, вот и помощь! — радостно забилось сердце.
В считанные секунды я представил, что сейчас заросли раздвинутся и появится крутой парень в летном комбинезоне или же крепыш в штормовке с яркими буквами «МЧС» на спине. И что через десять минут я буду на суше, а еще через полчаса — в вертолете... а там лету нет ничего до станции и домой, домой, домой... Я рванулся наверх:
— Ну, что, Водокруч, ничего у тебя не вышло и в этот раз! Оставайся тут со своими подружками — пиявками да лягушками. А я в Египет лучше рвану, чем к тебе в гости на ужин...
Но, увы, как говорится, рано радовался, или не говори «Гоп!», пока не перепрыгнул. Из зарослей возникла одинокая Пятница. Вид ее был усталый, озабоченный и какой-то отрешенный. И я понял — кажется, мне приходит конец! С разбегу девчонка бухнулась в болото и пошла ко мне. Надо заметить, что Пашка была молодец, ибо, в отличие от меня, умела ориентироваться на местности и каким-то образом запомнила ту тропку, по которой ходила. Поэтому она добралась до меня без лишних проблем. Упала на кочку, чтобы перевести дух.
— Ну, что там? — спросил я.
— Нет вертолета... — прохрипела девчонка.
— Как это нет?! А где же он?! Может, тебе все же показалось?
— Нет, скорее всего, они пролетели мимо, далеко ведь были, могли дым не заметить. Там от реки опять туман пошел... Весь наверх поднимается...
— Вот ведь не везет!
— Как ты?
— Еще немного поболтаюсь... Все-таки я успел перекусить.
— А где палка?
— Тоже засосало...
— Я сейчас другую принесу, подлиннее... Я видела, когда бежала, там на берегу лежит...
— Да ладно, не надо. Все равно ведь меня не вынешь.
— Ты это брось! Я тебя тут не оставлю! — и она, решительно встав, рванула обратно.
Через десять минут вернулась с жердью, выглядевшей приличнее первой, и протянула один конец мне. Отжавшись от своей палки и, тем самым, окончательно ее утопив, я, однако, смог по пояс вырваться из жижи и на длину торса продвинуться по полынье.
— Тяни!
Девчонка снова взялась за трудную работу. Я помогал ей, как мог. Но трясина и в этот раз оказалась покруче. Пашка опять обессилено упала на кочки, а я завис на жердочке.
— Нет, Пятница, ты напрасно стараешься. Нам это болото не победить! Похоже, призвал и меня Господь... Что ж, должное по грехам своим получаю... А тебе-то чего зря страдать? Оставь меня тут и возвращайся на гору, а то вообще вертолет прозеваем. И костер, поди, уже погас...
— А ты как же? — поднялась девчонка на колени.
— Да что я? Как-нибудь уж сам буду выкручиваться... потихонечку.
— Угу! — как-то строго произнесла Прасковья. — Потихонечку, говоришь... Прямо на дно... да? Нет уж! — и она с новой силой вцепилась в палку-выручалку.
Началась очередная схватка с болотом. Тина и жижа летели во все стороны. Девчонка быстро выдохлась, однако палки не выпустила. Несколько раз глубоко вздохнула и сказала срывающимся голосом: «Ну, Матушка Божия, помоги же, я должна его вытащить!» И с такой яростью навалилась на жердь, что даже немного вытянула меня из бучилы. Мне стало так стыдно и обидно от того, что я, Жора-Обжора, вынужден принимать помощь какой-то хлипкой девчонки, что бессилен справиться с каким-то вонючим Водокручем!
От злости я стиснул зубы и отчаянно ринулся наверх и вперед. И тут я впервые ощутил под ногами хоть какую-то твердь! То, похоже, была первая жердь, идущая ко дну. Я оттолкнулся от нее насколько только это было возможным и, издавая вопли, потянулся к Пашке. Та же, постанывая и вскрикивая, тянула палку на себя. Бедная моя постница, она прикладывала просто нечеловеческие усилия. И Водокруч дрогнул! Оторвавшись от его цепких лап, я оказался полностью на поверхности полыньи. Не дав трясине опомниться, так заработал руками и ногами, что окатил жижею и всего себя, и окрестные кочки, и даже свою спасительницу. И все же, наконец, я достиг заветной более-менее твердой почвы и оказался рядом с девчонкой. Я был спасен... Выбравшись из опасной полыньи, плюхнулся около своей Пятницы. Минут десять мы лежали, как болотные коряги, и только тяжело дышали почти в унисон, приходя в себя после жуткого напряжения всех сил. Но, Пашка не забыла и тут поблагодарить небесных покровителей, шепча ей одной известные молитовки. А у меня уже не было сил даже и на это... Когда же мы малость успокоились, я произнес:
— Ох, и трудная это работа — из болота тащить бегемота! — и подмигнул девчонке.
И она тихо рассмеялась. Мы поднялись.
— Ну, спасибо тебе, моя Пятница!
— Рада стараться, мой Робинзон!
Похоже, с чувством юмора у девчонки все было нормально.
— О, Пятница, какая же ты сейчас красивая! Ну, вылитая кикимора!
— От лешего слышу!
И мы снова рассмеялись, снимая стресс. Надо признаться, что прикид у нас был тот еще. Вы лишь отдаленно сможете это представить. А уж я-то был особенно на высоте! Сасквач и то бы меня испугался. Про запахи вообще молчу.
— Ну что, пойдем обратно? — предложила Пашка. — А то вдруг вертолет прилетит!
— Что-то не слыхать! — повертел я головой. — Нет, Паш, я отсюда теперь не уйду, пока еще не поем ягодки. Поисковики подождут, если что. Мы их дольше ждали...
— Ты уже раз полакомился! — усмехнулась девчонка. — Еще захотел попробовать болотного киселя?
— Это ты меня тут взбаламутила своим вертолетом! Вот я и поспешил — людей насмешил!
— Ну, извини, я не хотела... Думала, ты знаешь дорогу... — попыталась девчонка погасить нашу новую размолвку.
Я тоже понял, что нам ссориться и впрямь больше не стоит. Мы ведь теперь в одной связке.
— И ты прости меня — залез в это болото... Тебя вот только всю вымазал и обессилил. Надо было потерпеть хоть немного и оставаться на горе. Сейчас бы уже на станцию летели, к тетушкам... А вообще-то, спасибо тебе большое, ты меня здорово выручила!
— Это не я, а Матушка Божия! Ее и благодари!
— Ну, и ты тоже молодец. Надежная девчонка... Ладно, пошли поедим. Клюква здорово силы восстанавливает. А то ведь уже вечереет.
— А ты где проходил на остров?
— Да тут где-то! — я махнул рукой на кочки, наполовину залитые красноватой водой.
— Значит, точно не знаешь?
— Не-а...
— Плохо. На болоте надо запоминать все тропки — и плохие, и хорошие! А то шаг влево, шаг вправо — и можешь оказаться в бучиле.
— Да уж... — согласился я. — Пойдем. Я буду проверять путь шестом.
Добравшись до острова, мы кое-как утерли травой свои запачканные лица и принялись есть. Длился такой ужин, наверное, долго. Увлекшись, мы не заметили, как пересекли весь остров, и перед нами открылась весьма соблазнительная панорама. Вдали, за болотным пространством виднелся новый — длинный и узкий — островок, ярко освещенный медленно опускавшимся солнцем. На нем росли небольшие деревца, виднелась сочная зелень болотных трав и густых кустарников. Но самым привлекательным было то, что островок этот окружало неширокое серебристое озерцо с тихой и прозрачной водой, так как лучи солнца проникали в него глубоко, играя на поверхности мириадами ярких бликов. Далее за островком виднелся хвойный лес. Похоже, что болото в этом месте заканчивалось или круто брало в другую сторону, на север.
— Смотри-ка, Паш, какое клёвое местечко! А не сходить ли нам туда — искупаемся, постираемся, а то грязь уже все тело сковала, и воняет, как в сортире. Ходишь, как этот... сасквач!
— А как же будем возвращаться? Опять ведь испачкаемся. Может, лучше вернемся да в речке почистимся?
— В речке-то оно, конечно, хорошо, но там видела, какие берега? Обрыв и сразу глубина. Особо не накупаешься, а постирать и подавно не удастся... Прошлый-то раз и то едва на берег выбрались — спасибо, дерево помогло. Нет, давай уж лучше здесь. Пока там солнышко, тихо и спокойно. И костерок развести можно... Все равно нас спасатели в таком виде на борт не возьмут! А возвращаться мы будем так: дойдем до леса, а там повернем по краю болота. И ног не замочим!
— А есть он там — край-то... — как-то обреченно вздохнула девчонка.
Наверное, ей вовсе не хотелось снова лезть по болоту.
— Должен быть, куда ж ему деться! — сказал я уверенно, но подумал, что, может, Пашка и права, край тот может затянуться миль так на -дцать. Ведь с горы ничего, кроме болот, видно не было, и конец им, скорее всего, лишь где-то у горизонта, за мягкой линией зеленых холмов. И, все равно, мне очень хотелось побыстрее очистить с себя эту мерзкую жижу и снова стать нормальным человеком, а не косить под лешака. В конце концов, решил я, если уж обратного пути не будет, то продвинемся к холмам. Наверняка там тоже горы. Что здесь скалы, что там — какая разница? Вертолету пролететь эти болота — раз плюнуть. Будем там дожидаться спасателей.
— Пошли! — сказал я и, взяв палку, двинулся к озерцу.
Идти пришлось метров двести, но я провалился всего раза два и то лишь по колено. Я пер напропалую. Грязью больше, грязью меньше — какая теперь разница! Пашка, боясь оступиться, осторожничала, стараясь ступать строго по моим следам. И все же, когда мы уже подошли к острову, она ойкнула и бухнулась в какую-то мутноватую заводь. На мгновение волны сомкнулись над ее головой, а затем девчонка вновь появилась на поверхности, отфыркиваясь и размахивая руками.
— Как ты? — крикнул я. — Выберешься?
— Нет, не могу! Дай, пожалуйста, руку!
Я вернулся и, примостившись на кочках, дотянулся до Пашки. Она ухватила мою ладонь обеими руками. В глазах ее начал вырисовываться неподдельный страх.
— Что, засасывает? — спросил я.
— Кажется... — согласилась она. — Ноги земли не чувствуют...
— Ну, ничего, знакомая уже картина, сейчас я тебе помогу!
В этот раз постность моей спутницы имела положительный результат: я вытянул ее без лишних проблем.
— Спасибо! — прошептала девчонка, вылезая на мшистые кочки.
— Да, чего уж там! Мы теперь с тобой вместе!
Мы поднялись и, поглядев друг на друга, невольно рассмеялись. Вы хоть чуть представляете, на кого мы были тогда похожи! Прикол, да и только! Последние метры до острова одолели уже без приключений. Здесь было действительно весьма мило. Возле деревьев оказалось даже несколько валунов с рыжей бахромой мха. В конце острова имелось немного сухого валежника, увитого гирляндами мертвой травы. Да, тут было все и для костра, и даже для ночлега. И что главное — змеи тут наверняка отсутствовали, ибо кругом была вода и добраться им