близости. А вот и он - пожелтевший след, повторяющий контуры игрушечного маузера.
Павлик уже занес ногу над пропастью, когда Дима догнал его. Схватил за плечо и, стараясь не напугать, выдохнул:
- Стой, не надо.
Тот обернулся, и на расстоянии вытянутой руки Дмитрий увидел пожелтевший, покрытый мелкими трещинами череп. В глазницах антрацитово блестели черные радужки, окруженные фарфоровыми, в розовых прожилках, белками.
Чужие, очень знакомые глаза! Он уже их где-то ….
- Ничего и никогда, - отчетливо прошептал женский голос и отразился от стен многократным эхом.
Дима в ужасе отпрянул от мертвеца и застыл, пригвожденный страшным гипнотизирующим взглядом.
- Я знаю! - Павлик потерял равновесие и, беспомощно закричав, скрылся в черном проеме.
****
Страшный, леденящий душу крик. На одной, пронзительной ноте. Казалось, он никогда не кончится. Дима вздрогнул, открыл глаза и увидел внизу, десятью этажами ниже, мигающий габаритными огнями автомобиль. Оглушающий ревун сигнализации в предрассветной тишине был способен разбудить и мертвого. Дима судорожно схватился за холодную перекладину парапета и выпрямился, восстанавливая равновесие. Он сидел на тонкой металлической решетке, ограждающей балкон, свесив босые ноги над многометровой пропастью. На капоте машины, в неярких сполохах световой сигнализации, можно было увидеть его белые кроссовки.
