КРЫСИНАЯ БАШНЯ

гибелью – вдруг просыпаешься. Сердце колотится, весь в поту; руки, казалось бы, до сих пор ту ветку сжимают, которая обломилась, и ты полетел в пропасть, - но с облегчением осознаёшь, что это был сон… А был ли это сон? Или это был твой слой реальности, но ты каким-то образом успел из него выпрыгнуть, - в ту реальность, где это всего лишь ночной кошмар? Как знать…



ЭПИЗОДЫ

         

Иногда у меня болит голова. Довольно противное ощущение, хотя и не сказать что очень болезненное. Это ещё с детства. Что-то гудит, давит, я перестаю соображать где я нахожусь, и в россыпях каких-то дурацких искр вылазят картинки. В детстве – были просто картинки; как стал постарше – целые ролики стали проигрываться, - но зато значительно реже.

Мама раньше водила меня к докторам, сам-то я не очень помню, но она говорит – обследовали, даже в этом, в «магнито-резонансном томографе» просвечивали – здоров, говорят. В утешение сказали, что это «может быть признаком высокого интеллекта», - меня мама с тех пор постоянно этим шпыняла, типа, «что-то не видно высокого интеллекта в твоих действиях и суждениях» - но я старался не обращать на её подколки внимания. Я – это я, что тут непонятного? А всякие «их ожидания» пусть с ними и остаются.

В общем, мне это не особо жить мешало, можно и перетерпеть; тем более, что и случалось-то всё реже, не чаще раза в полгода; мама уже и успокаиваться стала, типа, «наверно, всё с возрастом пройдёт», - а мне эти «глюки» и особых неудобств в общем не доставляли, кромен последующей головной боли, но зато даже как-то интересно иногда – как кино смотришь, причём иногда и действующие лица знакомы – только в незнакомых обстоятельствах. Я для себя называл эти глюки «эпизодами»…



***

Поздняя осень. Какой-то рынок, толкучка. Как в старом кино – все друг-другу что-то с рук предлагают, всем что-то надо – продать, или сменять. Не могу видеть всё – вижу только кусками.

Прилично одетая, но сильно исхудавшая женщина, совсем незнакомая, с ввалившимися щеками и тёмными кругами под глазами, с тревожными глазами, всё спрашивает, спрашивает – «Где можно найти лекарства?»

Кто-то сторонится от неё, не отвечает; кто-то сочувственно пожимает плечами; наконец ей показывают на группу восточного вида мужчин, тусующихся возле лотка с жарящейся шаурмой. Через некоторое время она уже разговаривает с одним из них, с пожилым кавказцем.

- Мне лекарства нужны, антибиотики. Есть у вас? Мне посоветовали к вам обратиться.

- Правильно посоветовали, да. Что нужно, дарагая?

- Вот… Список. Ребёнок у меня болеет. Сын.

- Ааа… Вот. Ага. Есть, да. Вот это и вот это. И это… Ильхам, ты гляды – я на память помню, без бумажкы!

- Савсем фармацефтам стал, нада тебе диплом дават, гы! – засмеялся стоящий рядом молодой джигит в нарядной коричневой кожаной куртке с вышитой арабской вязью на воротнике.

- Да!..- заулыбался пожилой, и вновь углубился в мятый листок со списком, - Да, дарагая, есть. Это, вот это, и это. А вот это что – я ни знаю, надо нашего доктура спросить.

- Спасибо – спасибо, этого будет достаточно! Это под выбор, этих вот двух позиций будет достаточно…

- Пазицый… Да. Спасиба, - это харашо, да. Чем платить будишь?

- А какая цена?

Кавказец придвигается к ней поближе и быстро шевелит толстыми лиловыми губами, что-то перечисляя, закатывая глаза, чтобы вспомнить, загибая толстенькие пальцы с чёрными ногтями – подсчитывая.

Женщина бледнеет, если это возможно для и так бледного, без косметики, лица.

           - Да как вы можете?.. Откуда ж у меня это?

Кавказец пожимает плечами, сочувственно глядя на неё.

           - Но так ведь нельзя!.. У меня нет этого, я не могу платить такую цену! Вы, может, не поняли? У меня сын болен, ребёнок! За что такая цена? Ведь это простые антибиотики, они стоят…

           - Стояли, дарагая, стояли. Сийчас фсё па другому стоит, ти же знаиш…

           - Да, я знаю! Но не настолько же! И – откуда мне взять??

           - Ни знаю, дарагая. Такой цена…

           - Как может быть «такой цена», о чём вы говорите??!  Ведь вы не производите эти лекарства, это – не ваше… Вы их даже не купили! Вы их… - она беспомощно оглядывается на стоящих вокруг, но видит только двоих – троих кавказцев, лениво прислушивающихся к разговору; всем остальным обитателям толкучки нет дела до их диалога.

           - Щто « я их?..» - теперь уже раздражённо прищуривается пожилой кавказец, - Щто? Ты хочишь сказать, что я их сваровал?? Нет! Тофик не вор, Тофик честный придприниматель, у меня и патент есть!

           Стоящие рядом друзья – соплеменники Тофика дружно смеются; а он, раздражаясь, продолжает:

           - Я ети ликарства спас! Спас, да! Из аптеки, из склада, да… Из разных аптеков, да. Тофик бы не забрал – всё бы так пропало, сгорело. Тибе бы нечего было сийчас спрашиват. А так – у Тофика есть, чиво ты против имеишь??

           - Это очень дорого! Это невозможно дорого! Непостижимо! Где я это возьму?? Вы не поняли – речь идёт о ребёнке!!

           - Я понял, уважаемая. Ребёнка, да. Толька ето твой ребёнка. При чём тут Тофик? Есть цена – хочишь, - бери, ни хочишь – хади далше… Твой ребёнка! Пачему Тофик должен за тебя за твой ребёнка периживат, аааа?? Лечит ево – бесплатна, да? Ето твой ребёнка! У меня самаго пятеро дитей, да! И все кушать хатят! И балеют инагда, да!

           Женщина молча стоит, глядя на толстенького Тофика остановившимися глазами, холодный ветер несёт пыль и обрывки бумаги по асфальту, а он продолжает:

           - Ты есчо в то время, раньше, наверна, харашо жила, да? Красивый машина ездила, с шафёром; Тюрций-Мульций, Ебипет всякий атдыхать ездил? Муж бальшой начальник, а? Тофик в ето время на рынок овощ тарговал, да, чтобы семья садиржать! Ты багатый был, ты Тофик не замичал, ты думал, эта нармальна, и всигда так будит! Тофик тожи так думал! Нармална всё была! Патом «нармална» кончилса. Овощ рынка нету, началник тоже нету. Живи как хочишь! Тофик покрутился, Тофик типерь ликарства имеет – чтобы твой ребёнка спасти ты магла! Чито тибе не нравицца?? Пачиму платить ни хочишь? Дорага? Для Тофика Тюрций-Мульций тожи дорага тагда был, Тофик не возмущался! Зачем ты нидавольна?? Есть цена – иди исчи деньга! Нет деньга – нет ликарства!

           -Вы… Вы… Да вы!.. – наконец вставил женщина, у неё перехватило дыхание от возмущения, - Вы жизнью готовы торговать! Вы!.. С вами надо… Вас надо!..

           Мы! – Тофик теперь смотрел набычась, исподлобья, - Ты такой не первый. Хады отсюда, да. Будет деньга – прыходы. А пугат нас ни нада, да! – он кивнул в сторону; стоящий неподалёку крепыш в чёрном до пят просторном кожаном, явно с чужого плеча, плаще, отвернул полу, демонстрируя висящий на плече стволом вниз автомат Калашникова со снятым прикладом.

           Отвернувшись, женщина пошла в толпу. Плечи её вздрагивали.



- Бать, вот скоты! – услышал я свой собственный голос, - Так ведь нельзя!

- Они сейчас в своём праве. Многое изменилось, Крыс! – слышу я чей-то знакомый, похожий на батин, но не его, голос.

«Крыс??»

«Картинка» пропала.



***

- Так ты думаешь, будет война? – спросил Толик

- Обязательно будет - подтвердил батя. Они сидят на нашей кухне, но что-то в ней не то. Что – понять не могу. Не вижу. Самое смешное, что и кто такой Толик – я тоже не знаю. А батя с ним так, по свойски, беседует… Причём я знаю, что его зовут «Толик», а кто такой – не знаю… Странно.



- А кто с кем? Из-за чего?

- Тут, Толян, вот какая штука. Войны начинаются не оттого, что кто-то с кем-то поссорился или что-то отобрать хочет. Во всяком случае серьёзные войны. Войны начинаются, когда обстановка так складывается, что без войны дальше – никак! Когда обстановка вынуждает. А кто и с кем, и тем более из-за чего – это вопрос чисто технический. Вот прикинь – Первая мировая началась с выстрелов некоего сербского анархиста в австро-венгерского какого-то типа наследника. И что? – через некоторое время вся Европа полыхала! Миллионы людей, которым сто лет не спёрся этот покойный эрцгерцог, убивали друг друга. Зачем? Да выстрелы в Сараево были просто предлогом! Если бы охрана подсуетилась, или браунинг Гаврилы Принципа дал бы осечку – ты что думаешь, мировой войны бы не случилось? Да хрен там. Через полгода, год, полтора – но война бы всё одно началась. Обстановка в мире этому способствовала, только и делов. И прикинь, - так везде и всегда. Что забыл Наполеон в России? Неужели из-за Прекрасной Елены греки резались с троянцами в Средней Азии аж несколько лет? Американцы во Вьетнаме воевали, чтобы отомстить за свой крейсер? И так далее, Толян, и так далее. Это и второй Мировой касается. И Третьей тоже. Понимаешь, Толян, просто всё уже готово. С чего-то и как-то начаться просто обязано. Но все опасаются первыми зажечь спичку. Хотя все сознают, что придётся. Но боятся начать. Ну и?.. Обязательно найдётся тот, что посчитает что вот для него сейчас самый выгодный момент – как Гитлер с провокацией на границе с Польшей, как потопление Луизитании, как Пёрл-Харбор; или просто у кого-нибудь нервы не выдержат… И понеслось…

- Луизитания… Ну про Пёрл-Харбор, положим, я кино смотрел…

- А!.. - Батя встряхнулся и изобразил улыбку – Старик, не бери в голову. Будет война, будет. А мы, как водится, не готовы. Вот и пошли готовиться. Война войной – а обед по расписанию. Вдруг война – а мы голодные?.. Серый, тебя тоже касается – айда обедать!



Я потом как-то про это рассказал бате, он только пожал плечами – типа, не помнит такого разговора. Так, под хохмочки, закончился разговор о возможности войны. Серьёзной войны. Мы ещё не знали, что хохмочки тут были излишни. Война, как это раньше писалось в книгах, стояла на пороге. И не только война. Если бы просто – война… Но когда непонятно кто враг и с кем воевать… Когда врагом становится тот, с кем вчера сидел в кинотеатре в соседних креслах…





ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ



Тут-то и вспомнилась та поездка в лес. Ну как «в лес», - толпой, с ночёвкой. Типа «на пикник». С этой поездки, наверное, всё и началось. Начало трещать и разваливаться. Нет, оно как бы и до того… В смысле, сейчас вот, оглядываясь назад, могу сказать, что и «до того» - чувствовалось;  но это только я сейчас понимаю. А тогда… Да, собственно после этой поездки в лес вся движуха и началась.



Прошлым летом собрались в лес, «на выезд». Мы так ездили каждый год время от времени – там озеро есть, под городом, километров в шестидесяти, тихое и красивое. Народу там минимум, лес с трёх сторон. Лес классный такой – и сосны прям в небо, и подлесок, кусты всякие, ёлки – нормальный такой лес. Стоит одна чья-то турбаза, за ограждением – там народу обычно немного и они тихие, а в остальном – только несколько рыбаков, да на выходных с десяток машин с такими же, как мы, отдыхальщиками.



Я ездить туда не любил, если честно. Ну чё там делать? Взрослым, конечно, после города прикольно – палатки поставить, шашлычок, потом свои разговоры обо всём, да у костра водку пить… А мне чё там делать? Если там, раньше ещё, с Пашкой, сыном дяди Игоря, туда-сюда, - на надувной лодке по озеру поплавать, покупаться или ещё что. А так… Пашка уехал учиться в Чехию, типа в колледж с преподаванием английского; и мне туда ездить стало совсем кисло. Собственно, и ездили-то нечасто, - два-три раза за лето максимум. Мама тоже не больно-то любила, - нафиг надо,