сверкающие кнопки, перебирали их пальцами, затем замирали и снова смотрели.
Уровень агрессии, который, как она видела, исходил от них, был опасным. Необходимо было уничтожить их всех, пока они не перешли в нападение первыми.
Закрыв глаза, она выплеснула в пространство «белое пламя». Прозрачная стена брызнула во все стороны с сухим и громким треском. Разлетелись в стороны светящиеся кнопки. «Белое пламя» поедало стены, в считанные секунды заставило обуглиться странных существ. Когда опасность была устранена, она «втянула» пламя обратно.
Зрелище, что после предстало её глазам, ей вовсе не понравилось. Раньше в помещении было как-то приятнее. Не было поломанных белых осколков и обугленных черных тел, издающих одновременно два запаха: аппетитный ароматный запах плоти, сводящий с ума и заставляющие терять разум от голода. И неприятный отвратительный запах свежей гари.
Ничто больше не светилось и не белело.
Зато тоненький писк сменился надсадным воем, больно бьющим в уши.
Она подошла к одному из трупов. Ногтевые отростки на её руках удлинились и заострились. Одним рывком она распорола плотный жесткий материал движением снизу вверх. Там, где материал не поддавался острым когтям, пришлось повысить температуру. Края костюма сразу оплавились и стекли на и без того уже не аппетитное, тело.
Нет, как голод её не мучай, есть «это» - она ни за что не будет! Нужно найти что-нибудь ещё. Что-нибудь более привлекательное, на вид, и на запах.
Она двинулась к стене, через отверстие, в которой прошли «существа». Посыл белого пламени. Ещё посыл. Маленькие горячие солнышки разбежались по металлу, разогревая, оплавляя, разъедая его кислотой. Через некоторое время в стене образовался оплывший, палящий жаром, но для неё вполне свободный, проход.
Визг аппаратуры, разлетающийся по округе, сильно действовал на обостренные последними событиями, нервы. Она подняла голову, и увидела тонкие, разбегающиеся во все стороны, провода. Послала сигнал, что должен был заставить провода, по которым бежал ток электронов, выйти из строя.
Ещё раз взвизгнув, звук сгинул. Свет погас. На мгновение вокруг ничего нельзя было рассмотреть. Но её видио-рецепторы быстро перестроились, и предметы, правда, утратив цвет, все же приобрели четкие явные очертания.
Обоняние предупреждало о наличии годных в пищу существ. Совсем рядом.
Она подошла к очередной стене. Что за странные существа? Почему они так любят загораживать пространство каменными сооружениями?
На этот раз она не стала ничего разрушать. Просто прислонившись к стене, считав информацию об её устройстве, перестроила тело таким образом, чтобы стать частью целого, влиться в общее строение, слиться с ним, перетечь по каменным перегородкам, как ток по проводам, и, достигнув предела, отпочковаться, снова становясь цельной и индивидуальной.
«Протекая» по камням, она видела картины. Стены имели память о тех, кто ходил мимо. Череда белых и серебристых фигур, со странными предметами в руках, назначение которых было для неё не постижимо. Высокие голоса принадлежали более гибким и низким фигурам с более тонкими чертами лица, низкие – высоким и широким. Стены не испытывали эмоций, не давали оценку, но они впитывали в себя информацию. И сейчас она видела себя со стороны, видела оплывающие перекрытия, рассыпающийся металл.
Стены не давали оценки. Они была не способны. В отличие от неё самой, ибо она была способна оценить масштаб причиненных разрушений. Она нарушила порядок, царивший в пространстве. Ей это не нравилось. Совсем не нравилось. Если бы Она овладела неживой памятью раньше, она бы, наверное, не стала разрушать железную клетку.
Когда она вышла из стены, странные создания, что находились в комнате, с пронзительными звуками заметались по комнате. Прямо передо Ней возникла одна фигура, замерла, глаза её широко раскрылись. Фигура отшатнулась.
Одним движением Она свернула фигуре шею, оторвала голову и припала губами к бьющей фонтаном алой ароматной густой жидкости. Мням-м! Такого вкуса ей раньше знать не приходилось! Горячая. Такая горячая…
Это случилось снова. И испортило все. Картины. Смех. Плач. Фигуры. Они двигались. Общались. Обменивались информацией. Стремительно со струей теплой крови пустое сознание Твари обогащалось новыми знаниями. И эти знания содержали информацию не о новой опасности, и не о новых возможных убежищах. В них не было пользы.
Это было что-то совсем другое. Качественно другое. Лицо мальчика, протягивающее девочки маленького неживого человечка – «куклу». Лицо другой девочки, смеющейся и дружески разговаривающей. Лицо женщины, ставящей тарелку. Разноцветные книги. Дисплеи компьютеров. Успехи и не удачи в заведении, в котором детей обучали новым знаниям. История, география, историческая география Земли, социологии, биология, генетика, математика, физика, химия, искусство боя. Огромное количество предметов, огромное количество знаний! Ускоренное биение сердца, повышенное внимание к мальчику по имени Сайман Харвей, белокурому и тонкому, с огромными черными глазами. Боль, потому что его внимание завоевать не удается. Работа. Новая работа. Рядом с ним. И снова боль. Мертвые тела. Вскрытие. Страх. Работа. Смерть Харвея. Работа.
Кровь иссякла. Тварь отпрянула от убитого ею тела. Что же Она натворила?! Эти существа, не такие, как там, откуда Она пришла. Она не должна была убивать эту женщину.
Свет больно ударил по визуальным рецепторам, настроенным на то, чтобы видеть в кромешном мраке. Группа «существ» с темными палками на перевес, из которых вырывался дарящий болезненные, разрывающие плоть, огонь, стремительно наступала.
У Неё не было выбора. Она должна была обороняться.
Тело начало перестраиваться, покрываясь странной чешуей, пробить которую оружие наступавших не могло. Когти и зубы удлинились. Волосы стали лезвиями. Тварь взвилась в прыжок …
***
Рабочее время закончилось. Сонно кружащиеся пузырьки в одном из пустых, без рыбок, аквариумов, навевали сон. Лесар, успевший сменить рабочий скафандр на обыденный костюм, лениво развалился в кресле и придавался недостойным занятиям. Он пил спиртное и думал. Вовсе не о работе. Он думал об Ангельрине. Об её стройных ножках, плотных грудках и прочих женских прелестях, представляя её себе в различных позах, пикантных и не очень. Возможно, мысли были не достойными, но бесспорно, приятными.
Освещение в кабинете пару раз заметно мигнуло. Перебои в электрическом питании в их отсеке практически не случались, но, поскольку бутылка уже подходила к концу, а градус в ней был не малый, Лесар списал все мерцания на кору головного мозга, затуманенного алкоголем. О маленькой находке, сделанной разведчиками сегодня утром (впрочем, утро в земельных недрах давным-давно стало понятием условным, потому что зависело не от великого светила, а от атомных реакторов) он не вспоминал. Секретная лаборатория, подчас содержащая смертельные образцы и вирусы, отлично охранялась. И ничто, до сих пор известное науке, не могло покинуть данных пределов без воли «человеков». Был, конечно, так называемый, человеческий фактор. Но сотрудников данного сектора Лесар знал слишком хорошо, чтобы о чем-то беспокоиться.
Голубоватые, нежные тени от приглушенного освещения лениво ползли по стенам. Как призраки. Древние верили, что существуют призраки и души. Но это было давно. Ещё до начала современной истории. Ещё до выхода человечества в космос, который уничтожил веру в чудеса, поставив огромное количество новых вопросов и загадок.
Сайман считал, что Бог существовал. И что Великий Конструктор есть ни что и ни кто иное, как Создатель, о котором говорилось во всех древних религиях у всех древних народов, некогда населяющих Землю. Только он оказался, по мнению брата, скучным Богом.
Сайман не хотел верить в таких богов.
А впрочем, было ли все это? Зелень на поверхности земли, из которой прямо к небу колосились золотистые стручки будущего хлеба? Цветущие яблоневые сады? Дурманящая голубизна небес? Были ли они? Черные бездны космоса, из которой тупые ученые, вроде него самого, притащили на землю заразу? Им все было мало загадок и тайн, вот теперь их потомки и бьются над самой большой загадкой: что же стало причиной глобальной катастрофы, уничтожившей планету и заставившей людей, крыс и тараканов уйти в глубь земли, построив целую подземную цивилизацию? Что породило огромное количество монстров на поверхности некогда плодотворной Геи?
А самую животрепещущую загадку никому не удалось разгадать. Если ли у людей душа?
И где ты теперь, Саймон, чертов сукин сын?
Ход мыслей Лесара прервал надсадный рев сирен тревоги, заставив его буквально подлететь на ноги. Вялые и расслабленные после приема алкоголя. Проклиная дурную идею, лишившую его остроты реакций, Лесар кинулся к двери. Но дверь не желала открываться. Потому что Лесар, надумав предаться «разврату на рабочем месте», но, не желая быть застуканным за нарушением правил, которые сам же и написал, предварительно запер её. Электроключом с кодом, естественно. Личным, сделанным по индивидуальному заказу. Вскрыть такой не под силу и лучшему мастеру. Не стоит и пытаться.
Теперь в спешке носясь по кабинету, расшвыривая все в сторону, Лес матерился так, что любой алкаш прошлых лет покраснел бы, застеснявшись.
Здесь нет.
И здесь.
И здесь.
Мать, мать, мать!!!
Да куда же можно забросить предмет в добрые пятнадцать сантиметров, так, чтобы не отыскать его?! Только он на такое способен …
Звуки выстрелов заставили его замереть. В кого они там стреляют? И почему? Сердце притихло, тело замерло, все обернулось в слух. Оглушительный грохот, и разрывающие слух крики, заставляющие кровь оледенеть.
Да что там происходит?!!
Ангельрина!!!!
Алкогольные пары почти улетучились из мозга, но продолжали держаться в мышцах. Рывками выдергивая на себя ящики, сбрасывая со стола все, что на нем лежало, Лес искал ключ.
А со всех сторон грохотало, кричало, бухало и билось.
Ключ нашелся, как всегда, неожиданно. И как всегда в таких случаях, лежал на видном месте.
Лихорадочно схватив его, Лесс кинулся к двери. Вложил в предназначенный для ключа металлический пазл, в кодом. В ответ раздался музыкальный мелодичный перезвон. Десять секунд, необходимых для синхронизации, показались ему вечностью. Крики стихли.
Больше никто не стрелял. Кажется, все успело кончится. Только бы никто не пострадал…
Лесс вырвался в коридор.
Свет мигал, порождая множество полутеней, скользящих по полу и стенам.
- Эй! – позвал Лесс, - есть кто живой?
Ответом ему послужил глухой звук вентиляторов.
Он пошел вперед. Зная, что впереди произошла непоправимая трагедия, и исправить ничего не получиться.
«Ошибка, это была ошибка», - пронеслась в мозгу шальная мысль.
Внутренности аппаратов и внутренности людей валялись вместе, вперемешку, украшая собой коридоры, складываясь в одну бесконечную мерзкую кишку. Оторванные головы и конечности, вывороченные внутренности, обожженные ткани. Покореженный пластик, оплывший металл.
- Ангельрина? Ангела! – закричал он, перекрывая нудный, методичный, размеренный шум вентилятора.
Трупы, трупы, трупы…
Когда только
