1980- 2012 ноябрь
Завещание
(ребус, генеалогическая карта родственных связей прилагается).
мистическая повесть о возможных событиях
автор предупреждает:
все сходства случайны, автор ни в каких обществах не состоит, ни на кого не намекает, и ни кого не имеет в виду… Все домыслы по этому поводу ложны. Речь лишь о человеческих слабостях, вечных, как сама жизнь. И как много бывает человеку надо для счастья… и как мало… кто знает… кто знает… и простите автора за излишний сарказм.
часть 1
День был такой, как обычно, как всякий другой день, если только не брать в расчет, что день был майским…. А май всегда рождает предчувствия чего-то нового, и, конечно, лучшего.
Она еще оставалась в своем доме, хотя должна была уже направляться в сторону большего каменного строения, расположенного неподалеку - только через узкую улицу перейти и на следующем перекрестке направо… ну вы знаете…
Но она еще сидела на крохотном стульчике посередине такой же крохотной комнаты и разминала в руках шарики, мягкие податливые восковые шарики, слегка розоватые от ее пальцев.
Воск, непрочный материал, хотя очень пластичный. Ему только нельзя доверять ни в холод, ни в жару... Пальцы, мнущие его, такие же тонкие и прозрачные, как свечной мякиш, однако весьма цепкие. И если что-либо попадает в их объятия, то по доброй воле не вырывается.
….Девушка катала по ладони белые хлопья, похожие на манну небесную, и думала: скорбеть ли ей, или улыбаться в том траурном присутствии, где ей надлежало быть?
Понятно, что там ее никто не ждет, но она придет, и присутствующие личности скажут:
«Эта девица явилась сюда, куда ее не звали... явилась и еще имеет нахальство улыбаться...» ...
А если оставить улыбку дома, то выживет ли она в этом благопристойном собрании? Она хмыкнула, слегка скривив тонкие, тронутые блеском губы.
ЕЕ улыбка … сколько раз приходила к ней на помощь ее улыбка!
Бывало, не какие доводы не помогали в сложившейся ситуации, но стоило улыбнуться и посмотреть собеседнику в глаза… как… о чудо!! Свершилось! «…Ну, если Вы так хотите,… то …в общем, почему бы и нет…»...
- Хватит!- встрепенулась молодая женщина, и белые теплые хлопья разлетелись по полу.- Мне надо идти, о чем думать? Должна пойти, значит пойду, даже если многим это не принесет радости. Быть может, хоть кто-нибудь, будет там безразличен к моему приходу? И я сяду рядом с этим душевным человеком, и постараюсь не замечать сверкающих возмущенный глаз... И вот когда мне будет нужна моя очаровательная улыбка. Главная, чтобы она не искривилась, не была саркастической, иначе…
"…Интересно, подадут ли опять цыпленка, в поджаренной замшевой ..
корочке, кою обожал мой дед - гурман? Я буду есть ее прямо руками, есть, и улыбаться... улыбаться и есть..."
Главное, чтобы никто не называл меня по имени. Пусть обращаются ко мне – Леди (без гнусных искажений!), или Дама... даже - Девушка, на худой конец - Женщина....
Но только - не по имени... Пусть лучше совсем ко мне не обращаются.
Уж слишком много яда в таком произношении.
Она представила алые и коричневые губы, молодые и сморщенные, растянутые от бесконечных гримас принудительной вежливости, и сжатые в куриную попку от чувства брезгливости к миру... И как эти губы с давящим шипением выталкивают из ротовых отверстий четыре буквы ее имени, на манер: Д Ж Ж Ж И Н А... Ш..ш.. ш.. ш.. ш.. и на.
…В чем пойти? В чем таком, чтобы ко мне - вообще не обращались?
Она опустошила шкаф, и ворох разноцветных состроченных тканей украсил пространство миниатюрной комнаты.
« Это все моя одежда... что я без нее?.. Смогу ли существовать, если вдруг лишусь всякого одеяния? Как есть... без ничего, в одной коже?! О Боже - нет!! Когда же это случилось, что одежда переросла мою значимость?!!
…Вот это синее платье... роскошное длинное с глубоким вырезом вдоль спины... Если бы оно умело двигаться, то, наверное, обошлось бы без меня... А я без него... могу ли?.. а может отправиться к любимым родственникам голой?.. И тогда... меня никто не заметит?! Прихожу в зеркальную залу - говорю всем: «Здравствуйте, господа!» Присаживаюсь теплыми ягодицами на шелковый гладкий стул, кладу салфетку на свои розовые груди, другую - на полные белые бедра... и начинаю есть, ну, например, курицу...
Сзади я буду походить на сочную грушу. У этих зануд повылезают глаза из орбит, возможно, даже попадают на тарелки! Языки, их паршивые языки, как у эпилептиков, будут прикушены зубами, ненасытными акульими зубами.
Хороши они будут!
Быть может, по такому поводу стоит рискнуть?
Она думала, привычно обсуждая проблемы сама с собой, думала и одевалась.
Она размышляла, пойдет ли бирюзовое к ее тяжелым жемчужным серьгам? Смуглое тонкое лицо, темные глубокие глаза, бирюза и жемчуг - неплохо. И еще - ослепительная улыбка. И вот она – Леди, вплывает в ореховою прихожую, почти неземная в этом воздушном одеянии. Тонкий каблук - шпилька (не носят, ну и плевать), и рост выше среднего. Кто посмеет посмотреть на нее свысока?
( Неужели, это и есть – Цель визита?! А, Леди-Дина?! Или ты позабыла о чем-то несущественном?)
В то присутствие, куда направлялась наша героиня Дина Штольц, ее вело чувство долга и безмерное любопытство. Ныне зачитывалось завещание умершего незадолго до описываемого момента пожилого Господина Иосифа Гольбермана. Дине он приходился прадедом.
Умер Иосиф еще нестарым, совершенно неожиданно в возрасте девяноста лет. Он всегда собирался жить долго, и в девяносто чувствовал себя прекрасно, но подавился чем-то за ужином… такова семейная легенда...
Говорят, и Петр 3, тот, который муж Екатерины Второй, тоже подавился за ужином… Но ведь есть исторические сомнения… Уж больно вовремя он это сделал, да так, что жена его, слегка высморкавшись, немедленно стала царицей… Ох уж эти родственнички! Не зевайте, господа, в кругу наследников! Впрочем, к данному сюжету эти домыслы отношения не имеют… Наши наследники скорбят естественно, без тени актерского мастерства. (Авт. ремарка.)
Констатировали, однако – «Смерть от старости». Кого интересует истинная причина гибели в таком возрасте?
Кому интересно, что ты, возможно, ещё молод?! И то, как ты умер.
Куда больше общество занимает вопрос – что ты нажил... Печально… Печально, печально…
"...Печально метет земную пыль по поверхностям колючий сухой ветер…
Порывы его резки и неумолимы…
С трудом удерживает равновесие одинокий прохожий, он цепляется обветренными пальцами, скрюченными и непослушными, за шершавые выступы стен и одинокий кустарник. Он беден, немощен, иссушен ветром до изнеможения, но, знает, куда бредет. У него есть задача - удержаться на ногах. Не упасть лицом в сухую грязь. И коль уж он наглотался дорожной пыли, то пусть будет и вода, могущая смыть эту пыль с воспаленного горла…."
Судя по образу существование старца (он бы лопнул от злости, если бы кто посмел назвать его так при жизни!) Иосифа Гольбермана, он был отнюдь небеден, а скорее наоборот. Хотя, весь объем его состояния неизвестен и по сей день.
Родители Иосифа были неимущими, наверное, даже более бедными, чем церковные крысы, потому как, где есть крысы, там — еда. И если уж в церкви завелись крысы, то, наверняка, там есть чем им поживиться.
У Гольберманов старших съестное всегда было дефицитом. Они делали все, что могли, чтобы улучшить положение. Но не всегда усилия оцениваются по достоинству.
И, тем не менее, старшие Гольберманы слыли благопристойными и порядочными людьми и воспитывали своего единственного отпрыска сообразно всем нравственным законам. Они поучали сына бережливости, ловкости и уму.
Однако, не смотря ни на какие усилия, мальчик Иосиф истолковал эти качества по своему, и рос жадным, изворотливым и хитрым. Хотя сам, согласно установкам, считал себя бережливым ловким и умным. Увы, не часто удается вылепить из «предложенного материала» то, что задумано.
И все же, эти произвольно вылепившееся качества, в дальнейшем позволили молодому человеку приобрести маленькую пекарню (перед самой смутой) и уцелеть в дни безвременья. Во времена НЭПа они же помогли молодому Гольберману скопить приличное состояние и обернуть его в золото. Родители Иосифа более не голодали, и поэтому считали своего сына бережливым ловким и умным….
Возможно, перечисленное выше, не есть единственный путь накопления капитала, но это есть официальная его версия, /семейное предание. /
И вот теперь настал исторический момент, когда измученные легендами родственники, смогут узнать, наконец, истинное положение вещей.
Годы изнурительного терпения многих причастных к семейному клану Гольберманов успели свести в могилу. Остались самые стойкие, но доведенные до отчаянья чудовищной живучестью богатого родственника!
Они - то и подтягивались к его бывшей земной обители на адреналиновых ногах, дыша парами валокордина.
Странно,… почему родственники считают, что богатство их активного и удачливого члена семьи принадлежит им, а не обществу любителей парашютного спорта, например? « Во что он вложил свои деньги? Куда он поехал? Он что, хочет купить дом в какой-то глуши? Он подумал о нас?!!- спрашивают обеспокоенные родственники,- Каковы законы той страны? Там можно будет получить наследство? Совсем сошел с ума старик! Сколько бумаг нам придется собрать, чтобы получить наш, вернее его дом?» Например….
Центральная зала добротного гольбермановского дома постепенно наполнялась пестрым людом. Всего ожидалось около тридцати человек, с нотариусом вместе взятым.
Старик Иосиф жил уединенно, и вряд ли этот прекрасный большой дом посещало столько народу за всю его жизнь.
С ним коротала век престарелая мулатка с редким именем Сара (говорят, что долгими вечерами они с хозяином занимались здесь невероятными вещами), толстый рыжий кот Вульф и ирландский сеттер Гей.
Родственников умерший не любил, но – завещание, неожиданно для всех, оставил.
И вот, оно должно быть оглашено личным нотариусом Иосифа Гольбермана - Господином Мухиным.
Господин Мухин, пришедший ранее других, венчал торец длинного белого стола, который был противоположен входным в залу дверям.
Он отчего-то озирался и без конца барабанил тонкими сухими пальцами по белой поверхности, чем приводил сидящую слева от него пожилую даму в состояние невроза.
« Боже, какой невоспитанный; его предки не были дворянами!» - негодовала в недрах своего Я пожилая леди, пытаясь сделать лицо как можно суровее /прямо сказать, оно и так было не самого приветливого вида/.
Но женщина слева ошибалась, Господин Мухин не был невоспитанным человеком. Барабаня желтоватыми пальцами по гладкой поверхности, нотариус напряженно думал о своей доле в долгожданном завещании…
Он страстно надеялся увидеть свое имя в списках получающих наследство.
У барабанящего пальцами мужчины были на то свои причины. Столько, сколько знал Господин Мухин о подноготной жизни Иосифа Гольбермана, не знал никто.
Он знал и молчал, молчал сорок лет! Хотя ему хотелось кричать на каждом перекрестке, у каждого уха: «Я знаю!! Знаю!! Знаю и молчу, представляете?!! Насколько я достоин поощрения…»
/ на самом деле, юрист служил у
