печаль. А боль и ужас, последние, кто спустятся к твоей измученной душе и телу , чтоб показать им убогость планов человека!
- Ну ты, мать даёшь! – Потрясённый тем, что сказала тётя Маша, выдохнул Толик.
- И Гришеньке , как и всем вам, своё предназначенье надобно исполнить! Так что, ребятки, чайку попейте, да и в добрый путь. А я за вас тут помолюсь, сыночки!…
Через два часа мы уже сидели в вагоне электрички, которая направлялась в сторону Вязьмы. Мы с Толиком стали играть в » дурака « , отец Кирилл с интересом наблюдал за пробегающими за окном полустанками и пейзажами, а Гришенька за нашей игрой в карты… Через час нам порядком надоело играть, и Толик вышел в тамбур покурить, а я решил немного покемарить, по примеру Гришеньки, который уже минут пятнадцать как храпел на весь вагон. Я стал пристраиваться поудобнее , на плече у отца Кирилла, но тут вдруг заметил девушку, сидящую на соседнем сиденье. Её глаза были широко раскрыты, впрочем, как и рот, а на лице, словно в стоп кадре, зафиксировались удивление и ужас. Причём смотрела она на нас с отцом Кириллом! Логично решив, что в моей внешности нет ничего такого, что могло бы вызвать такую её реакцию, я приподнял голову с плеча отца Кирилла, и посмотрел на него… То, что я увидел, повергло меня в шок. Из правого глаза его , извиваясь и цепляясь за ресницы, выползал тонкий и белый червяк. Его маленькая чёрная головка постоянно натыкаясь то на нос, то на щёку, искала возможности спрятаться… И нашла, быстро нырнув в ноздрю. Отец Кирилл, заметив мой взгляд, потёр нос рукой, а затем завёл правую руку себе за голову и, запустив её в череп, достал от туда целую пригоршню таких- же червей, которые извиваясь соскакивали сего руки, падая на пол. Девушка охнув упала в обморок, а я, почувствовав приступ тошноты, быстро выбежал в тамбур, где меня и стошнило благополучно.
- Ты чё, Колян? – Непонимающе спросил Толик. – Объелся чего, а?
- Там этот, отец Кирилл, червей из головы достаёт!
- Это хорошо, хорошо! – Задумчиво ответил Толик, закуривая новую сигарету. – Ничего, дружище, мы ещё всем им покажем, ху есть ху! Главное оставаться человеком. Вот за что я просто обожаю Бориса Липкина, так это то, что он, как ни кто умеет в нескольких словах передать сущность некоторых особей, именуемых Человек безумный! Вот, например : Характер твой, увы, всем ясен.
Он виден даже без подвоха.
Ведь мир тогда тебе прекрасен,
Когда кому-то рядом плохо!
Ну, что скажешь? Разве не гениально?! Кстати, есть свеженький анекдотец! Значит, летит самолёт и стюардесса разъясняет пассажирам как пользоваться спасательным жилетом, как то, как сё. И тут, один пассажир увидел свисток, который висел на шнурке жилета. Ну и спрашивает : А для чего , мол он нужен, ну свисток? Стюардесса ему отвечает, что если, к примеру, самолёт упадёт в море, то нужно надеть жилет, а затем свистеть в свисток, чтобы тебя услышали…И конечно, по закону подлости, самолёт загорелся и рухнул в море. В общем , очнулся тот самый пассажир плавающим в воде. А кругом такой туман, хоть глаз коли. И тут вспомнил он про стюардессу, да её советы, ну и стал изо всех сил в свисток свой свистеть. Долго свистел, уже умаялся, как вдруг из тумана подплывает к нему огромная акула! И спрашивает мужика « Чего ты, мужик, так громко свистишь на всё море?» А мужик ей испуганно отвечает « Так для того, чтобы услышали меня!» На что акула, с ухмылкой и говорит « Ну услышали тебя, доволен ты теперь?!» - Толик, довольный своим новым анекдотом, заулыбался.
- Нет, Колян, жизнь, она прекрасна, несмотря на все её выкрутасы! Хотя, конечно и коротка. Ладно, пошли к нашему Гудвину, великому и ужасному…
Вязьма, оказался небольшой городок, находящийся как раз на старом торговом пути с запада на Москву. Именно благодаря своему местоположению был он любим купцами, да прочим торговым, и деловым людом. Что следовало из надписи на небольшой мемориальной плите, установленной на железнодорожном вокзале. А мы , как цыплята за курицей, шли за отцом Кириллом, который, словно не замечая ни кого и ни чего вокруг, вёл нас туда, в неизвестность…
- Вот и пришли, дети мои! – Сказал он, остановившись у заброшенного монастыря. – Вот здесь и заночуем с надеждой в сердце!
- Ну ты отец даёшь! – Осмотревшись с иронией сказал Толик. – Мы чё, не могли что- ли в гостинице остановиться, а? Да и зачем нам этот экстрим?! Нет, я, конечно, природу люблю. Тут вон и речка, и лес … - Показал рукой Толик на пейзаж, как вдруг, со стороны леса, раздался волчий вой .
- Голодный, наверное, волчара! – Уже не так громко, а почти шёпотом сказал Толик.
- Это не волк, а человек! – Ответил ему отец Кирилл. – Оборотень. Он сторожит дверь, которую и нам надобно найти.
- Так, может ну её, ну дверцу эту, а? Прогулялись по свежему воздуху, набрались впечатлений и до дому, до хаты?! – Уже совершенно серьёзно предложил Толик, посмотрев на нас с Гришенькой. Но мы- то, как раз , были бы очень рады вернуться домой. И чем быстрее, тем лучше. Гришенька, испуганно озираясь, схватил мою руку и прижался к ней лицом. Да и мне самому захотелось куда ни будь побыстрее спрятаться , потому что из леса донёсся ещё один вой, но уже гораздо ближе. А следом и ещё один. И всё это страшное трио огласило округу, спугнув с деревьев уже уснувших птиц…
- Надо это, надо костёр развести срочно! – Вдруг крикнул, словно очнувшийся Толик, и стал быстро набрасывать палки и ветви в одном месте. Я бросился ему помогать. И даже Гришенька старательно подносил ветки… Через несколько минут костёр запылал.
- Ну, а теперь о главном! – Сказал отец Кирилл, подойдя к нам. – Сейчас я расскажу вам, как пройти через ту самую дверь во времени.
- Так как- же через неё пройдёшь, когда там такие волчары в охране?!
- Вот для этого я с вами.
- То есть?
- Оборотни действительно сторожат дверь, и я их беру на себя. Но вы должны знать, что дверца эта открывается лишь один раз, то есть в одном направлении. Хотя один из вас все же сможет ею воспользоваться ещё раз, но только один!
- Так, мужик, это уже перебор! – Вскочил Толик. – Ну ладно телеграммы, ну даже кладбище, ну зомби. Но чтобы там оставаться, такого уговора не было! Так что уж увольте, как говорится – миль пардон! – И Толик стал быстро собирать свой рюкзак.
- Вы недослушали, Анатолий! Дело в том, что оборотни отсюда уже ни кого не выпустят, и это есть правда.
- Ах ты, гад! Да я тебе сейчас башку проломлю топором! А затем и тем трём твоим дружкам в волчьих шкурах!
- Не стоит затрудняться и терять ваше драгоценное время, потому как череп мой, как вы уже имели возможность убедиться, давно и сильно проломлен, уж извините, но до вас. А что на счёт волков, так их действительно три, пока! Потому как каждые полчаса будет прибавляться к ним по одному, покуда не осилят они меня. Так что уж будте так любезны, не перебивайте меня, а слушайте внимательно… Когда я убью первого оборотня, возьмите тело его и положите вон к тому камню головой, а ногами, стало быть, к монастырю. И покуда кровь его, оборотня, будет стучаться в дверь, вы измажьте руки свои , да лица кровью, но не той, что с головы стекает, а текущей вверх от тела его, к монастырю. После чего надлежит вам лечь на спины, головами к тому самому камню, и смотреть на луну, покуда она вас не призовёт. Ну, а там уж, как сложится…
Сказав это, отец Кирилл быстро пошёл в сторону леса. Но не успел он пройти и десяти шагов, как, словно из под земли, появились три огромных волка. Они, грозно скалясь, стали обступать отца Кирилла, который, отрешённо смотрел на небо, задрав голову. И тут один из волков , издав страшный вой, прыгнул на священника, но тут же , словно на шампур, наскочил на выставленную вперёд руку отца Кирилла, которая, пройдя насквозь, вышла из спины оборотня. Волк, дёргаясь всем телом, пытался соскочить с руки, но всё что ему удалось, так это лишь разодрать кожу на лице священника, да вскрыть в нескольких местах живот, острыми как бритвы когтями. Увидев, что его тело повреждено, отец Кирилл с яростью схватил свободной рукой волка за шею и резко повернул голову в сторону. Раздался громкий хруст и волк тут же обмяк. Отец Кирилл издал возглас победителя и отбросил мёртвое тело в нашу сторону. Мы, как заворожённые следили за происходящим, не имея сил пошевелиться.
- Ну что- же вы? – Крикнул священник, повернувшись к нам. – Медлить нельзя, время уходит! – И тут два других волка кинулись на него. Один вцепился ему в ногу, а другой пытался подобраться к горлу…
- А- а – а !!! – Закричал вдруг Толик и, подбежав к мёртвому волку, схватил его за лапы, пытаясь оттащить к камню. Я бросился ему на помощь… Уложив волка, как сказал отец Кирилл, мы стали смотреть, как из приоткрытой пасти потекла кровь. Причём текла она как- то странно, словно была это не кровь , а что- то живое, похожее скорее на язык. Такой длинный и красный язык, который , прикасаясь к камню, бережно ласкал его, обвивая по кругу, словно змея. И камень вдруг стал менять свой цвет, начав переливаться и искриться… Тут я заметил, что из лап волка тоже потекла кровь. Но она текла ещё более странно, она текла вверх по склону! Мы, быстро подбежав, стали ловить её, пытаясь намазать руки и лицо кровью. Но она, словно живая, выскальзывала из рук, прячась в траве. Кое как измазавшись, мы легли у камня, который быстро вращаясь, стал приподниматься над землёй. И , поднимаясь всё выше и выше, он вдруг занял место луны, закрыв её собою. А из ямы, оставленной камнем, сначала появилось какое то странное облако, но тут же быстро втянулось обратно, словно огромный пылесос засосал его. Но самое страшное, что этот же пылесос затягивал и нас. Я не сопротивлялся, отдав себя в руки судьбы. Последнее, что я увидел перед тем, как провалиться в бездну, это разорванное на части тело отца Кирилла, и лежащие рядом с ним два других тела. Причём, если один всё ещё был волком, то второй уже превратился в человека, а точнее в девушку. На её обнажённом теле кое где ещё оставались места заросшие шерстью. Да и тело то было совсем не повреждено, только вот лицо, лицо практически отсутствовало, потому что нижняя челюсть девушки была оторвана! …
- глава 7
Леонардо стоял у входа в мастерскую. Сквозь приоткрытую дверь ему была видна лишь часть комнаты, в которой находились разные приспособления и зеркала, его новая задумка. На лице мастера появилась улыбка. Но улыбка эта являла собой скорее озабоченность, чем усмешку. И хоть покровительство папы держало в страхе завистников и многочисленных врагов, все же находились и те, кто решался написать доносы на Леонардо. Хотя, неизвестно, что больше сдерживало их, страх гнева папы, или страх , который внушал им сам Леонардо, великий мастер, урождённый да Винчи… Вся его жизнь и творчество были окутаны ореолом таинственности, что отдаляло его от остальных, и в тоже время, возвышало над всеми. Его длинные, и вечно растрёпанные волосы ниспадали на плечи, а большая борода покрывала грудь. Глаза мастера почти всегда были грустные, а на лице, словно печать, улыбка, скорее похожая на ухмылку, словно он хотел сказать всему миру : « Глупцы! К чему ненужные обеты, стремленья пыл, и поиск счастья? Не ждать с небес, а рвать из пасти судьбы, познания ответы! « Вот и сейчас, стоя у входа в мастерскую,
