Могу только сказать, что в коробке, где они хранятся, двух не хватает.
- В коробке? – удивился Камил. – Насколько монеты ценны?
- Это антиквариат, но не раритет. Кто-нибудь из коллекционеров, возможно, хотел бы их иметь – предметы с историей, но это не проблема, пары таких монет часто и недорого продают на аукционах.
- Почему именно пары? Что за история?
- Некоей древней страной правили одновременно два короля – два брата. Как-то оба короля отчеканили монеты с лицом Януса на аверсе, но не того привычного Януса: в профиль, с двумя лицами, а в фас. Оба, договорившись или по совпадению, приказали придать чертам бога черты собственных лиц. Сразу после этого братья скончались во цвете лет. Одновременно.
- Неприятная история. Что вы можете рассказать о погибшем?
- Хороший работник, в лаборатории у него был порядок, отчёты точны и обоснованы. Начитан, прекрасный реставратор. Был. Но, как бы вам сказать, специфический человек. Я не помню случая, чтобы разговор с ним кончился на оптимистической ноте. Всегда что-нибудь неприятное скажет. Говорил. И это с учётом того, что я – директор. Остальных он буквально втаптывал в грязь.
- Значит, недоброжелателей у него хватало?
- В науке все друг друга критикуют. Погибший не принимал решений о выделении грантов и не был членом учёного совета. За фразу «ваша последняя статья абсурдна и нелогична» не убивают. Кстати, как правило, его претензии заслуживали внимания. Но с живыми людьми так нельзя. Надо разбавлять негатив, и к тому же…
Камил перебил разговорчивого директора.
- Мы остаёмся в музее для проведения расследования.
- Конечно. Я уже всех предупредил и приказал оказывать вам всяческое содействие. Начальник службы безопасности сообщит коды доступа к внутренней сети.
Когда за директором захлопнулась дверь, Санди хмыкнул:
- Ну, пусть сообщит, если ему делать нечего. Как будто мне универсального кода мало? Кстати, специфичность погибшего директор раскрыл не полностью. За пятнадцать лет работы, тот ни разу не брал отпуск. То есть в отпуск Крэнстона, в соответствии с законом, отправляли. Но с базы он ни разу не уезжал.
Камил согласился:
- Очень интересное дополнение к характеристике. Что ты ещё нарыл?
- Попробую изложить все известные факты, заодно пусть Олаф послушает. Если в комнате, где произошло преступление, и были чашки, тарелки, бутылки, то убийца их забрал и тщательно протёр стол. Он дождался конца конвульсий, уложил труп ровно и пристроил на его открытые глаза монеты с изображениями Янусов. Точнее сказать, с изображениями королей-братьев. Монеты особой ценности не представляют. Всё.
- Маловато, - сказал Олаф.
- Сколько есть. Других фактов нет. Остальное – домыслы.
Олаф почесал затылок.
- Монеты - это какой-то знак? Или традиция?
- Традиция – прижимать веки умерших некрупными тяжёлыми предметами, а то глаза откроются – потом не закроешь, - ответил Санди. – Ты бы должен знать, это твоя традиция. Не волнуйся, прижмём, если...
Камил пресёк провокационные рассуждения ударом ладони по столу. Санди продолжил:
- В данном случае, по моему убеждению, монеты подчёркивают то, что смерть не являлась самоубийством. А такая версия у нас могла возникнуть.
Камил распорядился:
- Олаф, быстро опроси всех, с кем погибший контактировал в последнее время. Санди, мне нужна полная информация о нумизматах, имеющих отношение к этим Янусам. Кто-то из них должен быть знаком с нашим мертвецом. Я займусь лабораторией.
- В рот там ничего не бери, - убегая, посоветовал Олаф.
- Встречаемся через три часа.
Через три часа Олаф открыл совещание.
- Разобраться с лабораторией мне помог оружейник. Многие препараты у них схожи. Крэнстон поддерживал не просто чистоту, а идеальный порядок. Никаких неучтённых веществ. Все находящиеся на реставрации объекты оказались в наличии. По первому впечатлению в лабораторию преступник не заходил. Определённее сказать невозможно – Крэнстон гостей не жаловал, и как лаборатория выглядела до его гибели, никто точно не знает. Олаф?
- Похожий результат. Вне работы Крэнстон ни с кем не общался, хотя известно, что переговоры с нумизматами он вёл регулярно. В музее его недолюбливали и старательно избегали, но до угроз и нападений дело никогда не доходило. Недавно Крэнстон серьёзно повздорил из-за датировки с историками, но правда оказалась на их стороне.
- Санди?
- Для начала – легенда. История с монетами Януса имеет продолжение. После смерти братьев-королей ходили слухи, что тайно была отпечатана единственная монета, на которой изображались оба брата. Вот это, действительно, редчайший экземпляр, обладающий к тому же сказочными свойствами.
- Хватит сказок, - попросил Камил. – Давай – о деле.
- О деле – так о деле. К своему удивлению я не нашёл ни единого упоминания о связи Крэнстона с монетами Януса. Он ими никогда не занимался. Пятнадцать лет назад он появился в нумизматическом сообществе, но не как коллекционер, а как эксперт. Никаких личных встреч, только переписка – платные консультации.
- Да что ж это такое! – огорчился Олаф.
- Подожди. Есть такая хорошая вещь как статистическая обработка данных. Ровно пятнадцать лет назад из нумизматического сообщества начисто исчез человек по фамилии Снэлл и по имени Джон.
- Ага!– встрепенулся Камил. – Продолжай!
- Неделю назад на станцию прибыл музейный работник, знаток современной живописи Стивен Снэлл.
- Тот самый? – вырвалось у Олафа.
- Ты такое сказанёшь иногда, что у меня вера в человечество пропадает, - проворчал Санди. – Судя по возрасту – брат.
- А почему не тот же? В музее могли напутать с именем.
- Потому, что Крэнстон и есть Джон Снэлл, - рявкнул Камил. – Тащи сюда живого брата.
Тащить никого не пришлось. Очень скоро Олаф вернулся, деликатно придерживая за локоть немолодого, вычурно одетого мужчину.
- Брата навестить приехали? – спросил гостя Камил.
Стивен Снэлл улыбнулся и пожал плечами.
- Я давно уже не считаю этого подонка своим братом. Или вы не в курсе событий прошлого?
- Рассказывайте, - сказал Камил.
- История недлинная. Пятнадцать лет назад Джон поссорился с семьёй и уехал, прихватив всё самое ценное из отцовской коллекции. Он сразу сменил имя, и найти его без помощи официальных структур стало невозможно. А в полицию отец заявить не решился. Вскоре отец умер – не выдержало сердце. Несколько лет я пытался отыскать следы если не брата, так хоть коллекции. Некоторые монеты всплывали, но их новые хозяева не желали обсуждать приобретения с подозрительным человеком, не имеющим никаких прав на предмет обсуждения. Я оставил надежду и стал вести собственную, далёкую от нумизматики жизнь. Но совсем недавно в наш музей поступила иллюстрированная книга, посвящённая юбилею этой базы. На последних страницах – имена выдающихся учёных и их фотографии. Я узнал брата и решил, что смогу безнаказанно отомстить за смерть отца.
Камил мотнул головой.
- Странно слышать подобное заявление от знатока современной живописи.
- Каждый второй – знаток современной живописи, и что с того? Нет, я действительно сотрудник музея. Я охотник. Если удаётся добыть редкого зверя живьём – передаю его в зоопарк, в противном случае музей получает чучело.
- Понятно, - сказал Камил. – Где вы взяли яд?
- У меня остались неиспользованные дротики.
- Тогда, последний вопрос.
Снэлл почему-то удивился:
- Так-таки и последний?
- Скажите, в коллекции вашего отца была монета с двумя Янусами?
Снэлл недоумённо вздёрнул брови и ответил:
- Не было. Хотя бы по той причине не было, что монета с двумя Янусами – артефакт, который никто никогда не видел. Красивое продолжение старой легенды.
Камил подозрительно прищурился и осведомился:
- Тогда интересно, зачем вы парными монетами украсили труп?
- Я украсил? Кстати, вовсе не это интересно.
- А что интересно? – спросил Олаф.
- Интересно, что с местью я опоздал.
Глава 3. Реверс
- Куда опоздал? – поинтересовался Олаф.
- С ума сойти, - сказал Камил.
- Я тоже ему верю, - согласился Санди.
Снэлл пожал плечами.
- Брат никого не подпускал к себе. Мне так и не удалось пробраться к нему в комнату.
Камил проворчал:
- Вы что, извиняетесь за не совершение преступления? Учтите, в нашей докладной будет дана оценка вашему поведению. Сейчас идите к себе, вы – под домашним арестом. Разрешаю раз в день выходить за продуктами. И… - Камил замялся. – Будьте осторожны.
- Вы тоже, - посоветовал Снэлл.
- Да, и ещё. После проведения расследования, если история с коллекцией подтвердится, вы сможете забрать то, что от неё осталось.
- Спасибо, - сказал Снэлл.
Когда он ушёл, Санди спросил:
- А что это мы коллекцию не ищем?
- Пошли искать, - предложил Олаф.
В комнате убитого Камил взял на себя шкаф, Олаф – кровать, а Санди – комод с бельём. Ему повезло.
- Посмотрите сюда.
В его руках была внушительная стопка бархатных коробок.
- Хоть что-то Снэллу от отца осталось, - обрадовался Олаф.
- Санди, - распорядился Камил, - попробуй оценить это наследство, а мы продолжим, может быть, что-нибудь интересное найдём.
Они продолжили, но «интересное» опять довелось найти Санди.
- Какая красноречивая вещь, - сказал он.
В руках Санди держал крупную, тридцать на тридцать сантиметров бархатную коробку.
- Что же она нам говорит? – спросил Камил.
Санди открыл коробочку. В единственном небольшом углублении ничего не было.
- А остальные монеты? –быстро спросил Олаф.
- Всё на месте.
Олаф, как всегда, думал быстро, но некачественно.
- Продал, и все дела, - сказал он.
Камил отобрал коробочку у Санди и стукнул Олафа ею по голове.
- А футляр оставил себе на память? – крикнул он. - Есть идея, я скоро вернусь.
- Что ж он меня по голове постоянно бьёт? – растеряно спросил Олаф.
Санди коллегу успокоил:
- Второй раз только. Кстати, есть поговорка: «бьёт, значит любит».
- У тебя фантазия обалденная, но дурацкая! – возмущённо заорал Олаф, однако быстро остыл и спросил: - Правда?
- Правда.
- Что я не так про коробочку сказал?
- То, что монету продали. Её украли. Монету легко спрятать, а футляр за пазухой не спрячешь. Продавать же солиднее всё вместе.
- Понял. А он, точно, любит? – спросил Олаф. – Это же ясно - Камил меня терпеть не может. Всё того, другого Стража вспоминает и сравнивает.
- Терпи, - посоветовал Санди. – Будущее покажет.
И будущее немедленно показало.
В комнату дознавателей влетел тощий парень. Ему хватило секунды, чтобы сосредоточить взгляд на Санди. Олафу – ещё меньше времени на реакцию, но воевать Стражу было нечем. Олаф только и успел, что встать и собой закрыть аноформа. Он, человек, никогда в своей сознательной жизни не веривший в бога, взмолился, чтобы убойной силы оружия не хватило на двоих. Но Камил, бегущий вслед за преступником, подоспел вовремя и сбил нападавшего с ног. Катающаяся по полу куча разразилась выстрелом, после которого преступник был связан, а Камил, зажимающий простреленное плечо, обнят.
- Всё, всё – твердил Олаф.
- Идиот, перевяжи его, - уложив преступника носом в пол, приказал Санди.
- Да, да, - соглашался Олаф, стягивая с Камила рубашку. – Кинь аптечку. Обезболивающее… не спи!
- Почему? – пробурчал уплывающий к себе в сознание Камил.
- Объясни что-нибудь, а потом засыпай.
- Это работник типографии. Он верстал юбилейный альбом и без спросу фотографию опубликовал. Знал, что брат увидит. Всё
