Правосудие

на кол. Тер¬рор, - это очень действенное средство ведения войны. Страх парализует, и страх учит быть человечным, - демон не боится ничего, для людей, бесчеловечность и сила, - это синонимы. И они совершенно правы. Человек, имеющий совесть и страх Божий, - не имеет силы, чтобы творить зло, А творение добра, - никогда не счи¬талось силой, между людьми. Они так ничего и не поняли в учении своего Спа¬сителя и никогда не поймут. Они всегда будут кричать, - "Иди!", - если на Голгофу вдет кто-то другой. Потому, что добру можно научить только злом, а не жертвой. Человек должен увидеть свое лицо, воздетым на кол - без масок - и устрашиться. Террором пропитан весь Старый - и верный Завет, - он усмех¬нулся, - Бог-Отец применял террор на каждом шагу, приучая людей к страху Божьему, - правда, у него ничего не вышло. Зато люди научились у Бога, нагонять страх на других. Террор потерял актуальность с изобретением средств массово¬го уничтожения и снова обрел ее в эпоху локальных войн. Но, чтобы быть действенным, террор должен быть адресным, бомба в автобусе, - это удар судьбы, людей не испугать таким террором. И ничему не научить Освенцимом и Хиросимой, - они уже забыли и то и другое. Но могу тебе сказать, как бывший мнет, что человека можно довести до петли, - простыми угрозами по телефону в адрес его семьи. И если кто-то убьет твоего соседа за невозвращенный долг, и ты увидишь этого соседа в луже крови на лестничной площадке, - ты никогда в жизни ни у кого не займешь ни копейки. Я не могу достать маму и папу американско¬го солдата, - даже по телефону. Я не могу взорвать его детей, - хотя и сделал бы это с удовольствием. Но я могу насадить на кол самого американского сол¬дата, - пусть платит за всех: и за своих, и за моих. И вот когда американский солдат увидит другого американского солдата, насаженного на кол, а лучше, - подвешенного за яйца, вот тогда он тысячу раз подумает, прежде чем нажать на курок и пристрелить бабку с коровой на обочине дороги или раскатать тан¬ком по асфальту пацана на велосипеде. Конечно, он будет топать ногами, сжимать кулаки и кричать о мести, - для публики. Конечно, он возьмет жетончик на
память, - так делают в кино все американские герои. Но, я-то знаю, - что теперь он будет бояться, я видел таких, как он и размазывал их по стенке, ко¬гда он еще не родился. Все люди таковы. - Кроме вас? - осторожно ухмыльнул¬ся Бум. - Кроме нас, - широко ухмыльнулся он в ответ, - Меня никто не может
испугать, потому, что я боюсь сам. И мой великий страх не допускает ко мне
все мелкие человеческие страхи. - И чего же вы боитесь? - спросил Бум, посерьезнев. - Бога, - ответил он.

Глава 33

Раздался выстрел. Кабан споткнулся на бегу и рухнул на бок, взбороздив клыком опавшие листья. Таня опустила карабин. • Хороший выстрел, - заметила Берта.
Через час, они сидели у костра, выпотрошенный кабан висел, подвязанный за ноги к нижней ветке дерева, на длинных дубовых щепках поджаривались куски печени.
- С нас уже второй месяц не берут налог на мак, - сказала Таня, - С чего бы это? - Он усмехнулся, он ждал этого вопроса, - Я не жадный, ты же знаешь.- Таня вопросительно подняла брови. Он достал сигару, - Теперь налог переведен на меня. - Таня не очень удивилась, - Так почему же ты его не берешь? - Он прикурил сигару от уголька, - Я изменяю форму оплаты. - И ждешь, пока
подрастут цыганские девственницы? - усмехнулась Таня. - Если бы я хотел
девственниц, мне пришлось бы отнимать их от материнской груди, - заметил он, -
Ты можешь оставить себе и девственниц и процент. Но. - Он выпустил клуб
ароматного дыма, - Я .жду ответного жеста. - Какого? - Мне нужен контакт с
Россией. Я хочу, чтобы вы доставили мой товар мне, по своему траффику. - Ка¬кой товар? - Средства связи. - Их что, здесь нет? - Таких, - нет. - Это
секрет? - Для тебя, - нет. Это такая штука, с помощью которой можно влиять
на навигационные приборы самолетов. - Ого! - Таня тихо присвистнула, - Тебе
понравилось смотреть, как падают самолеты? - И всего, что имеет такие при¬боры, - продолжил он, - Например, ракет. Это средство связи не с самим прибо¬ром, а со спутником, который передает информацию на прибор. - Ничего себе.
Откуда у тебя такие деньги?  - У меня нет таких денег. Но в России есть люди, которые хотят, чтобы у меня была такая штука. Они хотят подарить ее мне,
за умеренную плату, - он ухмыльнулся, - Как я дарю тебе процент, за умеренную
услугу. - Это не умеренная услуга, - возразила Таня, - Это вилы. Ты же понима¬ешь, что я сделаю для тебя все, но это не мешок мака, за такие дела сразу
поставят к стенке. - Твои люди рискуют головой, меньше, чем за мешок мака, - несколько раздраженно сказал он, - А просто за то, что живут.- И добавил,
вразумляюще, - И никакой ЯР не разберется, что это такое. - Как эта штука выглядит? - Как электрогенератор. Как два электрогенератора, весом по 150 кг.-
Их можно разобрать? - Нет. Но они в японских корпусах и в ящиках с японскими лэйблами, - быттехника. - Хорошо, я попробую. - Нет, Таня, пробовать
нельзя. Если штука пропадет, - то клянусь тебе богом, чертом и своей головой - я приду в поселок и не оставлю в живых никого, ни младенца, ни кошки. - Таня помолчала, - У меня нет выбора? - Ты можешь отказаться. - А у них
есть выбор? - Ты сделаешь выбор за них. И примешь на себя ответственность.- Таня сверкнула глазами, отбросив с лица седую прядь, - Ты угрожаешь мне? -  Волос не упадет с твоей головы. Но ты отвечаешь их головами за свой выбор.- Зачем тебе нужна эта вещь? - А я не знаю! - он расхохотался, - Я только
знаю, что это шанс не быть подопытной крысой, а самому ставить эксперименты.- И этот шанс стоит жизни целого племени? - Ничья жизнь ничего не стоит,
без такого шанса! - крикнул он, - Мы живем сегодня, чтобы умереть завтра, и
все наши сегодня и завтра нанизаны, как на стержень, на этот шанс. Мы живем,
мы боремся, мы грызем друг друга насмерть. Но стоит подняться в воздух одно¬му бомбардировщику, - он вскочил на ноги и взмахнул рукой, - И от всей этой
местности ничего не останется, даже червей в земле. И это сделает один-единственный выблядок, просто щелкнув пальцами. - Он снова сел, остывая, - Я
согласен склонить голову перед Богом, но я не могу склонить голову перед выблядком. - А ты уверен, что... • Нет, не уверен, - ухмыльнулся он, - Я не уве¬рен, что Бог, - не выблядок. Такой же, каким я являюсь сейчас по отношению к тебе. Но если бы Бог не вбивал меня в землю ударами по башке, - я бы не научился выпрямляться. - Цыгане не нуждаются в чувстве собственного достоин¬ства, - усмехнулась Таня, - Им достаточно золота. - Не достаточно. Вынь из лю¬бого человека стержень, то, что он почитает за собственное достоинство •- и человек рассыплется, как куча мусора. Что пользы тебе в богатствах земных , если жизнь свою потеряешь ? - Таня посмотрела на него долгим и внимательным взглядом, потом кивнула, - Хорошо. Я привезу тебе эту штуку. Я сама поеду. - Он тихо рассмеялся, - Ты старая лиса. Ты хочешь подсунуть мне свою голову в залог? – Таня расхохоталась, - Но у меня же больше ничего нет, - она чисто цыганским жестом, хлопнула себя между ног, - Кроме моего достоинства! -
Через несколько часов они сидели друг напротив друга в жарко протопленной бане. Таня несколько отяжелела в последние годы, в ее черных волосах появи¬лись длинные седые пряди, но это красило ее, и она все еще продолжала оста¬ваться роскошной женщиной. Он подумал, что и в старости она будет очень кра¬сивой старухой.
- Почему ты не хочешь привезти эту вещь сам, - спросила Таня, - Если она такая ценная? - Потому, что она слишком ценная, чтобы рисковать по-дилетант¬ски. Я хочу, чтобы она прошла проверенным, надежным каналом. - Я так понимаю, что ее нельзя перемещать по транспортным линиям? - Нельзя. На телеге, на горбу, полем, лесом, - как угодно. Но она не должна проходить через точки, где может оказаться радиометрический контроль. - Она что, радиоактивная? - Не то, чтобы радиоактивная. Но там есть плутониевая батарея и спать на ней
не рекомендуется. - Ты уже заплатил за эту дрянь? - Нет. Ты заплатишь. Я
дам тебе деньги и явку, все остальное, - на тебе. - Ты дашь деньги, я запла¬чу, - кто-то умрет, - усмехнулась Таня. - Так работает каждый гребаный писто¬лет и каждый гребаный бакс в этом мире, - сказал он. - На том "боинге" был
российский триколор, - заметила Таня. - А не надо делать бизнес на чужой бе¬де. Впрочем, они умудряются сделать бизнес и на своей собственной, каждая
пуля, которую чеченцы всадили в башку русского солдата, сделана в России.-
В том самолете вообще не было солдат. - Ну и что? Бомбы делают не солдаты, их делают люди, которым надо кормить свои семьи. А чтобы их семьи могли кушать, - чья-то семья должна умереть под бомбами. А чтобы бомбы полетели, ка¬кой-то политик в смокинге, подписывает указ. Все виновны. Но когда их детей, бомба достает, по дороге в школу, - они начинают кричать про терроризм. Да, это терроризм. А кормить своих детей хлебом из чужой крови, - это не терроризм? Нет невиновных и каждая бомба попадает в цель. Этот проклятый игорный автомат, Таня, устроен так, что всегда приносит доход владельцу, - кто бы
ни дернул за ручку. Человек, - дурак. Он будет дергать и дергать за ручку, на¬деясь выиграть миллион и принося доход владельцу, пока проклятая машина не
сломается. Я, - песок в машине. Я не надеюсь на выигрыш и не участвую в дохо¬дах. Я ни в чем не заинтересован и не нуждаюсь ни в каких идеологических оправданиях, - я просто хочу ее сломать. - Но ты же хочешь этого, по какой-то
причине, - усмехнулась Таня. - Единственная причина, - это моя всеобщая, всеохватывающая, слепящая ненависть к машине. Я - живой. Иногда, у меня такое чувство, - что я единственный живой человек на планете. - Ты сумасшедший. - Я сумасшедший. - У тебя психология джахида. - Я родился с поясом джахида. И прожив такую жизнь, какую я прожил, - уже не нуждаюсь в том, чтобы корчить из себя нормального. Я выпрямился - Мы знакомы с тобой уже двадцать лет. И все это время, я хотела тебя. И всегда боялась. Ты меченый, ты сам, - как бомба. Но сейчас у меня есть пред¬чувствие. Скоро бомба взорвется. - Таня встала, широко раздвинув ноги, ее тело блестело от пота, она подняла руки и собрала черно-белые волосы на затылке, ее груди напряглись, - Я хочу тебя сейчас. Давай сделаем это.

Глава 34

После того, как упал "боинг", охранная зона аэродрома была расширена еще на два километра. Но вскоре, в короткий промежуток времени, потерпели катастрофу еще два стратегических бомбардировщика. Один упал в тридцати километ¬рах от аэродрома, второй, - свалился прямо на аэропорт. Обе машины находились на боевом дежурстве и несли полный боезапас, их падение причинило страшные разрушения и жертвы. Обе машины потеряли управление незадолго перед тем, как начали снижаться к взлетно-посадочной полосе.
Механизм контрразведки пришел в движение, цепляя шестерни армейских под-разделений, военной полиции и компрадорских структур, американцы почти сразу поняли, с чем имеют дело - сами не раз баловались такими штуками.
Режим ужесточился, гайки заскрипели, закручиваясь и плюща тела, - на террор НАТО ответило террором. Оккупационные власти и раньше не очень церемонились, но теперь начали стрелять в каждого, кто казался подозрительным, и секли го¬ловы, обалдевшим от такого поворота дела, местным князькам. Туземные вожди, наперебой