было грустно. Хотелось сказать ей что-нибудь теплое на прощание, но все мысли были слишком в опасной близости от нашего родства. И потому эту долгую паузу первой разорвала она.
-Хотите, я скажу вам то, что я теперь знаю? –спросила она.
-Скажи.
-А ведь вы приезжали ко мне. Да?
-Да.
- Зачем?
-Когда-нибудь расскажу, - ответил я, застигнутый врасплох ее неожиданным вопросом.- А хочешь, я скажу тебе, что теперь знаю я?
-Скажите.
-У тебя скоро день рождения.
-Да. Но только не очень скоро – в феврале. Первого февраля.
-Февраль наступит всего через месяц.
-Через месяц и один день,- сказала Вероника.- Ведь сначала наступит Новый год.
Вдали услышалось, как вскрикнула подходящая к вокзалу электричка.
-Жаль, что вы уезжаете. Елку наряжали, а на Новый год с нами не будете.
-В самолете, когда я буду лететь над океаном, где-то в районе Бермудских островов, я про себя поздравлю тебя и бабушку с Новым годом. И пожелаю, чтобы все загаданное тобой побыстрее сбылось … Все сбудется … все будет хорошо.
-Откуда вы знаете?
-Знаю, - ответил я. Ведь я действительно это знал.
День был тихий, хоть, наверное, где-то вверху гулял ветер. Потому что в плотной серости низкого неба вдруг образовался просвет, и в него тут же протиснулись матовые, сонные полоски с осени забытого солнца.
-Подожди,- сказал я, и, поставив на снег чемодан, огляделся по сторонам.
-Что такое? –спросила девочка.
-Ведь за тем парком больница, не так ли? –спросил я.
-Да,- ответила Вероника.- Вон за тем парком. Но ведь бабушка сегодня дома. Вы что, забыли?
-Нет, не забыл,- сказал я.- Пойдем быстрей, еще успеем!
-Куда? –не поняла Вероника.- В больницу? Но зачем?
-Пойдем, пойдем! Пока есть время,- сказал я уже на ходу. Очень мешал чемодан, и потому я оставил его в подвернувшейся по пути будке сапожника, сунув ему за хранение какую-то купюру.
Вероника нагнала меня уже возле входа в больничный двор. Я быстрым шагом, срывающимся на одышливый бег, шел по саду.
Да, вот он, тот корпус! Дерево должно быть с той стороны, напротив окна. Кусты за прошедшие годы так буйно разрослись вширь, что если бы на них сейчас была зелень, за ними ничего не было бы видно.
А вот и о н о …
Я остановился, и рядом остановилась Вероника, во все свои удивленные глаза глядя на меня.
Я подошел к старому, потрескавшемуся стволу, и ласково приложил к нему руку. Мне показалось, что я чувствую, как под корой, быстро вбирающей в себя тепло руки, побежали снизу вверх соки старого дерева. И я невольно, вслед за движением соков, поднял голову и посмотрел вверх. Среди зимы, вопреки природе и Божьим законам, в переплетении голых заскорузлых ветвей на одной веточке трепетал единственный желтый листок. Каким чудом удерживался он, один из всех, уже упавших? И мне захотелось думать, что он тоже ждал меня, чтобы попрощаться, помахать мне рукой в дорогу. А может, это то, что осталось от символа жизни – одинокий, желтый, зимний лист, прилепившийся к старому дереву. И все-таки нет! Теперь все по-другому.
Я сбросил пальто, покрепче ухватившись за выступ коры, поставил ногу на сломанный снизу сук - и оторвался от земли! Выше и выше поднимался я. И вот я уже смог крепко взяться за первую, большую, действительно крепкую ветвь. С точки зрения Вероники я, наверное, выглядел довольно неуклюже и смешно. И все-таки я добрался до листочка, и сорвал его вместе с отломившейся с ним веточкой, на которой он ждал меня. Потом, отставляя в сторону пальцы, держащие веточку, я спустился вниз. Равнодушно взглянув на надорванный спереди пиджак, я протянул веточку с листочком Веронике.
-Это тебе,- сказал я, улыбаясь.
-Спасибо,- сказала Вероника, видимо уже отказавшись как-то понять мои действия.- Только зачем вы за ним лазили? Отгребли бы снег, там сколько угодно упавших листьев.
-Мне не нужны были упавшие, - сказал я.- Ведь я должен был что-нибудь подарить тебе ко дню рождения?
-Во-он что! –И она рассмеялась чистым, звонким смехом. И под этим деревом мне показалось, что я услышал и вспомнил голос ее матери. Они были похожи – эти два, разнесенные по времени существа, и были похожи их голоса.
-А теперь действительно пора,- сказал я надевая пальто.
Проходя мимо сапожника, я чуть не забыл про свой чемодан, и хорошо, что Вероника вовремя вспомнила о нем.
До автовокзала мы дошли быстро. Судя по времени, автобусу уже пора было отправляться, но его еще даже не подали на посадку.
В ожидании автобуса мы прохаживались по залу, и в душе теплилось желание, чтобы его не подавали никогда. Или хотя бы еще минут десять. И в это время диктор объявила, что посадка задерживается на десять минут.
-Ваш автобус?- спросила Вероника.
-Да,- ответил я, -мой. Ты, может быть, пойдешь домой? Дальше я уже сам доберусь как –нибудь.
-Сейчас пойду,- сказала Вероника.- Вы поедете – и я пойду.
-Нет, иди сейчас. Я не люблю смотреть, когда остаются.
-Дядь Сереж ..
-Что?
-А вы будильник завели?
-Конечно. Он прозвонит как раз вовремя. А сейчас все-таки иди!
Но она не уходила. И я был очень благодарен ей за это. И мы снова ходили по автовокзалу. И я держал ее руку в своей руке.
-Ты напишешь мне письмо? –спросил я.
-О чем?
-Хоть о чем. Можешь даже о том, как добралась домой.
Она улыбнулась.
-Хорошо, напишу. А вы напишете?
-О чем? Тоже о том, как добрался?
-Нет. Вы обещали рассказать когда-нибудь – зачем вы приезжали ко мне.
-Об этом я обязательно напишу тебе. Но позже.
-Когда?
-Может быть, когда ты подрастешь.
Она вдруг вынула свою руку из моей и порывисто стала выдергивать из мочек ушей крохотные золотые сережки. Потом протянула их мне – два золотых шарика на ладошке.
-Возьмите!- сказала она.
-Что ты, Вероника? Разве дети дарят взрослым золотые вещи?
-А я вам их и не дарю. Вы мне будете должны вернуть их. Я не могу подарить эти серьги. Мне самой их подарила мама.
-Тогда я тем более не могу взять их от тебя. Подумай, а вдруг со мной что-нибудь случится?
-Что случится? – не поняла Верника.
-Ну, мало ли что? Я же буду лететь даже над Бермудскими островами. Как же тогда я тебе их отдам?
-А вы сделайте так, чтобы ничего с вами не случилось. Ведь вы же должны будете вернуть мне мои сережки? Пообещайте, что вернете!
-Что ж,- сказал я,- может они и будут хранить меня, раз я пообещал тебе вернуть их. –Я взял серьги. –Но почему именно серьги? Неужели у тебя ничего больше нет, что бы ты могла мне дать для возвращения?
-Нет,- ответила она. И немного помолчав, рассказала: - Когда мне было восемь лет, мама повела меня к врачу и он проколол мне уши. А вскоре мама подарила мне настоящие золотые сережки. Они мне ужасно нравились, я хвасталась ими перед всеми девчонками в классе. А потом, однажды в парке, ко мне подошла старая цыганка и сказала, что скоро что-то случится с моим папой.
-Зачем же ты слушала ее? Ты разве не знаешь, что цыгане всегда врут? И вдобавок, они еще воруют детей.
-Знаю. Но я и не хотела слушать ту цыганку, и хотела уйти. Но вдруг мне стало страшно. Тогда цыганка сказала, что знает один верный способ, как сделать так, чтобы с папой ничего не случилось. Она сказала, что если я дам ей свои серьги, а через два часа прийду на то же место, она вернет их мне уже заговоренными. Я не знала, что такое «заговоренные», я просто поверила ей. Поверила, что она прогонит от моего папы всякую беду. И я отдала ей свои сережки. Цыганка ушла куда-то. Но только через два часа она не вернулась. Я ждала ее в парке до самого вечера, а потом, когда уже стало совсем темно, я поняла, что она не прийдет. Я проплакала тогда, наверное, целую неделю. Нет, мне совсем не было жаль моих сережек! Но ведь она не принесла их мне заговоренными. И я боялась, что теперь с папой и вправду случится что-то. Знаете, как страшно ждать такое? Скажу вам по секрету – я боюсь этого до сих пор. Ведь предсказание цыганки так и не сбылось. Конечно, я теперь знаю, что она просто соврала мне, и сбыться ничего не может. Но если бы она снова встретилась мне и попросила отдать ей еще и вот эти серьги – только бы ничего не случилось – я бы и их отдала. Потому возьмите. Пожалуйста! И не забудьте, что вы должны мне их вернуть.
-В таком случае, обещаю тебе – ничего со мной не случится. Обещаю,- повторил я. И тут мне в голову, перед самой посадкой в автобус, пришла одна мысль.
Я бросился к сувенирному киоску, заполненному всякой дешевой всячиной, и купил одиннадцать пар дешевых – других не было – по рубль двадцать, сережек. Вернувшись, я все высыпал их на ладонь Веронике.
Она не поняла, зачем так много, и засмеялась над моими причудами.
-Ну, одна пара,- сказала она все еще со смехом,- мне понятно. Но … раз, два, три, .. одиннадцать – почему?
-Очень просто! Я решил поздравить тебя с теми одиннадцатью днями рождения, которые я пропустил. С днем рождения!
Она рассмеялась.
- Но почему же вы говорите тогда только один раз, ведь их было одиннадцать? Правда?
-Правда,- согласился я. И целых двенадцать раз – и на будущее тоже – повторил ей: «С днем рождения! С днем рождения! С днем рождения! …»
Вскоре на мой автобус объявили посадку. Я поцеловал Веронику и пошел. И я очень верил в чудесную силу двух маленьких золотых сережек, зажатых в моей руке.
К О Н Е Ц
