Кайфуево. Часть вторая

часть вторая
                               Вам и не снилось!


 
 
           Досуг продолжается. Суббота.
                                        или
                                             Какие-ж вы негодяи!

 
 
 
…Я убью его! Нет, ей-богу, в одно прекрасное утро я его точно убью! Кого-кого? - командора нашего, кого же ещё! Нет, это не будет заранее спланированная акция с целью захвата власти: должность замполита меня вполне устраивает - я же говорил. Я  убью его в состоянии аффекта и присяжные меня поймут и оправдают. Я зарублю этого садиста его же собственным мачете, подаренным ему на день рождения как „настоящему полковнику“ и мачо в одном лице. Тем самым орудием, которым он, как заправский плантатор, лихо машет на всех наших вылазках на природу. Он так с ним сроднился, что порой меня одолевают сомнения, а не были ли его далёкие предки  средневековыми испанскими колонизаторами, что истязали негров да креолов на своих фазендах в далёкой Америке.
А теперь он долбит этой железной загогулиной прямо мне по голове - тук-тук-тук, тук-тук-тук. Даже дятлы местные в округе спят ещё все, а этому аристократу доморощенному кофею, видите ли, захотелось! Вот он и тюкает своим мачете по сучкам и веточкам - костёр разжечь пытается - но моей многострадальной головушке кажется, что удары приходятся аккурат ей в правый висок. Вы поймите меня правильно: для меня вообще никогда утро добрым не бывает, равно как и прекрасным не бывает. А мы ведь вчера ещё и повеселились хорошо.
Ой, как хорошо погуляли...
Вот, даже жилка на виске в такт командоровым ударам пульсирует. Это в полвосьмого утра! В субботу! И, тем более, дров с вечера нарублено - вагон и маленькая тележка! Жги, не хочу. Нет, где там! Я ведь уже упоминал: командор наш парень бравый и жутко самостоятельный. И с мачете они не разлей вода - чего им стоит совместными усилиями дровишек накромсать!
 Друзья, послушайте меня, я вам хороший совет дам. Если вы „совы“- ну, то есть, нормальные люди, как я - никогда не имейте ничего общего с этими ущербными личностями, с этими ранними пташками, которые отчего-то гордо именуют себя  жаворонками. Никогда не берите их с собой ни на необитаемый остров в Тихом океане, ни даже в обычный поход на пару дней. Они вам житья не дадут - это я точно вам скажу! Вы, конечно, легко заставите их вечером подольше с вами посидеть; они будут зевать и тереть глазки, но не уйдут, пока последняя рюмка не допита и на донышке бутылки хоть капля веселящей жидкости ещё плещется. Но!..
Но они - я вам это обещаю - цинично отомстят вам назавтра же. Они сторицей отплатят вам за все их якобы страдания ранним утром, когда вы не ждёте подвоха и мирно посапываете в своей постели.  
Все самые коварные дела на свете совершаются жаворонками: вспомните хотя-бы, в какую рань на нас напал Гитлер в далёком сорок первом.
 Если бы я знал хоть одну молитву, друзья, я бы день и ночь молился за вас, чтобы никогда не повстречался на вашем пути этакий жаворонок-фанатик, вроде нашего командора. Что до меня самого, то, видимо, это мой крест, который мне суждено тащить до скончания дней моих; а многих из вас ещё можно спасти. Только, умоляю вас: остерегайтесь жаворонков! Бегите от них со всех ног, едва только завидите, не повторяйте моих ошибок! Будем надеяться, вам повезёт разминуться с ними.
Хотя ведь не все из них такие упёртые. Вот Ксюха - она ведь тоже жаворонок. Или возьмите, к примеру, Танюху мою, жёнушку мою законную, мамулечку моих доченек, красавиц и умниц. Она тоже самый настоящий, взаправдашний жаворонок. Но они почему-то понимают, что утро выходного дня - это  святое, тем более, если накануне гульбанили ночь напролёт. А это вот убеждённое пернатое - наш командор - ни в зуб ногой! Хоть кол ему на голове теши.
Однако мы с вами помним, что кол этот он в данный момент как раз таки на моей голове тешет, мачетей своей: тук-тук-тук, тук-тук-тук... Как же: кофею их сиятельству захотелось. Вы, верно, удивитесь: чегой-то он, действительно, вскочил и сразу кулинарить подорвался, а? Ну мог бы, пока все спят, какими-нибудь тихими делами заняться. Ну, до ветру сходить или, на худой конец, помедитировать, что ли...
Ха! Вы плохо, ребята, пока нашего командора знаете. Что значит - „Сразу“? Да он с шести часов уже на ногах, наш предводитель. Ему плевать, что и четырёх часов не прошло, как  он лёг. Всё, его будильничек внутренний прозвонил и сна как не бывало. И он все более-менее тихие дела уже переделал: и по-маленькому сходил и по-большому, и пива пару баночек приговорил и снова по малой нужде сбегал. И стих про Трендять сочинил, где конечно же слямзил мою давешнюю рифму „...твою мать“. И даже инструкцию по сборке нашего большого шатра перечитал одиннадцать раз...
Что ты будешь делать - не поднимается народ, хоть ты тресни! Конечно, это его оскорбило - а кого, скажите, не оскорбит? Что это, спрашивается, такое - командору скучно и одиноко, но самое главное, - зябко (поутру в Кайфуево всегда прохладно, даже в июльскую жару), а народ его не поддержит, не повеселит и не обогреет. Непорядок! Вот и решил он тонко намекнуть нам о том, что много спать вредно. Кто, мол, рано встаёт, тому бог подаёт. И завёл свою шарманку: тюк да тюк, тюк да тюк.
Надо сказать, что и тихие свои дела он не очень чтобы тихо делал: с того самого  момента, как в первый раз хлопнула дверь его машины, я толком глаз так уже и не сомкнул. Больше маялся: сон похмельного человека чуткий... Спим  мы, почитай, на самой земле, а по земле все звуки хорошо разносятся, да и Мишаня наш весу немаленького: топ-топ-топ в кустики. Топ-топ-топ - из кустиков.
 - У, дьявол! - шёпотком басовитым чертыхнётся - это он об верёвку от чьей-то палатки  споткнулся.
Хлоп багажником - первая баночка в ход пошла. Хлоп ещё - вторая вдогонку помчалась. Звяк-звяк - это обе они, опустошённые, в костёр полетели. Потом снова - топ-топ-топ...  Точь в точь моя собака из детства моего золотого. Той тоже казалось, что она всё тихо делает.
Воспитанная была наша собака, ничего не скажу, честно... Если у неё с пищеварением было всё в порядке - она по утрам даже не скулила. Нет, она просто не могла понять, отчего с ней все дни гуляют рано утром, а по выходным почему-то задерживаются. И она просто заходила в комнату проверить - ничего ли не случилось, все ли живы-здоровы. Цок-цок-цок когтями по паркету - я ведь не виновата, я ведь на цыпочках,  осторожненько… - бабах! - дверь об стену - ну как вы не понимаете, я ведь  аккуратненько только носом подтолкнула!
Крадучись подходит к моему дивану, хвостом на всякий случай заранее подхалимски виляет - бум-бум-бум хвост об косяк - опять не её вина, что у нас такие квартиры тесные. Осторожно кладёт башку на мою подушку и, дыша через раз, вполсилы (по её мнению), некоторое время сопит мне на ухо - слушает, наверное, бьётся ли у меня сердце. Сердце  бьётся.
Значит, просто совести у него нет, решает она, тяжело вздыхает и идёт дальше - к родительской комнате. Проверять, как обстоят дела с совестью за их дверью. Но дверь в  ту комнату открывается не так просто, как ко мне, а наружу. Поэтому наличие совести она проверяет на нюх: утыкается носом в щель между дверью и косяком и шумно втягивает в себя воздух несколько раз. Потом снова тяжело и печально вздыхает и идёт  на своё место в коридор.
Так периодически повторяется до тех пор, пока у моего папы совесть, наконец, не пробудится. Это ведь именно его обязанность гулять с ней в выходные по утрам. Как,  впрочем, и во все остальные утра. Вспомните, вы сами были детьми - знаете, что собака, купленная когда-то вам для развлечения, со временем становится родительской обузой, тут уж поделать ничего нельзя...
...Итак, вызов брошен. Неужели, думаю, и на этот раз командору всё сойдёт с рук? Неужели никто так и не кинет в него рваным тапком? А если найдётся такой смельчак, то кто это будет? Какому герою обязаны мы будем своим спасением? Надо обязательно объявить ему благодарность на утренней линейке, сверши он подобный подвиг.
Вот, кажется, кто-то зашевелился. По страшному шуму, который этот кто-то производит, догадываюсь: не иначе, Юрасик. И точно - по голосу тоже он. Никак на родного отца руку  осмелится поднять?!
- Ну па, ну чего ты тут с утра пораньше, а? - затягивает было он, а я мысленно его подбадриваю: так, так, давай парень, давай!
Но папу не разжалобить:
- А-а-а, Юрец, ты как раз кстати! Ну, чего стоишь, мнёшься, давай помогай скорей! Не видишь, у меня чего-то костёр не разгорается. Дуй давай. - не моргнув глазом отвёл он все сыновние, и мои заодно, сомнения в своих твёрдых намерениях.
Поняв, что папу не сломать, сынуля меняет тактику:
- Па, ну какое там дуть, если я сейчас себе вот-вот в штаны надую! Давай, ты пока  держись, я мигом.
И пропадает минут на пятнадцать.
Спасибо тебе, мальчик, думаю. Газетку ещё с собой прихвати, не спеши возвращаться. Пока папа на коленях перед костром склонился, работая своими лёгкими, как кузнечным мехом, в Кайфуево воцаряется долгожданная блаженная тишина. Командор у нас, конечно, сверхчеловек, но даже он два дела сразу осилить не в состоянии. Мачете на какое-то время замолкает.
Юрец молодец, он хитрый. Когда вопрос встаёт таким вот образом - помогать или не помогать, то его голова соображает быстрее, чем у знатоков из „Что, Где, Когда“. Хотя, это я на него напрасно наговариваю. У него вообще в творческом плане мозги хорошо работают. Наш человек. Нередко от его шуток мы все за животики хватаемся, не смотрите что малец совсем. И в наших интеллектуально-творческих вечерних забавах он человек незаменимый, вот увидите ещё. Главное, ему в руки ничего не давать. Сломает. Вы думаете, почему его папа в футбольную секцию отдал? Именно по этой причине - уверяю вас. Пока он на футболе, его руки прикасаются только к одному предмету - к  мячу. Он ведь вратарь у нас, Юрец, - не подумайте, что он не по правилам играет и незаконно мячик рукой подталкивает. Всё честь по чести - он голкипер. Мяч, пара штанг по бокам да перекладина над головой (впрочем, до перекладины ему пока, в силу возраста малого, не допрыгнуть) - вот, пожалуй, и всё, что он может сломать. Но попробуйте, друзья, сами это всё сломать. Даже вы, взрослые, помучавшись недолго, отступите. Вот и Юрец никакого урона родной команде принести не может, кроме разве что парочки-другой пропущенных голов. Но он стоит в воротах уверенно и все им довольны, даже рыжий тренер доволен. Дома от Юрасика по привычке все хрупкие  предметы прячут, но это уже только так, на всякий случай, для подстраховки. После тренировки мальчик даже „мяу“ сказать не может, не то чтобы там чего-то разбить. Вот это я называю „Волшебная сила искусства“. Надеюсь, никто возражать не станет, что спорт это тоже искусство?
 В какой-то момент Юрасик понимает, что пауза затянулась и пора уже к папе возвращаться. Каким образом он так точно вычисляет ту грань, за которой папа выйдет из себя и Юрцу достанется грозная отповедь или, чего доброго, увесистая затрещина, мне - честно! - неведомо. Но он возникает на тропинке именно в тот самый момент, когда папа доходит до высшей точки кипения и вот-вот взорвётся. Мне из палатки не  видно командорской напрягшейся и почерневшей как грозовая туча физиономии, но я печёнкой чувствую, что ещё миг, и Юрца поразит и громом и молнией одновременно.  
 И что вы думаете,