которая в этом месте взгорбилась – во владения горы – поле ничего не вторило. Гора была достаточно большой, довольно высокой, изрядно крутой, слишком скользкой, чрезвычайно холодной, излишне мягкой, чересчур светлой, через меру чужой и более чем красивой. Чтобы взмоститься на гребень горы, пришлось помогать себе руками. И руки, и ноги согрелись. На верхушке моё одиночество выглядело ещё вразумительней и выразительней. Темнота чуть позже повторила за мной моё восхождение. Сначала я перестал видеть свои следы у подножья, потом до середины горы, теперь вот вижу только последние. Поднявшийся чёрноцветный океан едва ли не всецело утопил гору, не тронул лишь карликовый уголок, на котором я сидел. Я вытянул ноги, а они исчезли во мраке. Тогда я снова прижал колени к груди.
По наитию я уподобил себя облачной шапке. Значит, я то и дело тёплым потоком воздуха взметался ввысь: когда нагретый влюблённостью, когда любовью; когда наткнувшись на отвержение; когда обтекая разочарования. Вечная история! Игра природы. Чем выше, тем холоднее. Поднимаясь вверх, я рано или поздно достигаю точки росы, где в присутствии божьего дара, превращаюсь в облако, которое затем обрушивается искусством. Чем выше, тем твёрже. Над дождевыми облаками получаются облака ледяные. Чем выше, тем обманчивей. Верхние облака кажутся медлительными. Облака показывают и объясняют, чем живёт небо. Облака окрашиваются разнообразными цветами. Облака темнеют. Всё зависит от капель.
Последнее моё предложение – глубоко выдохните…
06.09.2012–05.02.2013
