паспорт...
Овчинников терпеливо ждёт, разглядывая висящие на стене плакаты. Наглядная агитация выполнена в стиле знаменитых "Окон РОСТа". Молодые здоровые мужчины и женщины, облачённые в демократичные спецовки и строгие деловые костюмы, олицетворяют смычку рабочего класса и трудовой интеллигенции. Надписи на на плакатах призывают углублять и бороться, выполнять и перевыполнять, не страшиться брать повышенные обязательства, следить за качеством, искоренять вредные привычки, перевоспитывать тунеядцев, соблюдать правила техники безопасности, быть бдительным и держать язык за зубами. Особенно выделяются постеры, являющиеся перепечатками с агиток двадцатых-тридцатых годов прошлого (двадцатого) века: работница в красной косынке прижимает указательный палец к губам и красного цвета рука с выставленным вверх большим пальцем на черном фоне. Один, с работницей, предостерегает: "НЕ БОЛТАЙ!", и разъясняет: "БУДЬ НАЧЕКУ", ибо "В ТАКИЕ ДНИ / ПОДСЛУШИВАЮТ СТЕНЫ / НЕДАЛЕКО ОТ БОЛТОВНИ / И СПЛЕТНИ / ДО ИЗМЕНЫ!", другой без предисловий, экивоков и объяснений требует: "ДАЙ КАЧЕСТВО!"
Шуктомов возвращает паспорт с вложенным в него листком заселения девушке и получает взамен ключ, болтающийся на внушительном грушевидном брелоке.
Овчинников изящно склоняется к девушке, целует ручку, громко, с придыханьем шепчет:
- Алечка, нам бы чайку, горяченького, согреться, и чего-нибудь на закуску...
- Чая нет, - холодно отвечает Алечка, - есть только кофе, бразильский, растворимый. А на закуску сушки с маком.
- Давайте, - моментально соглашается Овчинников, - несите, Алечка, кофе. И сушки ваши тоже несите.
- Сушки не мои, - Алечка насмешливо фыркает, - сушки казённые.
- Алечка, вы прелесть, - умиляется Овчинников и тянется приложиться к узкой алечкиной ладошке. Алечка притворно хмуриться, выдергивает ладошку и шлёпает Овчинникова по губам. Овчинников мычит, тряся головой. Шуктомов тихо обалдевает и старается незаметно смыться в номер. Овчинников отлипает от стойки. Алечка удаляется за сушками. Шуктомов вскользь замечает у нее золотую змейку кольца, обвившую безымянный пальчик. Маленькая корона, держащая в изогнутых зубчиках гранёный розовый бриллиант, венчает изящную змеиную головку. Точная копия алечкиной бриллиантовой змейки блестит и сверкает на безымянном пальце Овчинникова.
- Чёрт, супруги, - соображает, успокаиваясь, Шуктомов.
- Идемте, товарищ Шуктомов, - Овчинников перехватывает у Петра Александровича спортивную сумку и устремляется к лестнице.
- Лифт не работает, - объясняет он на ходу. - Лифтёры, - он смеётся, - ну, те, кто лифты чинит, заняты на монтаже складского лифтового хозяйства. Катастрофическая нехватка трудовых резервов. Обещали починить к концу этой недели. Однако надежды мало. Придётся терпеть.
- Для меня это не критично, - Пётр Александрович вставил ключ в замочную скважину, - Мне бы ночь пролежать, да день продержаться.
- И то верно, - Овчинников водружает сумку на обувную тумбочку. - Никто не жалуется. Гостиница для командирского состава. Весь командирский состав в поле. Гостиница пустует. Жаловаться некому. Скажите, Пётр Александрович, вы женаты?
- М-м-м, - обескураженно тянет Шуктомов, - собственно говоря, нет. А к чему этот интерес, Матвей Валентинович?
- Так, ни к чему, - мрачнеет лицом Овчинников. - Вырвалось...
- Сочувствую, - дипломатично хмыкая, говорит Шуктомов.
Овчинников задергивает шторы в комнате, включает освещение. Не свет, а именно освещение. Помпезная люстра хрустальной пирамидой свисает с потолка.
- Куплена по заказу бывшей областной администрации, - разъясняет Овчинников, - богемский хрусталь, золотое напыление, платиновые вставки. Он равнодушно отворачивается от люстры. Пятьсот тысяч евро за за единицу заказа, всего было куплено десять люстр.
- Богато жили клептократы, - Шуктомов восхищённо щурится.
- Это ещё что, - Овчинников приглашающе указывает на ванну. - Золотые ручки на водяных краниках с накладными гербами области. Финифть, эмаль перегородчатая, мать их в качелю.
- Шикарно, - жмурится Пётр Александрович. Справедливое перераспределение общественного продукта. Хотя, если вдуматься, широким массам трудящихся...
- Широкие массы трудящихся не останутся внакладе, - щедро успокаивает Овчинников, - предметы клептократического быта честно распределены по всем общественно значимым учреждениям города. Гостиницам, общежитиям и очагам культы. Общим числом девять.
- Одобряю, - Пётр Александрович осматривает номер.
Овчинников следует за ним. В спальне он открывает форточку. С улицы тянет сыростью и дымом.
- Леса горят, - поясняет Овчинников. - Издержки напряжённого графика.
За окном ослепительным отсверком вспыхивает огонь. Бом-б-р-р-р - нарастая, доносится звук отдалённого взрыва. Дребезжат стёкла.
- Ракета взорвалась. Неудачный запуск.
- И часто так у вас ракеты взрываются?
- Пятая за сегодня. Из-за этого у нас постоянно где-нибудь, что-нибудь горит. Тушим без передышки, отвлекаем на пожары бесценный трудовой ресурс. Редкая неделя проходит без аварий. Побочный эффект космической гонки.
- Дождь погасит.
- Дождь? Это дождь?! Я вас умоляю! Кругом повсеместная жара! Тридцать два градуса в тени! Засуха. Реки обмелели, ручьи пересохли. Воду на точки доставляют цистернами. Дождь! Это не дождь, Пётр Александрович, это природная аномалия. Случайное отклонение, выпадающее из обычной картины дня. Завтра проснётесь, сами увидите. На небе ни облачка, температура выше среднего. - Апропо!, - обеспокоенно восклицает Овчинников, - учтите, кондиционеры тут, как и лифты, не функционируют.
- Не страшно, Матвей Валентинович, я здесь долго не задержусь. Переночую, и дальше.
- Верно. Забыл, - хохотнул Овчинников. - Я вниз, потороплю Алечку с кофе. Не взыщите, Пётр Александрович, за скудость угощения. Столовая уже закрыта. Правда, можно выбраться в город и там поужинать. Если желаете.
- Спасибо, Матвей Валентинович, не хочу. Желаю кофе и на боковую. Спать, спать, спать.
- Я мигом, Пётр Александрович...
Пробудился Шуктомов от стука в дверь. Стучали громко и настойчиво. Пётр Александрович откинул одеяло, сгрёб с тумбочки наручные часы и пошлёпал открывать. За дверью стоял Матвей Валентинович в походном камуфляже. Шуктомов зевнул, поскрёб волосатую грудь.
- Шесть ноль-ноль, - сказал Овчинников, - мы договаривались.
- Минута в минуту, - Пётр Александрович отступил, пропуская Матвея Валентиновича в номер. - А я что-то разоспался.
- Не волнуйтесь, - Овчинников бросил на стол рюкзак, - успеем. Тридцать минут туда, полчаса сюда. Русская народная традиция.
- В таком случае я приму душ. И побреюсь. Горячая вода, надеюсь, есть?
- Была, когда я мылся, - неуверенно изрек Овчинников. - проверьте.
- Есть вода, - крикнул из ванной Шуктомов, - горячая.
- Я счастлив, - ответно крикнул Овчинников, - быть хоть в чём-то полезным. Но всё-таки, Пётр Александрович, не плескайтесь там слишком долго.
- Как можно, Матвей Валентинович, - сказал Шуктомов, растирая спину казённым вафельным полотенцем, - не извольте беспокоиться, сей момент выйду.
Он появился в комнате, облачённый в боксёры и тёмно-синюю футболку. Полотенце ленивым удавом висело на шее. Овчинников наскоро сервировал стол.
- Завтрак готов, Пётр Александрович.
Шуктомов извлёк из сумки свежий комплект формы, проворно оделся и стал неотличим от Овчинникова. Затянул шнурки на высоких ботинках, сунул под левый погон сложенную кепи.
- Присаживайтесь, Пётр Александрович.
Овчинников разливал в кружки обжигающий, густо заваренный чай.
- Бутерброды. Колбаса, сыр, ветчина, красная рыба. Сёмга. Откушайте, чем богаты.
- Спасибо, Матвей Валентинович.
- Не за что. Приятного аппетита.
- А вы? Берите, мне одному не справиться.
- Не беспокойтесь, Пётр Александрович, я позавтракал, дома. Так что, кушайте, не стесняйтесь. А я, если вы не против, выпью чаю.
- Пейте, Матвей Валентинович, я не против, - великодушно разрешил Шуктомов, приступая к утренней трапезе.
Овчинников пил чай и смотрел, как ест Шуктомов. Пётр Александрович не скупился. Он съел последовательно бутерброды с сёмгой и ветчиной. Допил чай и попросил добавки. Овчинников открыл термос. Шуктомов заполнил чаем кружку и взялся за сыр и колбасу.
- Это по-нашему, - одобрительно сказал Овчинников. - Дают - бери, бьют - беги.
Он отодвинул термос и пустую кружку в сторону, достал из полевой сумки сложенную карту.
Шуктомов поспешно доел бутерброд. Овчинников расстелил карту, прижал края освободившейся посудой.
- Расписание намечается следующее, Пётр Александрович. Исходя из вашего статуса ревизора, находящегося на проверяемой территории инкогнито, уполномоченные вышестоящими органами товарищи, своевременно проинформированные осведомленными источниками и заинтересованными инстанциями о вашем прибытии, взяли на себя ответственность за составление ориентировочного маршрута выездной проверки, базирующегося на критериях оптимальности перемещения по местности и полноты охвата интересующих вас объектов. Разумеется, вы вправе от него отказаться, либо внести свои коррективы.
- Можно вопрос?
- Задавайте, Пётр Александрович.
- Я не ошибусь, если предположу, что информация исходит от...
- Не ошибётесь. Маршрут составлен по личному указанию.
- Продолжайте.
- Инспектируемые объекты разбросаны на площади в двести восемьдесят девять квадратных километров. Наиболее удалены от исходной точки, за которую мы принимаем Мглистый Материк, Десятая и Тринадцатая стартовые площадки. Они расположены у линии условной демаркации Второй и Пятой охраняемой зоны на расстоянии сто двадцать восемь и сто двенадцать километров соответственно. Максимально приближены к исходной точке следующие объекты: Карташевский полигон экспериментальных технологий, Девятая, Одиннадцатая и Четырнадцатая стартовая площадки. Кроме того, здесь же развёрнут Временный грузовой железнодорожный узел и сеть железнодорожных пакгаузов, образующая Полевой складской комплекс. ПСК и ВГЖУ находятся буквально в километре от Мглистого Материка. Карташевский полигон отстоит от них на расстоянии двадцать три с четвертью километров. От полигона до Одиннадцатой стартовой шесть километров, от Одиннадцатой стартовой до Девятой сорок два километра, от Девятой до Четырнадцатой семнадцать с половиной. Как видите, Пётр Александрович, всё отмеченные пункты соединены проложенными грейдерами в довольно удовлетворительном состоянии, что позволяет без лишних проблем ревизовать означенный куст. Чего не скажешь о Десятой и Тринадцатой площадках. Видите? Автомобильная трасса их не соединяет, следовательно, чтобы попасть с Десятой на Тринадцатую, вам придётся сначала побывать на одной из них, возвратиться обратно в Мглистый Материк и отсюда добираться до следующей.
- А по железной дороге? Или вертолётом?
- Не получится, товарищ Шуктомов. Ни на поезде, ни на вертолёте. Любые полёты в границах периметра, без острой надобности запрещены приказом Исполнительной Дирекции. Поезда ходят преимущественно литерные товарные, под усиленной охраной. Эксплуатационным бригадам и ремонтникам
