Тебя услышали, доволен ты теперь?!
Пролог
« О, Господи, как же я устал от этого сна! Прошу тебя, Господи, избавь меня от него, потому, как нет сил моих больше видеть его, ощущать себя в нём, и жить в страхе и муках! – Так я просил господа. Но видно молитвы мои не доходили до него, потому, что сон этот повторялся и повторялся, разрывая мою душу и тело своей реальностью.
Сон, в котором я раб…
Глава 1
Колесница Феба- Солнца уходила за акрополь, который, казалось, поднимается над городом в эти минуты. А город, утомлённый дневной жарой, с жадностью вдыхал ноздрями открытых окон вечернюю прохладу. И, словно проснувшись, выходили Горожане на улицу, из своих раскалённых за день домов. Город жил своей разнообразной, как течение реки, жизнью. И имя городу этому - Афины…
Для меня вечер- это спасение. Спасение от нещадно палящего солнца, и знак того, что до окончания работы осталось не много времени. На склонах Гиметских гор виноградники моего господина, да хранят боги его, и имя его. На этих виноградниках я, и ещё десятки рабов моего господина, трудимся во благо его, и во славу великого города Афины. К концу дня мы еле волокём ноги от усталости. Но страшнее палящего солнца и тяжёлой работы – Пентифон, главный надсмотрщик за рабами моего господина. Не было ещё дня, что бы я не изведал вкус его плётки. Иногда мне кажется, что ему просто доставляет удовольствие избивать рабов, унижая униженных. Даже глаза его, обычно чуть прикрытые, словно он щурится от яркого солнца, при первом же стоне несчастного раба, получившего удар плетью, широко раскрываются, и на лице появляется блаженная улыбка…
Но я стараюсь ни о чём не думать. Голова моя всегда опущена, и глаза мои смотрят вниз. Потому, что запрещено рабам ходить с поднятой головой и смотреть в лица горожан. И лишь изредка, украдкой, работая в виноградниках моего господина, я смотрю на Гиметские горы. На узкую ленту дороги, ведущую из славного города Афины, в город Марафон… Сотни, тысячи раз я убегал по этой дороге из Афин туда, в неизвестность, но на свободу. Свободным людям не понять той тоски, которая ,
день за днём, словно мерзкий червь, точит душу раба, превращая его в покорное животное…
- Что, раб, устал?! Отдохнуть захотел? Так я с удовольствием помогу тебе! – Вдруг услышал я голос Пентифона за спиной. И тут же, инстинктивно вжав голову в плечи,
чуть согнулся , закрываясь левой рукой. И надо сказать, что во время, потому что плеть Пентифона, со свистом разрезав воздух, обожгла мою руку.
-Так ты ещё закрываешься от меня?! Да я тебя, мерзкий раб, до смерти забью! Получи, получи, получи!!!
Я, покорно опустившись на колени, и прижавшись лбом к земле, вздрагивал после каждого его удара плетью. По моим щекам текли слёзы. Слёзы боли и обиды, слёзы бессилия… Вдруг раздался странный звук и Пентифон остановился, непонимающе смотря по сторонам. Звук повторился. Он был похож на то, как если бы тысячи воинов одновременно били костяными колотушками по огромным медным щитам . Пентифон, как и все, кто находился вокруг, с непониманием и испугом смотрели на
небо, пытаясь понять волю богов. И тут небо затряслось, продолжая греметь, и все
рабы и горожане, упав на землю, и не поднимая голов своих, стали молить богов о пощаде. Поборов свой страх, я медленно поднял голову и посмотрел на небо…
Ужасу моему не было предела. На небе я увидел солнце, но не такое, как обычно, а огромное, больше самого Олимпа, да простят меня боги за такое сравнение. На его огромном диске, по кругу, располагались какие то странные знаки, а из самого центра исходило два золотых копья. Копья эти были тоже очень большие, хотя одно на много короче другого. И тут, прямо из неба, вылезла чья- то огромная рука, и накрыла солнце. В наступившей кромешной тьме, я хотел отойти от Пентифона, но, сделав шаг, провалился куда то и … проснулся.
Глава 2
«Нет, нужно срочно обратиться к психиатру, иначе эти кошмарные сны доведут меня до сумасшествия!» - Подумал я и, сладко потянувшись, встал с кровати.
- Я умный, я сильный, я смелый, я красивый! – Стоя у зеркала, повторял я, глядя на себя и бреясь.
Завтракал я , как обычно, яичницей и чаем, сидя за своим столом на кухне. Тётя Маша кормила Гришеньку манной кашей.
-Ну, ещё одну ложечку, за маму! Вот, хорошо, а теперь ложечку за Коленьку! – приговаривала она , пытаясь уговорить Гришеньку. Но тот, по-видимому, уже наевшись, сжал плотно губы и мотал головой, разбрызгивая кашу в разные стороны.
Гришеньке было почти тридцать лет . Когда тётя Маша была им беременна, она очень сильно пила. Собственно говоря, пила она и до этого, и очень даже много. Но беременность, которая явилась неожиданностью и для самой тёти Маши, словно какой- то катализатор, вдруг пробудила в ней ненависть ко всему, что её окружало.
Но, самое страшное было то, что и дитя своё она ненавидела, как и всех, а может даже и больше… Но жизнь жестоко мстит тем, кто играет с ней в такие игры. И каким был не желанным для неё ребёнок, так вдруг, с его первым криком, оповещающим мир о своём рождении, вышла из неё, с болью и усталостью, вся та ненависть и обида, что копились в ней годами. И стало ей вдруг так хорошо на душе, так тепло, лишь от одной мысли, что теперь есть на свете человек, которому она по-настоящему нужна, и который ей нужен… Но за всё в этой жизни нужно платить.
Причём цена эта, чаще всего, так высока, что человек готов отдать жизнь свою, лишь бы не платить эту цену… В общем, сыночек родился больным, больным на всю жизнь. Он был Даун!
И, встав у зеркала, посмотрела на себя она, и решила уйти из этой страшной жизни. И занесла она уже бритву, над рукой своей, как тут заплакал в своей кроватке Гришенька. А потом, вдруг, тихо так произнёс :
-Ма- ма! Не оставляй меня одного в этом страшном и жестоком мире! Я без тебя погибну от злобы людской и равнодушия! Не оставляй меня, мама!!! – Его голос был тихий и какой- то тягучий, что- ли. Потому, что каждое слово, которое он произносил, растягивалось по слогам. Но , как бы не звучал его голос, какими бы странными не были слова его, это был голос и слова Гришеньки, сыночка её маленького. И, бросив бритву, подбежала она к кроватке, и взяв на руки младенца, поцеловала его, прижав к своей груди…
Так и жили они, на её маленькую зарплату, да на пенсию Гришеньки. А жили в небольшой коммунальной квартире, состоящей из двух комнат. Одну, из которых занимали они, а другую, я…
-Да ты оставь, оставь- то посуду, я помою. А то опять на работу опоздаешь! – Увидев, что я торопливо понёс в раковину тарелку и стакан со сковородкой, сказала тётя Маша.
-Да-а, мы-ы-ы по-мо-ем, ги-ги-ги! – Произнёс с улыбкой Гришенька, и каша потекла у него изо рта.
-Спасибо, тётя Маша, вам купить что ни будь? – Спросил я
А, хлебушка, если сможешь. А нет, так мы с Гришенькой сами сходим.
-Да что, вы?! Конечно, куплю! До свидания.
-До свидания, Коленька, до свидания!
На работу я, слава Богу, не опоздал. Наше КБ маленькое, но коллектив подобрался, надо сказать, очень хороший. Все специалисты, ниже инженера конструктора третьей категории, ни кого нет. И вообще, мне черчение и конструирование очень нравятся.
-Николаша, дай мне, пожалуйста, справочник по сопромату! – Услышал я голос Инны Михайловны и, выглянув из- за своего кульмана, ответил:
-С удовольствием, Инна Михайловна, но он у Натальи Сергеевны!
-Представляете, дочитала я вчера, всё таки , эту книжку! – Выйдя в проход между кульманами, сказала Верочка. – Ну, знаете, я вам скажу, это ужас какой- то! Что они только там не вытворяли, в свои средние века?! И людей убивали, и города целые жгли, и всё, всё, всё такое прочие!
-А, что за книга то?
-Как, вы не знаете? Да это же « Крестоносцы «, Сенкевича! Да её, знаете, сколько стоило, что бы достать?!
-Значит историческая? – Поддержал разговор Виктор Сергеевич.
-Ещё бы! В жёсткой обложке, ну в переплёте. И как раз подходит под наш сервант!
-Это чем же? – Усмехнулся Толик.
-Так цветом же, и вообще…
-А! Ну, если цветом, да ещё и вообще, тогда конечно, тогда другое дело. Только есть у меня вопрос к вам, о наиобразованнейшая. Ты же еже денно с утра, и до конца дня рабочего, терзаешь нас своими жалобами на нехватку средств к существованию, то бишь, денег. Так, как же вас простите понимать, сударыня?
-Чего? – Непонимающе переспросила Верочка.
-Я говорю, как же вы, с мужем решились потратить столько денег на книгу? – По театральному разведя руки в стороны сказал Толик.
-А ты чего смеёшься то? Ты сам- то эту книгу читал? То- то! А чужие деньги, много вас таких охотников считать!
-Увы, увы, увы мне! Не посчастливилось приобрести сей источник знаний, но я уповаю на твою доброту, матушка, токмо на неё! – И он, плюхнувшись на колени , пополз в сторону Верочки. Та, испуганно прижавшись к своему кульману, замахала руками :
-Ты чё? Чего ты, а?
-Так это он книгу эту хочет у тебя попросить почитать. – Ответила Инна Михайловна.
-Что- о- о??? – Уже без тени растерянности, а скорее грозно, сказала Верочка. – Книгу?! Да ты что?!? Да если мой Мишка узнает, что я эту книжку кому- то давала, да он меня просто тут же убьет!
-Ну нет, этого мы допустить ни как не могём! – Ответил Толик, поднимаясь с пола, и отряхивая брюки. – Живи! Я прилюдно отказываюсь от этого чтива, тем более, что есть у меня томик моего любимого и, не побоюсь этого слова, великого писателя и поэта современности, Бориса Липкина!
-Кого, кого? Липкина? Что- то не слышала о таком. – Ехидно сказала Верочка.
-Странно, ведь мне казалось, что как раз ты и должна его знать?!
-Это почему- же?
-Так ведь про тебя он писал : Лишь о деньгах ты просишь Бога,
А жизнь, увы, как свечка тает.
Богат не тот, у кого много,
А тот, дружок, кому хватает!
-Ты что же, всякую гадость про меня сочинять будешь?
-Ну что ты, что ты! Не сподобил меня всевышний талантом этим, зато по другой части мы профессионалы!
-Не знаю, но мне стихотворение очень понравилось, честное слово! – Сказала Наталья Сергеевна, обращаясь скорее к Толику, чем к Верочке. Которая , не найдя поддержки, принялась что-то чертить.
-А ты мне можешь дать почитать, Толик?
-Об чём вопрос, с удовольствием! Особенно рекомендую эпиграммы. Там есть такие перлы… У Светы множество достоинств
Она умна, красива, но…
Капнёшь поглубже – там говно! – Это же чудо какое то, честное слово!
-Ну, знаете, это просто хамство! – Выглянув из- за своего кульмана, возмущённо крикнула Верочка. – Так мы можем и до таких слов дойти, что даже страшно подумать!
-А ты попробуй, ну хоть разок, напрягись, да подумай! – Ответил ей Толик, но видя, как неодобрительно качает головой Инна Михайловна, тут же добавил : - Шучу, шучу, Верунчик! И в знак примирения хочу поцеловать твою ручку. – С этими словами он подошёл к Вере, и громко чмокнул её в руку. Вера попыталась отдёрнуть её, но Толик продолжал целовать, продвигаясь всё выше и выше. Верочка, уже с улыбкой, как бы продолжая отталкивать его, сама прижимала голову Толика к своей пышной груди.
-Не хочу вам мешать, но замечу всё же, что рабочий день уже начался, а поэтому попрошу всех приступить к своим непосредственным обязанностям! – Вдруг услышали мы голос начальника нашего отдела, Виктора Сергеевича Пешкова, человека доброго, и хорошего специалиста. Толик, подмигнув Верочке, нехотя пошёл на своё место. Но увидев, что Виктор Сергеевич, отвернувшись,
