нравятся люди, которые выдумывают свои чувства. Каждое слово Наташи было правдой. Но я не позволял себе думать об этом.
- Ты делаешь мне больно, - я мучился сильнее, чем мне хотелось.
- Мужчина никогда не требует от себя честности в отношениях с женщиной.
- Мы не понимаем друг друга. Мы говорим на разных языках.
- Ты молод. Но разве это надолго?
Она меня не слышала или не хотела слышать.
Я совсем не такой, я старше, я уверен в себе. Я смотрел на нее, не понимая, как можно не соглашаться с тем, что очевидно. Мне все еще хотелось думать, что Наташа любит меня, как прежде. Я не верил ни одному ее слову.
Она с сожалением смотрела на меня, как смотрят на глупого ребенка. Она задумалась, ее лицо было печально. Каждая женщина всегда противоречит самой себе. Что она делала со мной? И почему это делала? Мне всегда хотелось узнать, что обо мне думают другие люди.
Я чувствовал себя очень несчастным. Наташа забыла, что я ее люблю.
- Не пытайся меня растрогать. В душу ко мне тебе все равно не залезть, - она говорила слова, которые говорить не имела никакого права.
- Не надо так. Пожалуйста. Только не так, - я уже не хотел быть уверенным, что люблю.
Я не мог сказать правду. Ничто не заставило бы меня ее сказать. Возможности женского ума всегда ограничены способностью женщины подражать уму мужчины. Я не мог убедить Наташу в своей правоте. Она заставляла меня быть недовольным самим собой. Мне удается быть необходимым только женскому желанию презирать мужчин.
- Я одна из тех женщин, для которых жизненный опыт не проходит бесследно. Искренность моих признаний не может обрадовать ни одного мужчину, - ее слова всегда заставали меня врасплох.
- Не понимаю. Раскрой мне глаза.
«Не психуй», сказал я себе. «Она видит, что я злюсь. И делает все назло». Я старательно молчал.
Я не знал, что подумать, что сказать. Я не знал. Я слушал и не знал, как реагировать.
- Отодвинься, - попросила Наташа. – Пожалуйста, отодвинься.
- Тебе нравится требовать от меня невозможное, - я не хотел, чтобы ей удалось убедить меня.
- Иногда кажется, что вес мужчины отличаются друг от друга только внешностью.
Нам обоим было легче от того, что я не мешал ей так думать. Оправдываясь, я не сожалел о том, что делал. Меня увлекала противоречивость своих чувств. Нам было необходимо мучить друг друга. Спорить с Наташей было так же неудобно, как спорить с самим собой.
- Я всегда знал, что хорошее не может длиться долго, - в моем страхе перед ее признаниями не было ничего необычного.
- Всегда старайся все упрощать.
- Но не на столько, чтобы получилась бессмыслица.
Я не ищу для себя оправданий. Я уверен, что не найду их. На месте Наташи я бы сказал себе то же самое. Узнать правду о себе не всегда приятно. Нужно уметь не замечать то, что говорит обиженная женщина.
- Я не могу быть прежней, - от ее слов зависело больше, чем от моих.
- Теперь ты никогда не бываешь со мной хорошей.
- Нет. Все. Хватит.
«Нет», понял я. Не в ближайшее время. И я не сдержался.
- Я вижу в тебе только глупость, - я не умею сдерживаться.
- Нам придется расстаться.
Она опять все решила за меня. Рядом с ней от меня никогда ничего не зависело. Рассказывать о своих неудачах всегда неприятно. Я уже был уверен, что Наташа торопилась забыть обо мне.
Любовь никогда не бывает простой. Я должен был быть терпеливее. Признания Наташи уже не обманывали меня. Я был ей не нужен. Происходящее не могло быть случайностью. Она могла делать со мной все, что захочет.
- Маленький, у меня никогда не получалось скучать по любимому мужчине.
Наташа не хотела меня видеть. Невозможно объяснить понятнее. Каждая моя встреча с ней словно последняя. Я устал от объяснений. Я должен был устать. Меня уже не удивляло безразличие Наташи. Я не знаю способа защиты от разочарования.
- Я старалась быть с тобой доброй лишь потому, что ты был добр со мной.
Правда о любимой женщине мучила меня не меньше, чем ее ложь.
- Знаешь, ты не очень-то красивый. Я говорю не для того, чтобы обидеть. Просто это – правда.
Я понимал, что она права. Мне становилось страшно.
- Ты не единственный мужчина, которого я могу представить рядом с собой. Разве это не правда, в которой ты боишься признаться себе?
- Ты меня любила?
- Откуда я знаю.
- Я очень несчастен. Иногда я думаю, что было бы лучше для нас обоих, если бы мы были другими людьми.
- Ты говоришь, не подумав, малыш.
- Извини, - я никогда не смогу стать таким человеком, каким Наташа хочет меня видеть.
Я всегда стараюсь забывать то, о чем мне не следует помнить. Я позволял Наташе обманывать меня. Я не знал, в ком из нас больше притворства. Мои желания очень противоречивы.
Не следует убеждать женщину в том, в чем она должна убедить себя сама. Я не умею рассказывать о случайном.
- Ты знаешь, почему ты не права? Ты хочешь, чтобы я тебе это объяснил? – моя правота была выдумана.
- У тебя получается, что все должно быть или черное, или белое. Ты совсем запутался.
- Скажи мне, что я должен делать.
Наташа старалась лишить меня уверенности. Она вообразила, будто это возможно. Я не хотел видеть себя оправдывающимся. Я не могу сказать, что чувствовал. Я лишь подумал: «вот сейчас это случится». Притворство любимой женщины оказывалось искренностью.
- Клоун, - сказала Наташа. – Клоун, клоун, клоун.
Она открывала рот и из него выходили одинаковые слова. Каждый человек утешает себя, как умеет.
- Успокойся, - сказал я. Просто чтобы что-то сказать.
Я еще никогда не видел ее такой. Это была совершенно другая женщина.
- Клоун. Ну, ладно. Тебе от этого легче? – спросил я.
- Нет. Ты не рад?
- Чему я должен радоваться? – я не искал другой ответ. На вопросы любимой женщины не следует отвечать правдиво.
Я очень хорошо чувствовал, что она старалась унизить меня. Нужно уметь говорить себе правду. В чем же тут можно сомневаться? Я не нуждался в ее снисходительности. Я никогда не мог понять, чем мое унижение нравится женщинам.
- Ты никогда не бываешь довольна, - я засмеялся каким-то незнакомым смехом. – Никогда.
- Бывают в жизни такие вещи, к которым никак не удается привыкнуть.
- Я тебя не понимаю.
- Я сделаю так, чтобы ты меня понял, - у нее был голос, которого я никогда до этого не слышал.
Я не умею защищаться от Наташи. Презрение любимой женщины очаровывает меня также, как и ее нежность.
Я смотрел на нее и злился. Я любил ее, она была моей собственностью. Я был обречен на все мучения любви. Я открыл рот, не зная, что сказать. Когда я открыл рот, у меня перехватило дыхание. Однажды я должен был понять бесполезность своих усилий.
Легко можно было избежать разговора – достаточно было уйти. Я не стал этого делать. Я еще не был готов к нашему расставанию.
- Кажется, ты не любишь меня так, как люблю тебя я, - мне следовало перестать сомневаться раньше.
- Мне уже не удается воображать себя влюбленной.
- Скажи, что это не правда. Это не может быть правдой.
- Я не люблю тебя. Наверное, я тебя ненавижу. Но мне не хочется сомневаться в своей правоте, - разочарование всегда делает женщину упрямой.
Она улыбалась, очевидно, очень довольная собой, а у меня опять возникло ощущение, что передо мной какая-то незнакомая женщина.
Мы вдруг замолчали, как бы обо всем договорившись. Я хотел избавить себя от любви. Наташа лишь пользовалась мной. Я уже не мог примириться с ее превосходством. Я был уверен, что она смеялась над моим терпением. Слова безразличия не могут не быть жестоки.
Я все еще смотрел не нее, пытаясь понять, что мне делать, пытаясь устоять при новом поражении, при этом очередном ударе от любимой женщины. Неизбежность нашего расставания мучила только меня. Не у всякого отчаяния есть границы.
21
Чем меньше я видел Наташу, тем больше о ней думал. Я так хорошо воображал себе ее лицо, голос, что, когда мы встречались, она даже казалась мне менее настоящей. Я ощущал свои чувства реальнее, чем тело. Моя любовь не может быть иной.
Каждую ночь мне снилась Наташа, но когда я просыпался ее не было рядом.
Мне ничего не хотелось делать, только ждать и ждать ее. Было бы странно, если бы я ничего не чувствовал. Я не сравнивал ее с другими женщинами. Ее капризы не должны были разочаровывать меня. Иногда страдания бывают привлекательны.
Я искал виноватого. И не хотел его найти. Я оказался вынужден извиняться сам. Я старался радоваться ощущению превосходства Наташи надо мной.
- Поцелуй меня, если хочешь, - сказала она. – Женщина продолжает любить, пока ей нравится мучить мужчину.
- Не приказывай мне. Я не ребенок. Я уже взрослый и вполне способен решать, что я хочу.
- Так веди себя, как взрослый.
Мои слова были неправдой, но что мне оставалось делать? У меня возникло такое ощущение, будто я парализован. Я не решался смотреть в ее сторону. Пытался подыскать еще какие-нибудь слова, но на ум ничего не приходило. Я завидую людям, которые могут смеяться над тем, что мне совсем не кажется смешным.
- Мне больше не нужно, чтобы ты любил меня. Мне не нужно, чтобы я любила тебя.
- Ты не хочешь полюбить. Ты себе враг. Моя радость вызывает у тебя какую-то злость.
- Я-то думала, что у тебя нет воображения.
Я сказал что-нибудь необычное? Или нет? Я не понимал.
Я не хочу упрекать себя за ошибки. Невозможно объяснить женщине все, чему она требует объяснения. Я пытался гнать от себя всякие мысли о Наташе, думал только о пустяках. Для меня начинался самый настоящий ад: я унижал себя больше, чем меня унижала она.
- Ты не имеешь права так поступать. Ты же знаешь, что не имеешь, - любые мои возражения лишь подтверждали мою неправоту.
- Знаешь, я, наверно, не создана для того, чтобы любить мальчиков, - ее признания отдаляли нас друг от друга.
- Ты что же, не любила меня?
- Я старалась лишь подражать тебе, ничего не чувствуя.
Значит, это правда. Наташа меня не любит. Иначе она не стала бы так со мной разговаривать. Лучше было отвернуться. Лучше никогда не видеть любимую женщину, которая никогда не будет моей.
- Неужели тебе не хочется быть нежной? – я опять спросил устало и растерянно, уже не надеясь получить ответ, который, как мне казалось, Наташа сама не могла найти.
- Ты не получишь, что хочешь.
- Знаешь, иногда очень трудно следить за ходом твоей мысли.
- Понять меня не сложно. Тебе ничто не мешает.
- Разве мы не должны помогать друг другу?
- Не могу представить, почему ты решил, что мне это интересно.
- Мы нужны друг другу.
Я жалею о том, что говорил. Всегда не просто искать оправдания для себя. Я не хотел измениться. Мне не удалось разозлиться на Наташу и огорчить ее безразличие. Мои слова оставляли ее равнодушной. Иногда я бываю скучен даже для самого себя. Я никому не могу рассказать об этом.
- Когда я отворачиваюсь, - сказала она, - я даже не могу вспомнить, какой ты. А когда тебя нет, я совсем о тебе не думаю. Это происходит со всеми.
- Нет, - я не посмотрел на нее. А следовало. Наташа – единственная женщина, с которой мне не хотелось спорить.
Она не сомневалась в своей власти надо мной. Мое отчаяние мучило только меня. Иногда казалось, что Наташа вымещает на мне свои беды, о которых ничего не говорит. Мне хотелось ощущать виноватым только себя.
- Клоун, - сказала она.
- Во мне невозможно ошибиться. В споре всегда проигрывает тот, кто любит сильнее.
- Умение унизить мужчину необходимо каждой женщине.
- Я все-таки мужчина.
- Конечно, прежде всего, все вы – мужчины.
Я знал, что Наташа смеялась
