и хороших.
Исправить свою любовь невозможно. Я не хочу исправлять. Совсем необязательно было искать возражения против ничего не означающих фраз Наташи. Ее безразличие делало меня ненужным самому себе. У меня было ощущение, будто я играю роль, которую не успел выучить.
- Я еще не поставил на себе крест, - мне хотелось сказать ей очень злые слова. – А вот ты поставила. И шагаешь по мне. Не отвечай. Я у тебя ничего не прошу, тем более ответа. Просто я хочу, чтобы ты знала.
- Ты смешон.
А я хотел унизить.
Наташа смеялась. Я тоже, через силу. У меня нет желания оправдывать ее.
Есть вещи, случившиеся с нами, которых я совершенно не помню. Зато другие отчетливо стоят перед глазами.
Я смотрел на Наташу и пытался понять: зачем ей все это? Я подумал, что нельзя ничего оставлять недосказанным.
- Совсем не обязательно надо мной смеяться, - я уже не надеялся, что она поймет меня.
- Не будь злым. Тебе это не идет. Мужчина никогда не сможет оправдаться перед женщиной, которой он безразличен.
Я только теперь понимаю, что она хотела сказать. Тогда же я лишь спросил:
- В каком смысле?
- Безразличие всегда длится дольше любви.
Я хотел ответить – и не смог. Я не чувствовал ничего, кроме усталости. Я молчал. Мне было нечего сказать. Не ко всякому признанию любимой женщины хочется быть готовым.
Я старался не смотреть ей в глаза. Сам не знаю, почему. Я ненормальный, говорил я себе. Ненормальный.
Теперь мне предстоит расплачиваться за любовь – всю жизнь. Я об этом знал, но не мог представить.
Наташа находит удовольствие в том, чтобы дразнить меня и мучить. Я никогда не хотел ощутить себя правым в споре с любимой женщиной. Она и не подозревает о том, какую имеет надо мной власть. Мне это нравится. Я только теперь понимаю, что мне это нравится.
Я все делал правильно? Я не хочу думать о себе. Я думаю о Наташе.
Люди выживают в этом мире благодаря умению делать выводы. Однако все мои выводы оказались ошибочными. Ты можешь быть только смешным, сказала Наташа.
Я ощущаю свое одиночество. Оно не только пугает меня, но словно мешает думать и дышать. Одиночество – состояние, которое находится не только во мне, но и вокруг меня.
Я ищу жалости. Хочу, чтобы меня жалели. Шептали тихие бессмысленные слова. Гладили по голове.
Кто меня пожалеет?
27
Пока не сказаны последние слова, всегда остается надежда: а, может быть, Наташа любит меня. Всегда остается надежда, даже если я знаю, что она не любит. Я чувствую боль, думая о любимой женщине.
Любовь словно ускользает от меня. Уходят мысли, воспоминания. Все на свете, целый мир – все соединялось в ней одной. В Наташе. Без нее все рассыплется. Я это чувствовал.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива независимо от того, счастлив ли я. Мне остается только ждать, - я не верил в то, что говорил.
- Твоя любовь, дойдя до меня, становится чем-то совсем другим, чем-то таким, что мне просто не нужно.
- Прекрати, Наташа, ты меня убиваешь.
- Тебе не обязательно скрывать свою злость.
Как она могла такое сказать? Что она хотела от меня? Я подумал, что она ведет себя, как ребенок, но ничего не сказал. Я не был уверен в правильности того, что делал. Мне не удавалось избегать ошибок.
Настроение Наташи или, возможно, ее слова почему-то вызвали у меня чувство неполноценности. Я не мог убедить ее в своей любви. Я смотрел на ее лицо и, хотя в нем ничего не изменилось, я увидел, что это лицо несчастного человека. Ее признания были не нужны нам обоим.
Я закрыл глаза, но продолжал ощущать мучительное присутствие Наташи рядом с собой. Лучше быть одному, без этой женщины. Мне не всегда удается радоваться, узнавая правду о себе.
Я знал, что уговоры бесполезны и она действительно уходит. И все же сказал беспомощно, как ребенок:
- Останься, Наташа.
- Ни одной из женщин никогда не удастся избежать разочарования в мужчинах.
Я не уверен, что мне есть чем хвастаться. Я привыкал быть беспомощным. Мне не легко говорить правду. Я чувствовал себя одиноко рядом с любимой женщиной.
- Дай себе еще немного времени, - я говорил это не для неё. Такие слова говорятся только для себя.
- Зачем ты это повторяешь? Тебе не кажется, что уже хватит?
Я хотел что-то ответить, но тут же забыл что. Я был слишком взволнован. Разве я не видел в ее глазах любовь? Или мне казалось?
Я улыбался. Словно со стороны видел я эту свою улыбку. Не улыбка, а растянутая щель рта. Веселость, под которой таится обман. Хуже не бывает. Знакомое чувство жалости к себе снова овладело мной.
Знаешь, что самое смешное, Наташа? Иногда мне кажется, что тебя просто не было.
- Я буду ждать, - я постарался произнести это, как само собой разумеющееся. Я не хотел, чтобы она подумала, что меня это гложет.
- Что?
- Тебя.
- Я не ожидала, что ты такой.
«Какой такой?» - подумал я. – «Какой я такой?»
- Иногда мне кажется, что я недооцениваю тебя.
- Мне тоже.
- Прости меня. Вернуться от безразличия к любви невозможно.
Наташа смотрела на меня как бы издалека. И опять я почувствовал ее сожаление. Я боялся, что она уйдет от меня. Чего боялся, то и происходило. Это логично.
- Ты – моя боль, Наташа, - никогда мне не приходилось говорить слов сложнее этих.
- Я тебя предупреждала. Любовь женщины разумнее любви мужчины.
- Ты права, как всегда.
- Не надо так говорить. Лишь иногда. Любовь пройдет. Ты же сам понимаешь, что любовь проходит.
- Как ты все хорошо знаешь.
- Я знаю тебя.
Я не мог ответить «да». Но и не хотел говорить «нет». Я не стал возражать. В этом не было никакого смысла.
Наташа, наверное, получала настоящее наслаждение, отведя мне дурацкую роль клоуна, с которой я смирился. Взглянув на нее, я подумал: не сомневаюсь, что ты опять поступила бы так же, повторись все еще раз. Такова жизнь. Воспоминания делают меня несчастным.
- Нам просто необходимо расстаться, - сказала Наташа. – Ты знаешь это не хуже меня.
- Пожалей меня.
- Каждая женщина может ощутить жалость к мужчине, который ей безразличен.
Я хорошо видел ее глаза. В них не было сожаления. Просто глаза человека, который наблюдает за своим врагом. Раньше мне казалось, что я понимаю женщин.
Я понял, что Наташе нельзя говорить правду. Совсем нельзя. Мне хотелось сказать это ей. Я так и не попытался. Трус. Это была моя не первая неудача.
- Не ешь себя, - сказала она. – Желание обидеть мужчину есть в каждой женщине.
- И это все о чем ты думаешь? – я пытался выглядеть удивленным. Не получилось.
Мне хотелось перестать верить самому себе. Сейчас я не понимаю, почему это было необходимо. Я говорил правду и тогда, когда должен соврать. Мне удается быть откровенным.
- Даже ради того, чтобы ты понимал меня, я не могу быть глупее, чем есть, - Наташа слышала только саму себя.
- Ты же сама этому не веришь.
Я понимал – она говорит правду. Происходящее не было ложью. Я все понимал, но мне не хотелось на эту тему говорить. Мне не нравится, когда мои несчастья недооценивают. Злиться на самого себя долго невозможно. Наташа посмеялась над моей искренностью. Я только сейчас сообразил, как это было жестоко.
Я завидовал умению Наташи не сомневаться в правильности сделанного. Нужно уметь забывать о неприятном. Я утешал себя тем, что таких, как я, мало, но это было слабым утешением. Мне не нравится этот мир, полный измен и обманов.
- Расставаясь с мужчиной, женщина всегда сожалеет, что обидела его недостаточно сильно, - ей нравилось унижать меня.
- Я в жизни ничего более мучительного не испытывал, но раз ты довольна, я не жалею. Я страдаю. Ты сама знаешь. Я терплю, потому что причиной – ты. И терпел бы и дальше, - я не мог не зависеть от любимой женщины.
- Предсказуемый мужчина перестает быть интересен.
- Рядом с тобой все мои разочарования в себе перестают быть только выдумкой.
- Ты еще ребенок.
- Никакой я не ребенок. И никогда ребенком не был. Я не знаю, как можно защититься от любимой женщины. Может быть, тебя следует пожалеть.
«Неужели нет ничего сильнее злобы?» - подумал я. Что-то умерло между нами. Никакие слова были не способны остановить Наташу. Я не мог успокоиться от мыслей. Я не хотел узнать о ее способности ненавидеть.
- Поцелуй меня, - попросила она.
- Нет.
- Ты не хочешь меня поцеловать? Разве ты не только забавен? Ты очень серьезно относишься к происходящему. Жизнь – проще. Ты же хочешь меня.
- Нет.
- Ненавижу тебя.
- Нет, - я говорил ей лишь одно слово и поступил вполне разумно. И еще раз сказал:
- Нет.
Как, однако, легко врать, когда обстоятельства вынуждают. Самого себя я обманывал не меньше, чем Наташу. Не важно то, что я сделал или не сделал. Важно то, что я сказал все, что считал необходимым сказать.
Надо терпеть. Я так научился терпеть, что мог бы давать уроки терпения. И все это из-за женщины, которая сидела рядом со мной и улыбалась.
Не думай о Наташе.
Не думай.
Рассказывая о любви, легче выдумывать, чем говорить правду. Я слишком долго принимал воображаемое за действительное.
Мне еще придется мучиться из-за Наташи, я знаю, но я уже не буду винить ее в этом и злиться на нее. Вот так. Слова любви есть, а сказать их некому.
По-моему, я просто в отчаянии. И такое странное выражение лица. Я вдруг подумал, как же я постарел.
28
Все мои чувства были настороже. Я старался замечать все, что могло бы помочь мне. Я пробовал возражать Наташе. Я не уступал ей лишь потому, что хотел уступить.
- Не стану говорить, что меня мучают угрызения совести или что-то похожее. Врать не буду, - вот так, несколькими словами она выбивала почву у меня из-под ног.
- Любовь существует.
- Нет. Меня никто и никогда не любил. Ты понимаешь меня?
- Нет.
- И я тоже не понимаю.
«Не думай о ней», говорил я себе. Я делал все, что делать не следовало.
- Мужчины умеют забывать о любви быстрее женщин.
- Кто может тебя забыть? Даже если бы он хотел? Почему ты мешаешь мне любить тебя?
- Что ж, я заслужила этот упрек.
- Я не шучу.
- Я тоже. Ты просто не хочешь слушать меня.
- Не хочу. Мне следовало бы догадаться. Это правда: ты меня не любишь. Ты совсем не думаешь обо мне.
- Не указывай мне, что мне следует делать.
- Ты знаешь, что ты делаешь?
- Я почти всегда знаю, что я делаю.
- Так что, значит, это правда? Все кончено? Ты это знаешь?
- Да. Я знаю. Ты что-то хочешь сказать?
«Как всегда, догадалась», подумал я.
- Нет, ничего.
- Не отвечай. Я давно это знаю.
- Я так не могу. Я должен любить.
Я говорил каким-то злым голосом, хотя даже не понимал, был ли на самом деле зол. Может быть. Я никогда не был уверен ни в чем, кроме своей любви.
Самое интересное, что я не нуждался в утешении. Возможно, конечно, я ошибался. Не знаю, почему я вел себя так глупо.
Я смотрел на Наташу и видел, что все происходящее с нами означает «нет».
- Рядом с женщиной мужчина может быть только эгоистом.
Я ответил «да», хотя это и не соответствует правде. Но я решил, что так будет правильнее.
Мы смотрели друг другу в глаза. Я должен был сказать здесь и сейчас самые злые слова, какие мог найти:
- Я кое-что забыл тебе сказать.
- Что?
- Я люблю тебя.
Я не знаю чувства более сложного, чем любовь.
- Почему ты до сих пор меня любишь? Почему?
- Судьба, - подумал я. Подумал вслух..
- Не смотри на меня так.
- Мне будет тяжело жить без тебя.
- К обещаниям мужчины не следует относиться серьезно.
- Это ужасно.
Я и на самом деле так думал. Каждый человек плачет по-своему. Из моих глаз не выкатилось ни слезинки.
- Я должна была тебе это сказать, - женщина всегда убеждает себя сама.
-
