«Вел стояла на распутье двух дорог, между которыми была узкая, но очень глубокая пропасть. Двое, в масках, протягивали к ней руки, прячась под одеждами-балахонами, закрывающими и лицо, и тело. Вел колебалась к кому идти, не испытывая ничего, даже страха.
- Иди за мной! – нараспев проговорила ей маска в сером плаще-накидке, подплыла ближе, но тут же отлетела назад.
- Не слушай! А иди за мной… - перебила вторая.
- Зачем я вам? Вы кто? Я вас не знаю.
Серый плащ снова подплыл ближе:
- Кто Я?! Я Смерть! Хотя, вот это имя мне чуждо. Зовет меня так только лишь невежда, иль трус, кому неведомо мое значение. Я то, что не было, и то, чего не будет. Я – забытье, я – вечность, я – забвение, я – покой! Передо мною все равны. Со мною нет разделения. А жизнь твоя – она лишь Миг. Вспышка! Летишь, бежишь… Приду и нет ее. Иди со мною, без раздумья. Что может дать тебе ОНА: боль, слезы, унижение?... Жизнь! Она несет в себе разруху, голод, отчуждение. Смелей, иди ко мне! К чему тянуть, ты же знаешь, Жизнь полна лишь зависти и самосожжения. К тому же, делит всех на правых, и виновных, на жертв и на убийц, на бедных и богатых. А я равняю всех и всем даю упокоение. Не бойся! Я страшна лишь грешнику с холодной, мелкою душой. – она говорила, а от ее голоса у Вел бежали мурашки. Но, несмотря на это, душа оставалась спящей. - Молчит… Ты слышишь? Возразить не может.
- О нет, Я не молчу… - Вел повернулась на голос. Бело-голубое одеяние второй маски увеличивалось, подплывая ближе и насыщалось всевозможными оттенками. Вел показалось, что она их не интересовала, что они продолжают вековой, беспрерывный спор, а она тут так, для баланса. - Я слушаю и восхищаюсь: твоей иронией, цинизмом, тонкой нелюбовью ко всему живому. Ты - пустота! Но я тобою восторгаюсь. Кто я? – Накидка подплыла совсем близко и еще недавняя серость под капюшоном, заиграла, засияла множеством красок и силуэтов, меняющихся с такой скоростью, что у Вел закружилась голова. И хотя маска продолжала отвечать подруге, Вел поняла, что к ней она стучится: - Возможно, ты права: Я – миг, искра и всплеск! И все же, я тот первый звук, тот первый луч. Я - капелька росы, пылинка в солнечном луче, пыльца в цветке. Рождение зари, шуршание листвы и птичье пенье! Я – радуга, былинка, ветерок. Я тот короткий, робкий поцелуй, едва коснувшийся руки, а пробудил, заставил трепетать твое нетронутое тело, и твою большую душу. Я – Жизнь! Я всем полна… Иди за мной, верни себя! – протянула к Вел обе руки. И хотя кисти были спрятаны под широкими, длинными рукавами, Вел почувствовала, как кольнули ее пальцы, от невидимого заряда, и тот побежал по ее венам, уничтожая предшествующие ему мурашки. Маска снизила тон голоса до шепота: - А там, за серым покрывалом, за маской – только тьма!
- Нет, нет! Не слушай! – закружился серый плащ.- Я Таинство! Я тяга к тому, что с ней постичь, не каждому дано. Я – вечный, сладкий сон. Нетленная загадка. А в ней лишь хаос. Будешь спорить?
- Нет, не спорю. Все так и есть, Я хаоса полна. Однако я открыта вся, вся на ладони. И все кому дана - имеют выбор, с первого же часа. Всяк выбирает путь свой, свой смысл, свои познания. Я открыта и честна. Многолика, многогранна – да! Я рок для многих, но это лишь одно звено в моей феерии, обширной и богатой. Нет смысла продолжать наш вечный спор! – застыла перед Вел, закрыв собою часть пропасти. Вел пошатнулась – всего лишь шаг ее отделял от бездны. А тот островок, на котором она стояла, был таким шатким. Маска уставилась на нее и уже требовала: - Иди за мной, а к ней всегда успеешь! Испей меня как счастье, как мечту. Я вся твоя любовь! Иди.
Вел подалась к ней, как Смерть выросла перед ней, закрыв собою оставшуюся часть видимого пространства. И Вел задумалась:
- Любовь… Была ли у меня любовь? Не помню.
- Пойдешь со мной и вспомнишь, и опять найдешь. – не унималась Жизнь. - Послушай то, что у тебя осталось. Прислушайся! – указала она на сердце Вел. - Он слабый, но все же сердца стук!
Померкло все внезапно. И Вел осталась с пустотой наедине, лишенная любых эмоций. Оглянулась: едва различимая точка мелькнула перед ней и Вел пошла туда. Где-то вдали замерцал свет, она услышала голоса, до боли знакомые и родные:
- Вел! Любовь моя! Вел – доченька! Сестренка, не дури! Иди сюда!»…
Глава 25.
Прошло трое суток, долгих, тяжелых, томительных. Все это время температура у Вел с трудом добегала 36 градусов. Хрипы, в еле дышащем теле, были четко слышны. Сделать рентген не было никакой возможности - зима, ближайший населенный пункт в пятидесяти километрах. Эд, сидя у ее кровати постоянно чертил, изобретая мобильный рентгеновский аппарат.
- Не мучайся! – видя его потуги сказал Дэн. – Я уже заказал. Завтра привезут УЗИ, новой, обширной программой. Проверим все.
- Отлично, но я его создам. Голова работает с замедлением, но это ничего. – вздохнул, глядя на жену. - Трое суток – даже не шелохнется! – отложив блокнот Эд, потер руки жене и повернулся к брату, приготавливающему очередную капельницу:
- Смойся на часик! Я посижу. – Дэн похлопал его по плечу, подгоняя к выходу.
Эд размял затекшие ноги и поднялся к себе. Лег на диван в гостиной, не раздеваясь, оставив открытой дверь. Девчушка пробралась к нему и пристроилась рядом, обняв маленькими, горячими ручонками.
- Что ребенок, скучно? – не открывая глаз, погладил и поцеловал в макушку.
- Нет, мне здесь хорошо, столько места! Просто я за тобой стосковалась. И за Вел. Можно я загляну к ней, ну, на минуточку?
Эд прижал ее:
- Потерпи чуть-чуть. Вел проснется, поправится и будет с тобой играть.
- А почему не сейчас?
- Потому, что Вел не хочется, чтобы ее видели больной.
- Почему?
- Потому, что настоящие женщины не показываются никому в не очень красивом виде.
- А ты?
- Я ее люблю, она моя жена, для меня она всегда красива.
- Понятно… Ты жадный! – ударила его кулачком и села, надув губки.
- Ах ты разбойница! Какой же я жадный? – Эд сел, взял ее двумя руками, поднял в воздух, - а этот дом, комната, игрушки?
- Пусти медведь! – залилась девочка смехом, - Щекотно! – выбралась на пол: Ну, раз так, пойду, понежусь в роскоши, успокоюсь. – поправила платьице и потопала за дверь, размахивая руками. Эд невольно улыбнулся и закрыл глаза.
****
Николая практически никто не видел, но он был везде. Дом полностью держался на нем: продукты, медикаменты, прогулки с ребенком. Главное для него - вовремя накормить семью, которая о еде вообще забывала.
- Ев! – предельно осторожно обратил он на себя внимание.
- Да, Ник! – повернулась она, положив трубочку после разговора с агентством.
- Я тут подумал, но только не отмахивайся сразу, а почему бы не перенести сюда твой офис. Не волновалась бы так.
- Мне кажется не время открывать филиалы. Да и нас здесь никто не знает.
- Почему не время? Пусть вышлют по десятку из двух последних номеров. Я кое что попробую. Не получится, надоедать не буду.
- Хорошо, пришлют, пробуй. – небрежно отмахнулась Ев. - У меня и без этого голова кругом идет. Новый выпуск на носу, а я ни статью написать не могу, ну не писала я их! Ни название номера определить, хотя бы.
- Все ты можешь, только переживаешь за сестру. Не надо, все наладится.
- У меня есть сомнения. – Ев прикусила губу, уселась, Николя сразу же обнял любимую внучку, а она, всхлипнув, положила голову ему на плечо: - Ты же ничего не знаешь, я к ее состоянию тоже руку приложила.
- Не говори чепухи! Ты тут вообще не причем. А название, сама только что сказала. -
Ев не скрывая непонимания ждала пояснений, смотря на него пытливым взглядом. - Да, да! – убежденно закивал Ник. – Сомневаешься? Вот и опиши свои чувства.
- Я попробую, - мягко согласилась она. Поцеловала его в щеку и взяла телефон.
****
Виен закончила утренние процедуры дочери и присела у ее изголовья.
- Родная! – позвал ее, заглянув, Жан, – выйди на секунду.
- Говори здесь. Мне кажется, когда мы разговариваем, Вел начинает реагировать.
- Мне надо уехать на несколько дней. Отпустишь?
- Ну конечно, а что за срочность?
- Хочу проехаться на фирму. Начало года…. Эд не закончил, некоторые дела. Заодно проверю как у девчонок в агентстве. Как только понадоблюсь, сразу вызывай. – он посмотрел на Вел, подавил очередной наплыв самообвинения: - Уверен, все идет на поправку, повод для тревог не вернется. Так что, звони мне просто так, в любое время суток, чтобы я не отвлекал тебя звонком не ко времени.
- Жан! Скажи честно, куда собрался? – Виен, сделав весьма прозрачный намек, поднялась и подошла. Он покашлял в кулак , осторожно начал:
- Я бы хотел узнать правду, что там произошло. Эд однозначно будет добиваться разъяснений, как только Вел поправится, а я не могу сидеть и ждать! Я вчера общался с доктором, тет-а-тет, он вскользь бросил, предположение, будто она под гипнозом. Это очень опасно.
- Это твое право. Езжай. - Жан поцеловал Вел, обнял жену, прощаясь, и пошел к двери. - Подожди! – окликнула его Вилен. - Я давно хотела сказать, но не было случая… Это счастье, что ты не женился на мне тогда, двадцать лет назад. У моих девочек не было бы таких, ошеломляющих мужей!
- Зато они были бы здоровы! – смущенно опустил глаза и взялся за ручку двери, показывая спешку.
- Глупости! Ты такой же упертый, как Эд. Иди, не томись. Звони мне после полуночи, Эд не оставляет меня с ней на ночь, ты же знаешь.
- Я вернусь, как только скажешь. - Виен посмотрела на закрывшуюся дверь и прочла все его мысли, а он не скрывал.
Зашел Дэн и дал указание медсестре. Взял Виен под руку, сообщая:
- Ник звал к столу.
- Чтобы мы без него делали?!
- Жили! – не сдержался Дэн: - Если бы он….
- Прекрати! Долго вы будете его унижать?! Он, лишний раз, боится на глаза показаться. В происшедшем нет его вины.
- У меня другое мнение. Мы были одной семьей, понимаешь? Мы десятилетия решали, даже самые мизерные проблемки, вместе. Жили дружно, как могли жить только Славяне, большой семьей. Ими же созданной! Им и О…. Это что, ревность? Сегодня Вел положили на алтарь, завтра тебя или Ев. Мне опустить руки и подставить шею? Прости, но нет! Они же меня учили жить по совести. Извини, сорвался. Только…, это мое мнение. Я не собираюсь мстить! Я просто хочу, чтобы мою жену уважали и меня тоже! Думаю Эд и отец хотят того же. И не реви!
- Я не реву! Только давай отложим дискуссии. Мне и так тяжело. Ты думаешь я не задумывалась, почему так? Тысячу раз. Если бы знала, легла бы сама. – у Ви катились слезы и она не смахивала их, смотрела с немой мольбой, прося закончить постоянное: «если бы, да кабы». Дэн обнял ее:
- Прости, что не сдержался. Хочу, чтобы ты знала. Мне все равно, кто лежит за этой дверью. Вы – моя семья, так же как и они. Очень больно, что можно взять и найти замену, просто так, потому, что кто-то дороже. Мне дороги все одинаково. И не смотря, что Ев я люблю, больше всего что есть, я бы так не поступил.- внезапно спохватился и сменил тему. – Идем уже, рева! Солнышко не напугай. Утри слезы, Эд запаникует, он не Жан, убедить, что все хорошо, будет трудно.
****
Эд усадил Лерочку рядом и ухаживал за нею с такой заботой, будто растил ее всю жизнь.
- Вы слышали, что наш ребенок думает обо мне?
- И что же? – спросила Ев, без малейшего интереса, лишь бы поддержать разговор.
- Она заявила, что я жадина!
- Да, ты жадина! – с полным ртом проговорила девочка.
- Милая! Почему ты так считаешь? – Виен вытерла ей рот салфеткой и поправила волосы.
- Потому, что он не дает
