ползала вокруг, не отрывая взгляда, руки как прежде глаза и лица также переползли на одну сторону. Смотрели зубы, щупали, вертели девушку.
- Качественный товар. Я и сам мог бы её забрать, но Лордов злить опасно. Забирай телегу наместника и его извозчика недоумка. А Ты подойди ближе. Теперь рядом находился человек, от ноги которого шла пуповина к груде мяса. Он развернул ладонь. Внутри находился золотой медальон. Собирающий плоть передал его Сиду, после чего псевдочеловек втянулся обратно внутрь тела тени.
- Не желаешь что-нибудь обменять? Не обману. - Сказало странное существо, когда Сид уходил.
Обувь, как ни странно стояла на месте. Карета с извозчиком также.
- Что это? - спросил Сид у него, показывая медальон.
- Благосклонность. Право ездить по всем провинциям и везде вам будут обязаны предоставлять все блага. Она позволяет даже попасть в столицу.
Путь продолжался. Город скрылся позади. Исчез, растворился. Вначале его очертания всё мутнели, расплывались. Он стал серым пятнышком на горизонте и, наконец, исчез. Впереди лежал новый путь. Лабиринт из сотен тысяч новых дорог.
- Дороги… - впервые за долгое время заговорила Горечь - Они обладают сакральным смыслом. Это не просто линия, соединяющая два места, а точка пересечения культур, цивилизаций, времени. Символ борьбы, преодоления трудностей и развития. То, что несёт перемены. Даже в самые спокойные времена путешествия связанны с риском. Вызов прошлому, судьбе и всему миру. История также всегда начиналась с новых поисков и новых дорог. Жаль, это практически невозможно понять - нужно, жизненно необходимо почувствовать:
«Ищи свой путь,
Умей радоваться жизни,
Верь,
И Всё Непременно Получиться»
- Ты уверена, что нам действительно стоит снимать маски?
- Братишка, какой же Ты недоверчивый и… Глухой. Дети машин всегда рождаются слепыми и глухими и поэтому их всегда приходиться учить. К счастью Ты не безнадёжен. Как Ты думаешь пятнадцатый статус это случайность? Нет, просто Я их слышу. Их мелодия отличается от мелодии нашего мира. Она не согласуется, помеха. Маскировка не может скрыть их истинную сущность, Я всё равно их различаю. Говорить звук, конечно не слишком правильно, но более подходящего слова нет. Мир вокруг нас, живой мир, люди, такие как Ты и такие Я, каждый из них как нота, из которой собирается симфония. Тени это шум то что нарушает гармонию.
- Не замечаешь? Что-то разлитое вокруг. Все словно спят.
- Ты понемногу начинаешь открывать глаза. Их суть подавили. Люди, лишённые воли не могут обладать идеей. А без идеи не могут стать идеальными.
- А с идеей разве могут?
- Могут, Ты сам это еще увидишь. Тяжело наверное поверить, но для меня всё, что Я здесь впервые вижу не ново, словно так уже было сотни лет назад, когда Я ещё не родилась. И словно происходило не со мной, а с кем-то другим, очень сильным. Он бросил вызов и победил, заплатив страшную цену, а сейчас тихо наблюдает за мной.
Путешествие продолжалось. Обычно они останавливались, в небольших сёлах или местечках, реже в полноценных городах, но порой несколько суток проводили в дороге. Чем ближе к столице, тем яростнее уничтожались следы прошлого, а на руинах или возле них появлялось нечто новое. Постройки теней поржали воображение своей невозможностью. Всё подчинялось некоему противоестественному порядку, создавалось исходя из него, меняя мир вокруг. Везде находились следы искажения. В почву, в растения, а иногда в диких животных внедрялись новые, неестественные элементы. Возникали химеры, сочетающие привычное и несущее тень.
Однажды в небе пролетел дракон. Огромное существо с телом, напоминающим диск. Полый внутри и тем самым отдалённо похожий на дирижабль. Всю нижнюю сторону густо покрывали глаза, разбросанные хаотично. Впереди находился пучок щупалец-нитей, которые достигали почти до самой земли. Он лениво взмахивал тремя парами перепончатых прозрачных крыльев, по очереди их поднимая, опуская и медленно плыл. И совершенно ни на кого не обращая внимания уносился вдаль. Чуждый и величественный. Порой дракон мерцал, тогда впереди происходили вспышки и оставались разрушения.
Только в конце пути Сид в полной мере начал ощущать то, о чём рассказывали Горечь. Чем ближе к столице, тем тяжелее становилось, как если ты находился под водой и чувствовал над головой огромный столб воды, готовый тебя раздавить. Давление словно повышалось, закладывало уши и становилось трудно дышать. В воздухе, воде и земле находилось нечто неприятное, мерзкое. Оно оплетало всех людей, пыталось проникнуть в тебя, заразить. Чем ближе цель тем насыщенее оно становилось.
Всё изменилось. Стало каким-то зыбким, словно вокруг неземной пейзаж. Деревья похожие на камни, камни похожие на деревья, растения которые ходили как звери, небо словно лоскутное одеяло и множество лун в нём - четыре-семь, долина первозданной синевы, люли выглядели чудовищами, тени - людьми. Постоянные движения, на глазах может вырасти гора или появиться русло реки. Думать, пытаться осмыслить что-либо, было необычайно тяжело. Наблюдать, и то трудно.
Постепенно становилось легче. Приступ, видение или расслоение реальности заканчивалось и всё становилось прежним. Почти.
Сид помнил эти места еще с детства, но прежнего ничего не осталось. Исчезли не только старые города, но даже их руины. Любые старые следы пребывания здесь человека, как если из ниоткуда появились поселения теней и уже после пришли люди. Изменилась сама природа, и даже рельеф. Ни один человек не помнил ни того что здесь было раньше, ни своего прошлого.
- Народ лишенный своих корней обречен на вымирание?
Горечь не ответила, молчала и выглядела безжизненной.
Перемены вокруг начали происходить за четыре дня до прибытия. Вначале небо стало ровным, безупречно гладким, строго определенного цвета, который почему-то не получалось распознать, он не запоминался и адекватно не воспринимался. За два дня появились огни впереди, они сияли всю ночь, а также следующую и напоминали полярное сияние, но днем оставались практически невидимы. Утром, наконец обозначился Наззиорд. От внешнего мира его отделяли три обелиска, каждый из которых охранял въезд в город. Как выглядели обелиски на самом деле никто не знал, а рассказывали обычно про черные колонны, укутанные иллюзией. Если мысленно провести линию от Кольцевой Башни к оставшимся трем, то все обелиски располагались на этих линиях и выглядели точь в точь как Башни, в сторону которых каждый из них смотрел. О настоящем предназначении обелисков никто никогда не говорил, но ходили слухи, что это защита, нечто способное дать отпор любому врагу.
Ворота носили название радужных, как и та Башня, на которую походил обелиск. До них еще было порядочное расстояние, как внезапно, словно из неоткуда, возникла эта громадина. Мы находились практически у основания. Захватывало дух. Самого основания видно не было, оно терялось в облаке пыли. Ощущался сильный ветер, дующий в ту сторону. Пыль клубилась, стягивалась в тугие жгуты, закручивалась в маленькие торнадо, ни на секунду не останавливалась и постоянно преграждала дорогу. Ехать приходилось вслепую. Дышалось с трудом. Ветер двигался по спирали, но чем выше тем медленнее, внизу творился самый настоящий ад. Все, влекомое к шпилю собиралось в перевёрнутую воронку, которая уходила вверх и заканчивалась достигнув трети высоты башни. Вокруг то и дело возникали всполохи. Вид самой башни был необычен. Самым важным казалась поверхность: мерцающая всеми цветами радуги, призрачная ирреальная, тонкая плёнка, под которой что-то постоянно бурлит и движется. Поверхность оставалась полупрозрачной, внутри словно находилось грозовое облако и чем ближе к центру, тем плотнее оно становилось, а в самом центре шла ось.
Чтобы увидеть вершину приходилось высоко задирать голову.
- Напоминает нервную клетку, наверное - сказал Сид сам себе - ураган внизу как звездчатая клетка, очень длинный отросток и рецептор наверху.
Венец напоминал жемчужину. Шар, покрытый перламутровой пленкой. Вблизи него башня, радужный поток заканчивался и исчезал, словно уходил, но на самом деле ждал. Жемчужину начала покрывать тонкая сеточка трещин, она потихоньку начинала сжиматься и темнеть. Происходил коллапс. Жемчужину рвало на части, она раскалывалась и деформировалась, затем обрушивалась сама в себя, уменьшалась до черной точки, которая исчезала в яркой вспышке, на миг озарявшей всё вокруг. Край башни перед этим ровный и плоский покрывался волнами, а затем через него словно выдували мыльный пузырь. Он оторвался, завис в воздухе и превратился в такой же шар, как и недавно исчезнувший. Всё повторялось снова и снова, каждый раз отчерчивая равные промежутки времени: минута - гибель, ещё одна - рождение и восемь - жизнь вершины.
Послышалось жалобное мычание. В воздухе пролетала корова, запряженная в простую деревянную телегу. Животное не понимало что происходит, и продолжало перебирать копытами в воздухе. Повозка пролетела задом на перёд параллельно горизонту по направлению к башне и там закружилась. Её бросило на радужную поверхность, последовала яркая вспышка и она исчезла. Что тащило бедное животное так и осталось загадкой - все таки ветер был не настолько силён.
- Башня не настоящая
- Естественно, это ведь обелиск
- Ничего Ты не понимаешь. Радужная Башня расположенная там, на другом конце света - обманка. Исчезнет она, но перемен не произойдёт. Более того, со временем она вновь появиться на прежнем месте.
Они снова ехали молча. Появилось ощущение несоответствия, расслоения реальности. Что-то, что-то было неправильно. Такие случаи бывали и раньше, но после встречи с Горечью стали отчетливее и чаще. А потом иллюзия лопнула, и Сид увидел не отражение на поверхности воды, а дно. Реальность. Обелиск. Две колонны под углом вздымались вверх, соединяясь там вместе. Они не были настолько громадны как Башни - в восемь раз ниже, но всё равно поражали воображение. По центру каждой из колон, между ними находилась перекладина, которая делала конструкцию похожей на печатную букву «А». Вверху, там где образовывался треугольник пульсировала некая яркая и нестабильная формация, перетекающая из одного образа в другой. Внизу дорога аккуратно проходила между «ногами». Те, кто ехал рядом, в большинстве смотрели направо, восхищаясь видом башни. Те кто на соседней полосе пути - налево. Но никто не смотрел вперёд, туда где находился источник иллюзии.
- Всё-таки Ты не так безнадёжен, как казалось вначале. Видеть и смотреть таки научился - слова Горечи прозвучали как обычно резко.
Пилоны, на которые колоны опирались, служили началом стен. По сравнению с обелиском она казалась миниатюрной, но всё равно скрывала город от глаз, за исключением только Башни. Сид впервые её видел настолько близко, но рассмотреть подробно всё равно никак не удавалось. Рядом, сбоку что-то ярко вспыхнуло и тот час потухло. На обелиске исчезали светящиеся символы, которых раньше не было. Сид выглянул из окна. Рядом на брусчатке находилось черное пятно-нагар, с более чистым и светлым прямоугольным участком по центру, похожим на что-то смутно знакомое. А через мгновение вспомнил. На следы, которые оставались на
