Очеловечивание? И что может произойти дальше, сразу после возрождения? Новая мгновенная смерть от сдавливания туалетной трубой? И куда он попадёт после этого, - одному Дьяволу известно! Внезапно накатила уже даже не боязнь, а некая обида. Обида на то, что так бесславно истекают последние секунды его жизни, что опять, не успев по-настоящему себя реализовать, он вот-вот погибнет в туалете. Главное - совершенно трезвый.
Не полностью ещё отвердевшей рукой двигал инстинкт. Тающие на глазах остатки свободного пространства использовались оптимально. Кое-как он сумел ухватить бутылку, и протиснуть её наверх, ко рту. Первый же глоток горячительного напитка растопил, можно сказать, расплавил крепчающее тело. Сергей потёк.
Он сочился из сливного отверстия, расползаясь по кафельному полу густой, чёрной лужей, словно использованное машинное масло. Вскоре, на поверхности лужи «всплыла», а точнее – материализовалась, стеклянная бутылка.
Двое мужчин, находившихся в это время в туалете, и внешностью своей напоминавших охранников, среагировали по-разному:
- Ну, ни хера себе! Гляди, Мишань, чё происходит. Может, это нефть забила? Может у нас здесь скважина?
Это был невысокого роста, коренастенький, чуть картавый, молодой бородач. Его выпученные глаза удивлённо расширялись, пропорционально увеличению площади выливающейся нефти. Поправив чёрную вязаную шапку на голове, он мечтательно продолжал:
- Я говорю – ну ни хера себе! Это будет наша с тобой, Мишань, скважина! Представляешь? Будем нефтью в метро торговать, разбогатеем… Я себе Роллс-ройс куплю, бритву для бороды с насадками.… Смотри сколько нефти! Всё! Мы же уже олигархи!
- Слышь, Сашок! Какой, нахрен, Роллс-ройс в метро, и какая, нахрен, скважина? Где ты видел, чтобы нефть вместе с водкой из под земли хлестала?
- Ну, а чё? Может это месторождение такое? Уникальное. Нефте-водочное.… Получается, мы двойные олигархи! – сделал Сашок логичный вывод.
- Олигофрен ты двойной! Это не месторождение… - Мишаня с нарастающей тревогой следил за лужей, которая всё разрасталась, и, словно оживая, уже начинала шевелиться.
В этот момент из глубин «масляного» пятна наверх вынырнула стильная замшевая сумка с ремешком.
- Что, и с сумками месторождение? – Мишаня расстегнул кожаную кобуру у себя под мышкой.
- Тройные… - заворожённо вымолвил Сашок.
- Это нечисть лезет к нам. Рвать когти надо! – пятясь спиной к выходу, Мишаня выхватил ствол, направил его в центр пятна, и приготовился нажать на курок.
Всё это время, Бон, невидимый для «охранников», находился поблизости, и с нетерпением ожидал, пока Сергей сумеет совладать со своим растекающимся, словно большая кастрюля разлившегося киселя, телом. Но заметив в руке смертного пушку, Бон бросился к стрелку. Практически перед самым моментом выстрела он нанёс эффектный удар левым копытом точно по кисти его руки, сжимавшей пистолет. Оружие отлетело в сторону. Пуля задела самый краешек лужи. На границе чёрного пятна образовалось несколько маленьких красных капель.
- Это чё отдача такая? – изумлённо спросил Сашка, указывая взглядом на пистолет, лежащий возле лужи.
- Да, - соврал Мишаня.
Поднимать с пола своё оружие он не торопился, понимая, что оно там оказалось не само по себе. И, разумеется, он ощущал прямую угрозу, исходящую от этого, шевелящегося на полу жуткого разлива мракобесия.
Его опасения оказались не напрасны. Спустя всего пару секунд, из лужи вылезла рука. Или это сама густая и чёрная лужа воплотилась на одном своём участке в форму человеческой, мужской руки, высунутой вверх по-локоть. Ручища оказалась довольно крупная, можно сказать - лапа. Эта лапа несколько раз пошлёпала вокруг себя, и, нащупав бутылку с водкой, тут же сомкнула на ней свою кисть. Затем, из лужи показалась вторая рука, которая немедленно отвинтила крышку «Столичной».
Охранники не спешили уходить, а, может, просто ноги не слушались их. Так бывает во сне, когда пытаешься убежать от опасности, но чувствуешь, что только увязаешь в этом кошмаре, как в болоте. Они застыли перед лужей, не живы, не мертвы, словно два зачарованных кролика, перед огромным удавом-гипнотизёром. Они не могли сейчас с уверенностью сказать: бодрствуют они или спят (скорее всего спят), сказать, - трезвы они или пьяны (скорее всего пьяны), потому, что они вообще ничего не могли сказать. Они видели перед собой чёрную лужу с руками, и инстинктивно осознавали, что слово «лужа» является синонимом слова «опасность», а слово «жизнь» постепенно становится синонимом слова «пиздец». Что касается самой опасности, то есть лужи, то она, напротив, явно купалась в океане собственного великолепия. И если то, что сейчас происходило, для ребят было сном, то опасность – в этом кошмарном сне чувствовала себя, словно в своей тарелке. В принципе, так и должно было быть, потому что, если рассуждать о природе снов с научной точки зрения, и роли и месте опасности в человеческих снах, то опасность во сне живёт, как у себя дома. Вернее, когда вы входите в мир сновидений, то оказываетесь на её территории, рискуя угодить к ней в плен. Иногда – навсегда. Если она не голодна, - вам будут сниться секс и работа. Или ещё что-нибудь безобидное. Но если она выйдет на охоту, и заметит вас – вам конец. В пару звериных прыжков опасность вас настигнет. В лучшем случае – вы проснётесь. А опасность останется во сне, и будет продолжать пожирать тот жирный кусок вашего разума, который ей удалось отхватить.
Молодые люди не сводили глаз с лужи, поэтому не могли не заметить, как в одном месте на ней образовалась впадина, которая тут же углубилась до размеров отверстия, диаметром (с чем бы сравнить), ну, например, с открытый человеческий рот.
Расположенная вертикально, словно мачта над поверхностью чёрного моря, бутылка водки с отвинченной крышкой, сжимаемая мощой рукой, плыла по нефтяной глади гордо, как корабль, несущий на борту партию гуманитарной помощи. Приблизившись к отверстию, танкер с водкой остановился, и начал сливать туда свой жидкий груз. Слил не полностью, а лишь половину. Этого оказалось достаточно.
Через миг всё пропало. Исчезла чёрная лужа, бутылка, сумка, рука. Двое ребят, похожих на охранников, вдруг вышли из транса, и почувствовали, что снова срочно захотели в туалет. Одновременно. Но от чего-то, они предпочли излить свой ужас за пределами уборной, оставив их невидимых противников наедине.
- Благодарю вас Бон, вы спасли мою чёртову шкуру! Я принимал вас за неженку, а вы, оказывается, бравый парень! – Сергей осматривал неглубокую рану на своём плече.
- Знаете ли, в своей прошлой жизни, в прошлом веке…. - Бон сделал некоторую паузу, во время которой ему удалось удержать нараставший ностальгический разбег воспоминаний, - я часто участвовал в уличных драках, и даже сидел в тюрьме за хулиганство.
- Это не делает вам чести, но характеризует, как мужественного человека. Я ведь и сам в те времена был гоним властями. Правда, за тунеядство.
- О кей, но, я должен заметить, что сейчас, извините, вы как-то не в форме.
- Вы правы, это знаю. Не хотел вам говорить, но сейчас у меня по дороге отвалился хвост.
- Да, что вы? Может ещё можно пришить? Где он?
- Я его выбросил.
Сергей сидел на грязном полу туалета, держа в руке бутылку. Как бывало с ним в жизни не раз, - он испытывал неуверенность, переживал внутренний кризис, проигрывал во внутренней борьбе с самим собой. Он понимал, что с ним творится неладное, чувствовал, как жизнь уходит из-под ног, и рушатся привычные основы его духовного и физического мира. Спасало одно. Алкоголь, добрейший спутник жизни, умело сглаживал острые края режущих душу и тело противоречий.
Уперев в пояс левый кулак, а пальцами правой руки пощипывая подбородок, Бон чуть покачивался на слегка расставленных ногах, и изумлённо разглядывал своего товарища, словно доктор, оценивающий степень безнадёжности больного. Крупная зелёная туалетная муха, кружившая за его спиной, нарушала всю жизненную серьёзность момента. (Пока трудно сказать, то есть, к настоящему моменту нет подтверждённых научных данных о том, - могут ли туалетные мухи видеть и слышать призраков, обычно незаметных для людей, но, возможно, что-то такое они интуитивно чувствуют, потому, что так и норовят сесть, как на живого человека.) Не оборачиваясь, и не удостоив нарушительницу покоя даже движением глаза, он нанёс по ней точный и хлёсткий удар хвостом. Муха упала замертво. Затем он участливо продолжил:
- Без хвоста, конечно, жить сложно, но можно. Это довольно лёгкая степень инвалидности. Но, что всё это значит? Что с вами происходит?
- Бон, приятель, - Сергей выдержал паузу, не решаясь произнести вслух свой парадоксальный вывод. - Хвост это лишь звено роковой цепи. Всё гораздо страшнее. Я превращаюсь в человека.
- Какой кошмар! – Ошеломлённый Бон скрестил ладони перед грудью. - Но это невозможно!
- Мне кажется, это мутация. Дело в том, что не все из уцелевших на земле людей, предпочитают жить в метро, уберегая себя, а значит и нас с вами, от радиации. Иной раз приходится работать с облучённым материалом прямо на заражённой поверхности. Разумеется, средств защиты у меня – никаких, вероятно, к тому же, и иммунитет ослаблен. И ещё, возможно, во мне осталась какая-то человечинка. Скорее всего, она и мутирует. Разрастается, как опухоль. Сволочь.
- Ой-ей-ей, неужели это конец? - запричитал Бон, - Мне так вас жаль, так жаль…. И сколько же вам осталось?
- Немного, - Сергей смерил взглядом содержимое бутылки. – И я не сказал вам главное. Я стану человеком, только если протрезвею.
- И, как вы намерены поступить? Останетесь здесь, - он обвёл глазами стены туалета, - среди людей? Или…
Это был сейчас главный вопрос для него. Буквально – вопрос жизни и смерти. Но решить его надо было как можно скорее. У Сергея появился реальный шанс не возвращаться обратно, в мрачные глубины преисподней, окутанные дымом костров, огонь в которых греет, но не больно светит, ведь он чёрен в своей основе; в те жуткие долины смерти, что наполнены стонами новоиспечённых в адовых жаровнях мучеников, бывших грешников и грешниц, обречённых на вечные, так называемые страдания.
Он мог остаться тут, обретя новую жизнь, пройти повторно земной путь. Избегая прошлых ошибок, имея богатейший опыт, живой острый ум и представительную внешность, он гарантированно пользовался бы здесь большим авторитетом у мужчин и бешеным успехом среди женщин. Без сомнений, ему были бы уготованы лавры величайшего писателя из оставшихся жить на Земле. Кроме того, в будущем он мог бы создать и возглавить крупную политическую партию, и, победив на выборах, чем чёрт не шутит, стать главой страны, президентом России! Но был один серьёзный минус – всё это «на сухую». С другой стороны, у него было противоядие от возникшей мутации. И теперь он сам должен решить, кем лучше оставаться: трезвым человеком-мутантом или вечным демоном под мухой. Тут было, над чем поразмыслить. Ведь, если выбрать последний вариант, то ему придётся непросыхать, начиная с этого момента, и вплоть до скончания веков. И дома, и на работе, в обществе и наедине. Кто бы мог предположить, в какой коварный тупик загонит его жизнь. Неужели, это судьба?
- Идёмте, Бон, - произнёс он слух. – Нас уже
