затеяли... А чё, предъява конкретная... Верняк!..»
- Останови, братишка, во-о-он там, у ларьков. Бухла надо взять. - покровительственным тоном уже состоявшегося начальника попросил Красавчик. - Мы буквально минутку. И сразу дальше поедем.
- Ко-о-отик, у тебя нет с собой но-о-ожичка… или отвёрточки? У меня ремешо-ок на сумочке отлете-е-ел.
- Мышонок, какие отвёрточки! Дома починим, потерпи. - ласково осадил Машу Красавчик. А про себя, зло:
«И вправду, блин, дура набитая! Самое ответственное начинается, а она со своей торбой грёбаной!»
- Ага, да, вот здесь, здесь тормозни... Серый, у тебя „дерево“ есть? Нисколько? Да нам бы только „Амаретты“ флакон да сигарет... Бли-и-ин... Слышь, парень... Ха, мы даже не познакомились ещё!.. Володя? Вов, братишка, давай так... Мы с тобой сейчас за поездку рассчитаемся... У тебя деревянные же есть? Наберёшь с сотки сдачи?
Рука Красавчика с дорогой печаткой на мизинце неторопливо скользнула во внутренний карман турецкой „пропитки“.
Красавчик мысленно напрягся.
За „разогрев“ клиента он никогда не переживал: язык у него без костей, импровизация всегда на пять с плюсом, недаром он в райкоме комсомола был на хорошем счету - на всяком мало-мальски ответственном мероприятии просили выступить именно его. Но кульминация, апогей спектакля, должна быть проведена безукоризненно, чтоб комар носа не подточил. Сценарий отшлифовывался месяцами тренировок, однако внутренняя дрожь в самый ответственный момент не оставляла его всякий раз.
«Ну-ка, давай-ка, сейчас этот лошара приблатнённый в палёном „Адидасе“ повертит моего хрустящего „франклина“ в руках, и вернёт с глубоким сожалением. Лошара! Конечно, откуда у бомбилы с собой такие бабосы! Ему и за неделю сотку бакинских не поднять... »
Однако водитель, мельком глянув купюру на просвет, принялся спокойно прилаживать её за солнцезащитным козырьком…
«Еп...понский бог! Где эта мышь дранная! Чего молчит? Сука, так и есть, ковыряет свой долбаный ремешок! Вот овца! Опять зря прокатились?! Ну уж херов вам как дров!»
- Погоди, Вов! Я вспомнил! У меня помельче есть…
- Да ничего, всё чики-чики, я наберу...
- Нет, братишка, не в том дело. Я же сотку отложил приятелю завтра долг вернуть. Забыл совсем!..
- Маш... Маша!.. Мышонок, посмотри там, пожалуйста, у тебя в сумочке двадцатка была... Да, спасибо. Люблю тебя, умничка моя... Вот, Володя, держи. Нам как раз сдачи хватит... Ха-ха, да нет, не ящик, что ты. Ну-у, закусить возьмём, „сникерсов“, икорки, ***-моё…
Водитель так же невозмутимо вернул сто долларов и не спеша отсчитал сдачу с двадцатидолларовой купюры…
«Ну вот, всё как по писаному, и двадцатку скушал. Лох, он и в Африке лох... »
- Серый, посидишь? Маша, пошли…
- Ко-о-отик, ну ты видишь, у меня закрепка отвалилась. Как я с такой сумочкой пойду?! Воло-о-оденька, может у тебя что-нибудь остренькое найдётся? Ты же водитель!.. Ну чего ты смеё-о-ошься!
- Маша!!!
- Коть, иди сам. Серёгу возьми. Что всё я да я-а-а!
«Ну, стерва, я тебе сегодня починю сумочку. В жопу засуну! Вместе с отвёрткой! C самой большой, какую в доме найду!»
- Машуль, мышка моя, хорошо, мы скоренько-скоренько... Серый, давай бегом. Володь, мы мигом, ага?
«А вдруг они под кем-то уже ходят? Бля, стрелу забьют. Постановят: какой ты, к еб...ням, правильный пацан?! Не представился сразу чин по чину - сам виноват! Зря не высплюсь только и время потеряю!..
Гы-ы... Совсем страх потеряли. Фуфло откровенное толкают! Да я даже если б всех президентов в лицо не знал, их „двадцатку“ за версту различил. Сверкает, как новогодняя ёлка - никакого ультрафиолета не надо. Чёрного карандаша не нашли, простым рисовали. Вот и блестит графитом в тусклом уличном свете. Для умелых рук плёвое дело - лезвием подчистить, подрисовать где надо - и вот уже у тебя не доллар, а двадцать, не пятёрка, а весь полтинник! Класс! Осталось только буратину найти в стране дураков...
А ведь был соблазн сотку настоящую взять, да и выкинуть всех к херам. Спать охота... Да что сотка! Я их сегодня так уделаю! На всю штуку... А может больше… Мартышку свою оставили, козлы! Длинный хоть сбежать мог. Или какой там у них план?.. Отвлекать меня, если я вдруг „липу“ их повнимательнее рассмотреть захочу?.. Гы-ы-ы, а бабе ихней на всё насрать, маникюр знай ломает о свою пряжку фуфельную... Не-е, ну точно страха не знают. Оборзели!..
А если всё-таки крышу имеют? Не-е, ну вряд-ли...»
В лихие годы Великого Начала - начала передела собственности - совсем не обязательно было входить в какую-то большую банду. Всё это ещё непременно будет: маленькие и слабые попросят покровительства у больших и сильных, и наоборот, большие сами проглотят мелких, тех, что до сих пор не понимают всех прелестей коллективного криминального труда. А пока шайка из трёх-пяти накачанных лбов, а порой и вовсе тощих шкетов, вчерашних школьников, могла держать в страхе пару микрорайонов со всеми магазинчиками, обувными мастерскими, табачными ларьками и стихийными барахолками. Узнай мелкие лавочники с новоявленными бизнесменами, что за шелупонь с них дань снимает, придушили бы щенков. Но как тут знать?!
Вован со товарищи так и работал, меж двух огней, на свой страх и риск. Вот ещё, деньги в общак сдавать!
В их деле главное - понтов побольше. Перво-наперво, входя в помещение, жёстким тоном начальника требовать. С того уже по всей строгости спрашивать, есть ли „крыша“. Если есть, сразу не уходить, вести себя солидно и достойно. Спросить, что за братва, где обитают, как с главным перетереть. Все натурально чтоб. Иначе спалишься, и тебя либо эти задавят, либо те на счётчик поставят. Наука тонкая, не забалуешь.
Зато если „крыши“ нет - вот оно где, раздолье! Все уже так о рэкете наслышаны, что долго и уговаривать не приходится... Бывают, конечно, непонятки, не без этого. Но уж тут, как говорится, хочешь жить - не говори, что не дюж!
«Бля, а вот как и вправду на дядю работают?.. Да-а, Вовчик, не ошибиться бы тебе. Не попутать бы…»
- Володя, ты обещал что-то остренькое поискать…
- А?.. Ах, да... Что? - рассеянно отозвался Вован и оглянулся назад.
Он впервые смог разглядеть случайную попутчицу повнимательнее.
Вован вдруг улыбнулся и … завёл двигатель. В его голове, наконец, созрело решение.
- Что, уже мальчики идут? - не отрывая голову от „рукоделия“, поинтересовалась девушка.
- Нет, я просто мотор решил ... погреть, чтоб не остывал. Чтоб, как придут, времени не терять.
- А-а-а...- равнодушно откликнулась она.
«Баба, что с неё возьмёшь...»
Вован потихоньку надавил на кнопку центрального замка...
- А? Куда мы? Зачем? А-а-а-а! - истошно завизжала Маша, едва машина сорвалась с места.
- Сиди тихо, овца, не рыпайся. Порежу! Водитель, не оглядываясь, помахал огромным гранёным клинком перед лицом Маши. Она отшатнулась и на минуту притихла.
- Володенька!.. Пожалуйста!.. Миленький!.. Не надо!.. Володенька!.. Можно я выйду? Володечка!.. Отпусти меня... Ну, пожалуйста!.. - тихонько скулила она потом всю дорогу. Стриженый водитель молчал и вглядывался в черноту. Лишь изредка колючие глаза впивались в Машу из зеркала заднего вида.
Свет фар впереди растворялся в пустоте. Они мчались за город по прямому, как стрела, шоссе...
Маша мечтала стать актрисой. Она уже почти уговорила маму с папой и готовилась ехать в Москву, поступать в театральное. А там фестивали, известность, поклонники, мировая слава - у-у-ух! Голова шла кругом от перспектив. Но Союз рассыпался и всё пошло прахом. Мама тихонько плакала ночами. Их с папой сбережения за всю трудовую жизнь вдруг превратились в стопку резаной бумаги. Они оба, ведущие инженеры, в одночасье стали никому не нужны. Деньги в стране неожиданно перевелись, испарились в никуда и, если бы не крохотный клочок земли за городом, полученный ещё дедушкой в хрущёвскую оттепель, есть было бы совсем нечего.
- Ну, дочурка, устраивать теперь тебе свою судьбу самой. - горестно вздыхала мама и опять плакала.
Они с папой никак не могли свыкнуться с мыслью, что поезд ушёл, надо что-то менять, встраиваться в новый, такой неведомый и пугающий современный ритм. Они всё надеялись, что за ними вдруг придут и позовут обратно, в тот мир где они нужны, где их любят и уважают.
Отец выражался более прямо:
- Мужика тебе надо, Машка. Проворного. Из новых, из русских. На нас с матерью надежды больше нет.
Отец не плакал. После безнадёжной смены на заводе он шёл разгружать коробки с водкой к ближайшим ларькам. На водку у народа средства находились в любое трудное время, а потому кое-как семья выживала...
И вот Маша встретила Костю. Милый, конечно, и такой балабол! С ним всегда весело. Костя легко встроился в новую жизнь и у Кости водились деньги. Через полгода она переехала к нему. Думала ли она о замужестве? Нет, скорее, это был подсознательный шаг, особая природная женская расчётливость, способ пересидеть трудные времена за сильной спиной, в объятиях властных, но нежных рук. И, кто знает, может она его когда-нибудь полюбит…
- Ты ведь у меня артистка, Мышонок? - спросил как-то Костя, - Можешь мне подыграть?
- Где, на свадьбе? Давай. - согласилась Маша.
Она до поры думала, что её Котик подрабатывает на свадьбах и банкетах тамадой, и от этого в их гражданской семье всегда имелись неплохие деньги. Поначалу она впала в истерику, сильно ругалась и кричала, рыдала и дулась на Костика целую неделю, узнав в каком именно „жанре“ она ему подыгрывает. Даже хотела сбежать от него обратно в отчий дом. Но потом ничего - втянулась…
- Володенька, не надо, отпусти! - взвыла она в голос, увидев, что машина свернула на лесную тропинку.
- Цыц, шалава! Сказал, не верещи!
Парень заглушил двигатель, поменял закончившуюся кассету в магнитоле и, на всякий случай, чтобы убедиться, повторно нажал кнопку блокировки дверей…
«Чёрт! Когда же он догадался?.. Мне сразу не понравилась его бандитская рожа!.. Блин, Костя - предатель! Из-за него всё!.. Ну почему я с ним не вышла?! Дура!.. Мамочки мои!.. И этот длинный ещё! Рисовать не умеешь - не суйся!.. Мамочки-мамочки!.. Но почему я?!.. Я-то что ему сделала?.. Боже мой, за двадцать долларов разве убивают?!.. Или не догадался?.. Тогда за что?.. Отвёртку попросила?.. Бред!.. Почему?! Мне нельзя умирать! Я жить хочу!.. Ой-ой-ой, мамочка!»
Она сжалась на сидении.
Парень аккуратно снял кожанку, положил на переднее кресло и, с трудом протискивая мощный торс между спинками, перелез назад.
- Двинься, корова, разлеглась тут!
Затем, устроившись поудобнее и глубоко вздохнув, парень постарался придать голосу игривое выражение:
- Ну чё, красивая, побалуемся? Гы-гы-гы, мне как раз есть чем с тобой расплатиться, крошка. На все двадцать гульнём, детка, не сомневайся... - дурашливо закончил он.
«Значит, догадался…»
Маша почувствовала грубую ладонь между ног. Другая рука рванула пуговицы на куртке…
- А-а-а, ма-а-ам...
Потная ладонь зажала ей рот.
- Молчи, дурёха... Ой, бля, сука! Зубы выбью!..
«Правильно, чего это я?! Терпи, терпи... Жива ведь пока... Может, не убьёт, а? Ну зачем ему моя жизнь?.. Да! Да! Молчи! Надо не позволить ему убить меня!.. Я не хочу!..»
От спеленавшего жаркими путами необъятного ужаса пересохло не только во рту.
«Сейчас будет больно!.. Мамочки!.. Очень больно...»
- Презервативы в сумочке... Пожалуйста…
«Пожалуйста!!! Очень прошу! Они хорошие, дорогие, они помогут...»
