Ярость слепыша

меня,умыкнули под землю,протащили по дырам да трещинам,бросили в море почти неживого.
  Я подыхал почти изуверски.Заглохнув во гроте,из которого выхода нет;тоненькая тропинка  к свету набита  зелёными водорослями и опоясана острыми гранями серых камней-словно цирковое  колесо,куда по вечерам  прыгают тигры да пантеры,под  громкие охи жующих зрителей.И только не допускают к номеру львов ,потому что  их длинные  гривы путаются в ярких алмазах гранитной крошки.
  Был ещё дальний отлив,когда из западни грота я пополз по команде дрессировщика.Обдирая мой ужасом череп,сегодня представление давала смерть:ап!-закричала-погибель плывёт,выбирайся через  задний проход,но сначала сквозь желудок да кишки ,а там уже солнышку  можно руку  подать.Опасайся задержки ,скоро время прилива и ужина;с первой ложкой хлебну  я солёные  потроха морских звёзд,да  медуз,болтающих на отмели-обожгёт мне нутро ;остужу его капустой с омарами,а усладят небо смачным вкусом жёлтые мидии,смешанные с молокой  нерестящейся сельди.-Закрой пасть!халява поганая-всю жизнь ты смердишь по помойкам  да над трупами изгаляешься.Похоронила уж,курва,будто судьбу на ладони вычитала-и грозишбся.Ненавижу тебя! Морду ,изрытую  оспинами могил,зад спидоносный-всем ты его подставляла и от этой заразы издохнешь.Уже нос отвалился!мурло чумовое.-Я орал в полный голос ,перебивая страшный гул океана,раздирал тьму когтями да проклятьями,бешено отплёвывая воду.До спасения не хватало мне десяти ползков,десятка праведных грехов.
  Я вспомнил как однажды бежал по слабому льду,высоко вскидывая ноги.Словно пьяный,который хочет доказать,что он стёклышко.Прямо дунь на меня-запотею.И комуто кричал-держись!-и громоздился   по снегу,потеряв шапку на берегу ,а куртку сбросив в северном полюсе.Ледяная купель полыньи оказалась всамделишным адом,где меня с визгом да весельем окрестили косорылые  бесы:-здравствуй,утопленник!-но я умирать не хотел,жути видеть боясь,и закрыв глаза,бился башкой в крышку гроба,выпуская  последние пузыри.Рыбаки наверху,подвязавшись верёвкой,колотили лёд пешнями,будто вбивая гвозди в мои  раздутые лёгкие.Молитвенно ручки сложив,я уже опускался на дно,унося  с собой все призрачные дружбы,и даже любовь.Но чьято огромная длань поволокла меня-мокрого,губастого-на божий свет;тянуууууула-и вот я снова  шагал по земле,по расцвётшей весне,да лету-огромный великан.Перепрыгивая с дома на дом,с улицы на площадь,дивился той суете и ужасу,какие в город людям принёс.Машины разбегались в разные стороны –жуки,кузнечики,муравьи;мне часто приходилось отмахиваться от надоедливых стрекоз да шмелей,а их пилоты ещё норовили побольнее ужалить.Я же рот не закрывал для улыбки,чтобы стало светлей,чтоб объять  добрым сердцем  чадушных прохиндеев и маломерных простаков,но они глаза боялись поднять,прячась в ладонях от нахлынувшего страха.
  -Эээй!!!-закричал им;и вдруг сам содрогнулся грома да молнии своего поднебесного голоса.Видно,эхо отскочило  от облаков грозовых туч;и  долго потом  рикошетило,отбивая куски  скальных пород домостроевского монолита.
 -Эгегей!-сказал тогда тише;но сильный ветер,поднявшийся следом за окликом,начал срывать с балконов бель. И валтузить лёгкие яхты на причале речном.Коротышки  внизу простужено кашляли.
 -эгегегей,-прошептал себе под нос;да теперь вот не видят,не слышат,и здороваться перестали.А я ждал хлебсоль с рюмкой водки.Осторожно ступая ,побрёл к праздничной карусели и уселся рядом на тёплый асфальт.
  Но тут дети малые  завизжали с восторгом:-Дяденькааа!!мы тебя знаааем!!Ты добрый великан!!!-Они теряли банты и сандалии,торопясь обнять любимого,а один шустрый пацанёнок стёр коленки да локти,упав,и заплакал-но всё же первым усевшись в мои ладони,он показывал язык остальным.
 -Хотите,я вас на радугу подниму?
 -Хотииииим!!!!-орали малыши,беспокойной шкодлой забираясь  в снятый туфель мильённого размера.Самые бойкие разбрелись по стеночке,заняв лучшие места,а в серёдке остались девчата да несколько примерных мальчуганов.
  Я протянул руку,и вместе с парой кустов вздёрнул из земли разноцветную подкову дождя да грома,за ногу схватив.Радуга верещала,головой зарываясь в речной ил;но когда её привязали меж двух облаков,а потом раскачали-то  захохотала вслед за ребятишками:-Давай!Сильней!!Ещё!!!-и вдруг мне сзади вывернули плечи до хруста:-Никакой ты не великан добрый.Ты злой солдат людоед.Что с пленным будем делать?-потирая руки мигнул местный партизан милосердному командиру.
  Тот зыркнул на голос;оправил изпод ремня подол красивой рубахи,будто удивляясь  своей воскресшей старой выпрямке.Он и статью подрос,и слышен бойким приказом:-Измываться над человеком не дам.Спешно солдатика повесим,чтобы он храбрость свою сохранил на  веки.А то ведь чем доле ждёшь,тем ужаснее муки.
 -Тихонько подвесим,-заёрничал мне в лицо партизан.-На жердях в сопревшем овине.
 -Дурак.-Старший грубо насупился,собравшись бодаться.-Казним   на юру деревенском.С честью  большой и медалями.Пусть наши внучата попомнят его.-Но тут и в нём взыграла природа:рот разинул,заржал вскормленный волчицей.Спаси бо что детишек не притащили на казнь,а так собралась вся деревня.Лица кругом  просветлённые ,словно приносят богам  угодную жертву. И тем,кто не рад,коммандер улыбался колюче-когда я пучил жабьи глаза,вывалив  ниже петли язык,и уже дрыгал ножками ,покидая землю,но не отлетев ещё к небу-он заставил их виснуть на моих обссыканых штанах,туже затягивая верёвку.Смеялись бородачи во всё горло-хохохохохох-и бряцали  затворами.А самые озлобленные из них скребли об ремённые пряжки огромными свиными резаками,что длиннее мужеского локтя.Брошенные к их ногам испуганные солдатики казались не больше тех лезвий.Пятеро были совсем  молодыми забриты  с армейской учебки.Надеялись,видно,под ружьём простоять в уголочке войны,но спелёнуты всем караулом.И я с ними рядом  шестой,теперь уж храбрец да молельник,качаясь на ветке,незримо оплакивал.А наши враги,партизаны бесстыжие ржали,презирая трусость и малодушие.Но каждый из обречённых  солдат всё же слёзно,пытливо вглядывался в бородатые лица,кому б рассказать о сестре и о матери,кого б тоже бабы рожали,которые при смертях горла раскрыв-ааааа!!!-убей!!
  И убили бойцов партизаны,зарезали.-Перехвати быстро кадык,чтобы не кричал.-Ага!-Ну и ладненько.-На части порезав,сварили:оказалось вкусно.Дитё  ело,нахваливало:-Вот молодцы мы.Суп испекли.А где дяденьки?-не мог он поверить  в душегубство,и для него всё осталось  игрой:-Мы теперь без них  хорошо жить будем?-Лучше некуда,сиротинка.Мать твоя враз воскреснет,и отец,братья.
  Из одной хаты вынесли гроб.Я нахмурился с подозрением ,да на всякий случай заглянул под крышку .Там лежала старуха с чёрными волосами,почти голая-а грудки укрывала ладонями.Злые души погибших бойцов заругались,прогнали меня.
  Сижу вот на низеньком облаке скиталец обиженный;глядь-женщина в свадебном платье идёт к белой башне по мраморным плитам из снежного камня.Кружил на ветру  хвостик шляпки,узкая лента-невеста вела  в поводке  дуновея.Слетали к ней голуби с высоких карнизов.Фея взмахнула рукой,и на площади вдруг завертелась цирковая  карусель-верблюды,лошади,тигры,олени.-Можно я первым к волку запрыгну?-спросил  дрожащее горбатый заяц,и невеста ему позволила.Косой поджал уши ,прикрыв  их лапой одной;а другой успокаивал,гладил больное сердце ,разнузданное веселье.
 -Поехали с нами на небо,-предложила белая  фея шумному сборищу ,но все сразу затихли.Вдруг посерёдке  завизжал свин-оттоптаные  копыта,плечи раздвинули два медведя –бурый да ледовитый,пропуская худого,голодного.Я глаза опустил ,стыдясь неприкаянного вида и штопаной рубахи.Сам молчу-и она не говорит ,улыбается.Уже звери смеются:вышел ,немота,чародейку тревожить.А день кончается.
 -Поднимите меня в высь,я дом свой увидеть хочу.Заблудился,пожалуйста.-В моих серых  глазах замерзала душа,её отогреть могла королева чудес.Она взяла за руку,повела к башне.Ключ скрипел заржавелый во птичьей обители,и голуби перед дверными решётками застенчиво отметали крыльями высохший помёт.С железных ступеней  сыпалась как снег древняя краска.
  Я опёрся о парапет,выгадывая родину во все стороны.-ты знаешь,королевна,я наверное ослеп,облизел.Лицо твоё вижу красивое,а далеко нет.Не нахожу своего жилья.-Фея обречённо вспорхнула:-Оставайся,раз так.-Тёплый уют,добрые улыбки ,но не прикипело сердые  к тихому становищу,скорбело о покинутом.И ноги понесли  меня вниз,палки рук толкались в перила;спотыкнувшись,я выкатился кубарем.А сверху хохотала прмветливая невеста:-Ты всё равно вернёшься сюда! Молодооой,горяааачий!-певучий голос расстилал мне постель,взбивал  пуховую перину-лепесток к лепемтку,летела простынь –как цветочная  пороша майских садов,сладкими снами пыхтело  колыбельное одеяло.Здесь все уже знали .Что тягловой силой нынешнего лета  стану  я ,кляча  по гороскопу.Повезу на себе бесполезные  события,козни да преступленья.Мне накинут на шею ярмо с большой бляхой презрения и клеветы,будут понукать под вывозку,ещё и пихнут  чтоб быстрее шагал.А сзади загремит квадратными колёсами судебная телега.
 Заперли меня в высоком башенном каземате.Когда идёт дождь,то можно тучи потрогать рукой,или оторвать себе лоскут мокрой губки,чтобы смыть следы пыток.Надзиратели дают только хлеб с баландой.В крошеве  мутного варева тонут огрызки  недоеденных обедов,надкусанные стальными коронками крысиных зубов.Зверюшки храбро бегают по камере ,скандалят,верещат;но сразу прячутся от охранников   в любые подходящие дыры,куда я и  сам бы  забрался.Да жаль-меня всюду находят,и бьют; лёгкие с почками  снова падают на пол ,и я уже не соскребаю  песок,вталкивая их обратно ,а глотаю живей,тесня грязное  сердце да ржавую  печень.Тюремщики меняются  нечасто-равнодущные,забытые люди,давно похоронили всех узников.После объявленной казни они наконец  стали мне улыбаться:один даже принёс  настоящие домашние коржики,рыбки снежинки и звёзды ,посыпанные сахаром.Я съел пять штук сразу,а  семь оставил на последнюю неделю,чтоб смаковать.Я маньячно  распускал в нитки  тюремную робу ,шил,кроил чудесные силки,мечтая поймать голубя,накормить его всласть,до отвала-и пусть  унесёт меня к богу ли ,к дьяволу,но живого.
 Да только убили меня тайком,не в срок,по секрету.Нёс я с собой эти коржики и жевал,чтобы  занять месивом рот,не крича во всё оглашенное горло.Спотыкался,потому что глаза остались на сенах темницы;ладони уцепились за ножку стола,стиснули железяку,и  старший  надзиратель не отодрал  их дубинкой;ноги заплелись вокруг лежанки  синими волокнами,сухожильями.Я понёс только сердце в нагрудном кармане,в него должны стрелять.И душу-нужно было отпустить её на свободу;она ещё  верит сказкам,небылицам,а сзади  топают убийцы строем  ,шеренгой,или в ряд,то засмеются то молчат;у них рутинная работа,и каждый день одно и то же,смывают  дух кровавым потом,а с памяти сдирают кожу ;о чём подумать? Что забыть? Как смертный страх в себе убить? Визжит психованно душа,неповторима,хороша,так мало прожитая явь-не надо!!господи,избавь!!
  Тут я очень вырос;а мои истязатели  уменьшились до карликов;гляжу