Действительно, хорошие. Добротно пропитанные качественной импортной смазкой и - никому сейчас не нужными, бесполезными - сладкими фруктовыми благовониями...
Вован торжествовал. Вован кайфовал. Вован был не на седьмом - на тысячном небе блаженства!
Кто раньше ему „давал“? Проститутки на бандитских субботниках. Да дворовые мочалки, алкоголички с шестнадцати лет, которых „драли“ все кому не лень, которые затем беременели неизвестно от кого и у которых дальше было лишь два пути. Сделать подпольный аборт тайком от мам и пап, таких же пропойц, тем самым сохранив призрачный шанс на будущее замужество. Либо „забить“ на всё, родить и остаться на всю жизнь матерью-одиночкой, выращивая такого же несчастного, как она сама. Были варианты сдать ребёнка в детдом, или самой в петлю, но Вован по молодости лет не задумывался о совсем уж мрачных исходах.
Но, как бы там ни было, все его скучнейшие животные совокупления всегда были делом добровольным. Здесь, в машине в лесной тьме ему предстояло совершить нечто иное.
Каждый мужчина, возможно, хоть раз в жизни в эротических мечтах видел себя в роли насильника. Да, но пускай попробует кто-то из них осуществить заманчивую картинку из грёз наяву. Надо обладать особой психикой, чтобы совершить подобное. Зачастую только больная психика маньяка способна „оживить“ мужскую „силушку“ в такой привлекательной в снах, но гадкой и мерзкой наяву сцене боли, страха и отчаянного сопротивления.
Вован не был искушён в таких делах, лишь жажда мести двигала им, подогреваемая к тому же похотливым задором самца, почуявшего привлекательную самку. Он был уверен, что этакая термоядерная смесь обязательно приведёт его к успеху. Каково же было его удивление и отчаяние, когда он ощутил, что его всегда верное ему „оружие“ отказывается подчиняться, не слушается его мысленных угроз, призывов и мольбы! Он был обескуражен и смят, и одновременно в гневной обиде на весь мир вообще и на предмет его яростного вожделения - в особенности.
Именно в этот момент совершается немало незапланированных, спонтанных убийств...
Но она...
«Она чудо!»
В тот самый миг, когда Вован переживал апофеоз своего фиаско, она сама - сама! - пришла ему на помощь. Когда Вован сорвал с неё последние одежды и настал момент самых решительных действий, когда разгорячённый мозг Вована обречённо вопил - Это крах! Что дальше? Дальше как?! - когда он приготовился к своему позору, судорожно размышляя, как из всего этого дерьма теперь выпутываться, она ...
Она вдруг прекратила биться, извиваться и кусаться.
Тело её обмякло, расслабилось. Она обняла его. Нежно-нежно гладила по голове. Помогла ему раздеться. Сама, ласковыми движениями „вооружила“ его, восхищаясь размерами, и облачила в чудно пахнущее защитное одеяние. Она подарила ему такие эмпиреи наслаждения, доселе ему неведомые, что он на минутку поверил в сказочно-далёкий остров Баунти и в Эдем. Он вдруг понял, что секс это не просто „кончить“ где-нибудь на лежанке в сауне. Она проделывала такое, о чём его знакомые проститутки не читали даже в книжках, наводнивших „свободную“ ныне Россию.
А он был её героем. Её рыцарем... Потом принцем... А потом ещё и ещё…
«Гггы-ы, я всегда говорил, что с этими сучками лучше построже! Так и надо, спуску не давать. Видишь, работает... Почувствовала в нём настоящего мужика, альфа-самца и - мигом ножки раздвинула... А то!.. И как же его не хотеть - он ведь мачо! В натуре, блин, супермен!.. Ха! А эти-то сикалявки институтские, студенточки, мать их! Мы девушки, мы ранимые, мы принцессы, за нами ухаживать, нам цветочки, нам серенады под Луной. Тьфу! Вертел я вас! Член вам крепкий - вот и всё. И ты наша. Ха! Гляди-ка, какая фифа мне дала! Гладкая, холёная, ухоженная... Ну теперь-то я знаю как... Теперь все девки мои... А то!.. Ишь!.. Сучки…»
- Ма-а-ашенька... Ма-а-аленькая моя... А я, правда, тебе понравился?
- Вовка-а-а. Да я только в машину села, сразу в тебя влюбилась... Бли-и-ин, почему ж мы раньше не встретились!
«А в нём что-то есть... Такой угловатый, правда, колючий, неотесанный... Мужлан... Но не зверь, нет. Это маска. Так сейчас надо в этой жизни... Или сожрут... Боже, какой же он ещё ребёнок! Дурашка...»
- Володь, ты меня только до дома довези, ага? Ты ведь у меня такой страстный, ураган прям - всю одежду разорвал. Как мне теперь идти?!
«А куда теперь? К Косте? К предкам?..»
- Да не бери в голову, Машка. На вот тебе, завтра что-нибудь купишь. Не дрейфь, вашу „липу“ не подсуну. Я теперь эту двадцатку в рамочку повешу. Напишу снизу: Дети, так я встретил вашу маму…
- Хи-хи, дурачок ты мой…
Они увлечённо прощебетали всю обратную дорогу, потом она записала его телефон...
«Свой дать? А какой он теперь - свой?»
- Мой? Вовчик, нам ещё не подключили, вот-вот только очередь подойдёт. Я позвоню…
У подъезда они долго, чуть дыша, целовались в машине…
Вована хоронили в закрытом гробу. Те, кто его убил, изуродовали ему лицо до неузнаваемости, основательно потрудившись также над его молодым, ещё не до конца оформившимся телом. Те, кто его убил, не искали поживы, ими двигали иные мотивы. Но непонятно почему те, кто его убил, оставили себе новенькую „девятку“ Вована. Покататься…
Их так и нашли. Два обугленных трупа в сгоревшей дотла машине. Невысокий здоровяк на водительском кресле и нескладный худенький дрищ - на пассажирском…
Маша прожила ещё долго... Три долгих года.
В одном из ночных клубов в неё влюбился влиятельный городской авторитет и поселил в своём трёхэтажном доме. Отныне Маша не опасалась шпаны, пристававшей к ней на улице, и безбоязненно садилась в крутые навороченные тачки. Ведь стоило ей наклониться к уху зарвавшегося нахала и негромко прошептать известное всему городу имя её „папика“, обидчик мамой клялся, что больше никогда так не будет, и улепётывал со всех ног.
Маша жила в сказке... Впрочем, нет. В сказках принцессы сразу рожают королевичей. А Маша, к её несчастью, сначала забеременела.
Несмотря на запрет Короля, авторитета-„законника“, Маша твёрдо решила родить ему наследника. Она сбежала из дворца, отказываясь делать аборт и веря, что её суженый вот-вот одумается.
Машу нашли и закатали в асфальт. Вместе с неродившимся наследником.
Король был безутешен: он повелел назвать улицу в новых кварталах в её честь. По горькой иронии это оказалась та самая улица, где Маша упокоилась навеки.
Где упокоился сам Король, отлично известно из газет. Но в его честь никаких улиц не называли. Пришли другие времена…
Не стоит, право, вздыхать с облегчением. Умерли не все. Те, помните, кто поумнее? Те, что полезли сразу туда - на Олимп, к небесам? Они до сих пор живы. Почти все.
А глупых бычков непутёвые мамаши им ещё нарожают…
Друг мой! Дружище… Мой хороший, мой лучший, мой всё понимающий друг! Проезжая тёмными вечерами по кочкам, рытвинам и ухабам наших окраин, прошу тебя, умоляю, не поминай недобрым словом Машу - она ни в чём не виновата!..
