Мы для них все – пешки. Нами прикрываться хорошо, на передовую нас кидать… Но мы уже у другого края доски, - Витя заворожено смотрел на замершие шахматы, что-то бегло обдумывая.
Несмотря на выпитое, Егор и Саша побледнели. Не сомневались – поздно было. Они думали об остальных – хватит ли смелости, хватит ли умного сердца увидеть, нервом нащупать вольный дух идеи. Искать пути, терпеть, годами добиваться права и воли они уже не могли. А как хотелось! Как мечтали, казалось, недавно, еще в школе, на первых курсах – свободно собираться, обсуждать, участвовать, голосовать, обращать всеобщее здравомыслие в закон, ходить по земле и чувствовать ее силу, приложиться ухом к дереву и услышать здоровье Отечества. Не случилось. Там, за стенкой, не хотят ничего. У них все есть. Им ничего не надо. Они согласны на царя, на крепостное право, на бесправие, лишь бы ничего не менять. Так хватит ли крепости духа, глубины души понять? Тем, кто хочет, кто готов и кто может. Кто знает - как много нельзя…
Так в дождливый вечер близкой осени, наедине с одиночеством, думали ребята, молчали, смотрели друг на друга, в пустоту, и пили горячий сладкий чай.
ДЕТИ ВЕТРА
Ранним утром, до рассвета, низины на окраинах заволокло густым туманом. Огородами, по заросшей дороге шли трое рыбаков в сапогах, с накидками от дождя и снастями.
Федор Егорович нащупал в кармане приманку – собирался два дня и все боялся, не забыть бы чего! Вчера еще дождь, думал, не случиться поудить. Да и пока шли, гадали: как клёв будет? Кряхтели на ходу, улыбались седеющей щетиной будущему дню. Только сапоги поскрипывали в мокрой траве. Было тихо, рыбаки слышали густое, немолодое дыхание друг друга. Представлялось, за туманом пропал весь город, и они втроем остались на всем свете, и бредут себе как древние люди, в поисках добычи, и думанье их просто и ясно. От такой мысли под старой курткой потеплело, Федор Егорович чуть сбавил ход, с довольством зевнул.
За белой сырой пеленой раздался далекий гудок локомотива. Где-то здесь должен был начаться бетонный заводской забор. Но была только дорога, скрытая в двадцати метрах туманом и мусор, валявшийся по дороге и на огородах: бутылки, пакеты, окурки, куски железной решетки, обломок ржавой трубы, гнилая доска торчала из бурьяна. Все-таки мы не одни, люди давно живут вокруг нас, подумал Федор Егорович и вспомнил своих домашних, которых оставил еще спящими.
Справа вдруг послышался нарастающий шелест травы. В глубине тумана заметилось отрывочное, резкое движение. Сторонний шорох быстро перерос в топот десятков, сотен ног, который живой стеной надвигался на рыбаков. Из толщи белого полотна вынырнула одна темная бегущая фигура, за ней другая, третья, и прямо на рыбаков хлынул поток безмолвно несущихся, мокрых от росы молодых людей, почти юношей, с натянутыми в напряжении лицами.
Не понимая, что делается, Федор Егорович стоял и смотрел на выбегающих из утреннего тумана. Никто из них не говорил ни слова, не смотрел на рыбаков, будто не замечал их, обегал и безмолвно исчезал позади. Людской поток несся и несся в направлении города. Федор Егорович смотрел недоуменным взглядом на бегущих и боялся пошевелиться. Чувства страха и загадки смешались в нем. Он хотел сказать что-то навстречу потоку, но все слова куда-то провалились из памяти. Трое рыбаков стояли посреди летящей, чуть вприпрыжку, как звериная стая, лавины здоровых, энергичных тел, и казалось, этот поток никогда не иссякнет.
Скоро толпа скрылась. Все снова заволокло пеленой, в минуту вокруг снова стало пусто и тихо. Со стороны солнца, откуда пришли эти странные, непонятные люди, резко подул ветер, сгоняя туман. На облака упали первые, несущие тепло дня, лучи рассвета.
Федор Егорович очнулся с мыслью, что все это сон, видение, они трое просто устали, прилегли отдохнуть, задремали, и привиделось что-то несуразное. Вокруг быстро просветлело. Рыбаки испуганно переглянулись, поняв по взглядам, что всем им привиделось одно. Они обернулись на освобожденную от молочного полотна округу, но все было недвижимо и сковано затишьем.
Потоптавшись на месте, Федор Егорович пожал плечами, махнул остальным рукой и рыбаки пошли дальше – нужно было не упустить лучшие для ловли часы утреннего клева.
июль 2012, М.
