Судьба князя Игоря 2. Князь Игорь и император Роман

                                                                        4. СУДЬБА КНЯЗЯ ИГОРЯ

                                                            4.2. КНЯЗЬ ИГОРЬ И ИМПЕРАТОР РОМАН

    Не повезло в истории киевскому князю Игорю Рюриковичу. В чём только не обвиняли его: “Игорь в войне с Греками не имел успехов Олега, не имел, кажется, и великих свойств его” (Н.М. Карамзин “История государства Российского”, т. I, с. 118, М., 1989); “Рассмотрев занесенные в летопись предания об Игоре, мы видим, что преемник Олега представлен в них князем недеятельным, вождем неотважным” (С.М. Соловьёв “История России с древнейших времен”, кн. I, т. I, с. 114, М., 1993). В подобных суждениях куда больше эмоций, чем здравого смысла.
    В 912 году Игорь быстро и решительно пресёк попытку древлян отложиться от Киева.
    В 915 году Игорь встретил контрударом появившихся у русских границ печенегов и прогнал их к низовьям Дуная.
    В войне с могущественной Хазарией Игорь овладел Приазовьем с городом Тмутаракань.
    В 941 году яростной атаке русских дружин подверглась Византия. Укоренилось мнение, что в этой войне Игорь проявил себя не лучшим образом. На фоне величественной картины олегова похода предприятие Игоря выглядит как-то жалко. Вот только почему широкий отклик в мире получил именно игорев поход – о нём сообщали и византийские авторы, и мусульманские, и западноевропейские, тогда как о походе Олега сохранилось лишь мимолётное упоминание у Псевдо-Симеона (X в.)? Всё-таки действия Игоря были успешнее, чем принято думать.

                                                                                                               I

    Главной причиной военного похода Н.М. Карамзин и С.М. Соловьёв посчитали то ли тщеславие, то ли чрезмерную жадность князя Игоря: “Сей Князь, подобно Олегу, хотел прославить ею старость свою” (Н.М. Карамзин “История государства Российского”, т. I, с. 112, М., 1989); “… корыстолюбие, недостойное по тогдашним понятиям хорошего вождя дружины” (С.М. Соловьёв “История России с древнейших времен”, кн. I, т. I, с. 114, М., 1993). Такие легковесные утверждения нельзя признать серьёзными. Ну не мог князь самовольно нарушить мир с крупнейшим торговым партнёром Руси. При тогдашнем развитии производства у восточных славян, торговля становилась главным источником их богатства. Обычно ромеи заключали договор сроком на 30 лет (Г.Г. Литаврин “Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.)”, ВБ, с. 61, С.-Петербург, 2000). А контроль над торговлей с Византией позволял Киеву сохранять главенство в Русской земле. Так что не стал бы Игорь рубить сук под собой:

    “… византийские походы вызывались, большей частью, стремлением Руси поддержать или восстановить порывавшиеся торговые сношения с Византией. Вот почему они оканчивались обыкновенно торговыми трактатами”
                    (В.О. Ключевский “Курс русской истории”, Лекция X // “Сочинения в девяти томах”, т. I, с. 168, М., 1987).

    “Источники X в. показывают, что византийское правительство облагало чужеземных торговцев тяжелыми пошлинами. Византийская администрация была очень требовательна и придирчива к чужеземцам, сурово карала всякие нарушения ими установленных правил торговли. Источники сохранили множество жалоб иноземных торговцев на притеснения в Византии.
    Разумеется, Русь в этом отношении не являлась исключением”
                  (М.В. Левченко “Очерки по истории русско-византийских отношений”, с. 137, М., 1956).

    Показательны в этом отношении строки из русско-византийского договора 944 года. В них выражается стремление возобновить старый мир, нарушенный много лет назад из-за происков “враждолюбьца дьявола” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 46, Рязань, 2001). Поход Игоря состоялся тремя годами раньше, а не много лет назад, тут ромеи сами признались, что мир нарушен ими же, но при этом свою вину они разом возложили на безответного дьявола. Нашли козла отпущения. Обвинения Льва Диакона (Лев Диакон “История”, кн. VI.10, с. 57, М., 1988) в адрес Игоря и вовсе несостоятельны – поход на Византию явился ответной акцией на нежелание греков соблюдать договор 911 года. Какие-то намёки на ромейские грехи можно усмотреть в “Житии Василия Нового”:

    “И вотъ голосъ вЪщалъ мнЪ: На моихъ сыновъ и дщерей я пошлю этотъ народъ, ибо блудом и прелюбодЪянiемъ и мужеложествомъ и всякими злыми дЪлами они оскверняютъ мое святое, пречудное и преславное имя. Я взглянулъ и увидЪлъ: вотъ они начали являться; тутъ я пришелъ въ себя. И так знай, сын мой, что идутъ на насъ нечистые народы, попущением Божiим, за наши грЪхи”
                    (А.Н. Веселовский “Видение Василия Нового о походе русских на Византию” // ЖМНП, 1889, январь, с. 88)

    Князь не сразу пошёл на разрыв отношений, ещё в 934 и 935годах 700 русских наёмников участвовали походах имперского флота (М.В. Левченко “Очерки по истории русско-византийских отношений”, с. 138, М., 1956). И лишь исчерпав дипломатические средства, Игорь перешёл к средствам военным.
    Внешнеполитическое положение Византии к тому времени заметно улучшилось, и тогда ромеи посчитали унизительным для себя соблюдать равноправные отношения с “варварами” (Там же, с. 137). Политика, прямо скажем, неумная, ведь империя постоянно нуждалась в русской военной помощи. А для Руси договор с Византией был жизненно необходим. С нарушением торговли Киев терял источник своего богатства, а значит и силы. Появлялась реальная угроза распада государства. Его началом явилось отделение древлян от Руси и война с уличами, заметившими ослабление Киева. К 941 году истекал 30-летний срок договора 911 года, поэтому срочно требовалось принимать решительные меры. А когда византийцы окончательно отказались возобновить Олегов договор, война стала неизбежной. Подлинные устремления русов показывает наблюдение Г.Г. Литаврина:

    “В условиях Восточной Европы добыча от походов на Византию могла не окупить тех затрат, которые были необходимы на их организацию. Да и сам характер военных действий русов в округе столицы империи <…> свидетельствует о том, что русы не столько грабили (хотя и это было тогда в порядке вещей), сколько громили пригороды Константинополя и поселения соседних районах, безжалостно избивая их жителей.
    Это была сознательно проводившаяся тактика. “Варвары” демонстрировали силу у столицы империи <…>, чтобы правители Византии предпочли дружить с русами, чем отлучать их от общения как “поганых” и варваров”
                    (Г.Г. Литаврин “Византия, Болгария, Древняя Русь (IX - начало XII в.)”, ВБ, с. 62, С.-Петербург, 2000).

                                                                                                               II

    Логичную версию о маршруте похода предложил Н.Я. Половой. Он пришёл к выводу, что русское войско двигалось к Дунаю двумя самостоятельными отрядами: один из них вышел из Киева на кораблях и по суше, о нём и донесли в Константинополь болгары, а поход второго отряда был чисто морским – из Тмутаракани в обход Крыма. Как раз эти корабли и наблюдали жители Херсонеса, а местный стратиг послал в столицу извещение о русском флоте, угрожающем империи. Первый отряд достиг устья Дуная раньше, и ему пришлось некоторое время поджидать вторую часть войска, по этой причине “Болгарская весть, распространившаяся среди населения Константинополя, опередила корсунскую, предназначавшуюся для императора” (Н.Я. Половой “К вопросу о первом походе князя Игоря против Византии” // “Византийский Временник”, 1961, XVIII, с. 100-101). Как следует из “Жития Василия Нового”, оба известия пришли в Константинополь с интервалом в несколько дней:

    “… народ Рос и Ог и Мог идет на нас попущением Божиим за наши грехи <…> Не было еще тогда в городе вести об этих речах, а через несколько дней распространилась весть во дворце и между жителями города о их набеге на нас; а через несколько дней херсонский стратиг прислал к царю донесение, заявлявшее об их нашествии и о том, что они уже приблизились к этим областям”
                    (А.Н. Веселовский “Видение Василия Нового о походе русских на Византию” // ЖМНП, 1889, январь, с. 88)

    Киевский отряд вёл сам князь Игорь, а воинов из Тмутаракани он поручил воеводе, имя которого в Кембриджском документе воспроизведено в виде Х-л-гу. Н.Я. Половой толковал имя как Хальга и не допускал сближения с именем Олег. Он весьма убедительно доказывал, что этот Хальга пребывал в полном подчинении у князя Игоря и во всём исполнял его волю.

    “Войско Игоря из Киева “придоша и приплуша”, т. е. шло сушей и по воде. Хальга же плыл вдоль берегов Крыма. Где-нибудь в устье Дуная произошла встреча Игоря с Хальгой, и они совместно направились на Константинополь. Хальга потратил некоторое время на соединение с войском Игоря, поэтому херсонские гонцы опередили русское войско и дали знать о нашествии задолго до прибытия русских к Константинополю”
                    (Н.Я. Половой “К вопросу о первом походе князя Игоря против Византии” // “Византийский Временник”, 1961, XVIII, с.101)

    Всё-таки имя Хальга не встречается ни в одном из русских документов, его вообще не знали на Руси. А должны были знать, если бы воевода – второй после киевского князя человек в государстве – действительно носил такое необычное имя. Подобные попытки реконструкции надуманы, ни на чём не основаны, а предпринимаются с целью привязать русскую историю к пресловутому норманизму. Зато про воеводу Олега летописные сообщения имеются: “И възрастъшю же ему, Игорю <…> И бысть у него воевода, именемъ Олегъ…” (Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 107, М., 2000); “Възрастъшю же Игореви <…> и бысть оу него воевода, именемъ Олегъ…” (Типографская летопись, РЛ, т. IX, с. 18, Рязань, 2001); “Возрастъшу же Игореви <…> и бысть у него воевода, именемъ Олег…” (Холмогорская летопись, ПСРЛ, т. XXXIII, с. 13, Л., 1977). Д.И. Иловайский оценил сообщение Кембриджского документа как “чужеземное свидетельство о князе Олеге” (“Новый источник о князе Олеге” // Д.И. Иловайский “Рязанское княжество”, АИР, с. 259, М., 1997), В.А. Пархоменко видел в Х-л-гу “именно нашего летописного Олега” (В.А. Пархоменко “К вопросу о хронологии и обстоятельствах жизни летописного Олега” // ИОРЯС, т. XIX, кн. 1, с. 221, 1914). Да, имелся в виду Олег, но не князь, воспитавший Игоря. Люди и сейчас столько не живут, а тогда тем более не бывало подобных долгожителей. Имя Олег пользовалось на Руси популярностью и встречалось достаточно часто. Нравится или нет, но приходится выбирать – либо опираться на письменное свидетельство, либо пережёвывать пустые домыслы. Кембриджский документ подтверждает летописное сообщение: воевода князя Игоря носил славянское имя Олег.
    В 927 году умер союзник Руси болгарский царь Симеон, а новый царь Пётр предпочёл дружить с ромеями. Правда, трудно называть дружбой раболепное подчинение имперскому диктату. Византийский император Роман Лакапин усилил в 30-е годы X века гонения на иудеев, что явно не могло понравиться иудейской Хазарии. И у Игоря появилась возможность обрести союзника. С другой стороны, уход русских войск из Тмутаракани мог привести к вторжению туда хазар. Наилучший выход – связать Хазарию войной с Византией. Так, видимо, и произошло, потому что в русско-византийском договоре 944