отказались, даже продовольствие и то не отняли. В чём тогда успех ромеев? Поле боя за ними осталось? А кому оно нужно? Раз ромеи не решились на преследование, значит, русский отряд отошёл в полном боевом порядке и мог дать отпор.
Летописцы, простодушно поверив писаниям ромеев, уверенно заявляли: “… брани межю ими бывши зьлы”. Логически рассуждая, иначе и быть не могло. Наивные. Им, выросшим на Руси, и в бреду не виделось, что войска вздумают прятаться от противника, без зазрения совести жертвуя страной. А войск-то нагнали множество. Даже если ромеи приврали (а как без этого?), всё равно у них получается огромный перевес. Расположение их войск, широким полукольцом окруживших русскую рать, да ещё на таком расстоянии, чтобы заведомо исключить даже случайное соприкосновение с противником, уже предполагает превосходство по численности в разы. Пускай не 40 тысяч, но 30 тысяч наверняка. Вот тут бы и дать генеральное сражение. И… ничего. Сразились войска Варды Фоки с продотрядом – и уже наступила осень. Это после июня? Два месяца ромеи словно потеряли. А им нечего было о себе сказать. Один раз повоевали, обожглись и затаились. С продотрядами больше не связывались. До конца лета русы разоряли византийские провинции, а в ответ никакого шевеления. Какие “брани”? Какие “зьлы”? НИ-ЧЕ-ГО!
Численный перевес византийцев стал подавляющим, когда, “Пришел туда во главе всего восточного войска умнейший доместик схол Иоанн Куркуас” (Продолжатель Феофана “Жизнеописания византийских царей”, кн. VI.39, с. 263, С.-Петербург, 2009). И как же он действовал, этот “умнейший”? А он нападал на “оторвавшихся от своих врагов” (Там же). Вот и всё, на что Куркуас оказался способен. Негусто.
Совершенно неуместными выглядят восторги и восхваления на страницах сочинений византийских авторов. Какие уж тут победы, когда в течение трёх месяцев превосходящие (и намного) силы ромеев оказались не в состоянии вытеснить русов из своей страны? Кружить вокруг противника, как шакалы перед тигром, пакостить по мелочам, поспешно удирая при малейшей опасности, а потом похваляться, что, мол, заперли врагов, “не дозволяя имъ выходить изъ судовъ на пагубу христiанамъ” (А.Н. Веселовский “Видение Василия Нового о походе русских на Византию” // ЖМНП, 1889, январь, с. 89). Подзабыл автор, как сам жаловался, что русы разорили все земли от Никомидии до Пафлагонии (Там же, с. 88). И нигде не встречали преграды. Естественно, что русские воины не могли надолго оставлять свои ладьи без охраны, а вот кто мешал хвалёным византийским полководцам преградить им дорогу и скрестить с ними оружие? Вместо этого, забились по щелям, как тараканы. Ну и чем тут гордиться?
Не лучше себя показал и византийский флот. Он лишь обозначал блокаду русских судов, совершенно не препятствуя им передвигаться вдоль побережья. Русы плавали по Чёрному морю куда хотели и сколько хотели.
“…они боялись наступающего войска доместика схол Куркуаса, его разума и смекалки, не меньше опасались и морских сражений и искусных маневров патрикия Феофана…”
(Продолжатель Феофана “Жизнеописания византийских царей”, кн. VI.39, с. 263, С.-Петербург, 2009)
Куркуас “наступал” уже два месяца и что-то не торопился завершить своё затянувшееся “наступление”. За это время можно было всю империю пройти пешком из конца в конец, а потом обратно. Когда и в каком сражении “умнейший” продемонстрировал “разум и смекалку”? И сражений-то он не дал ни одного. Как наступать без сражений – одни только учёные ромеи знали. Русы продолжали погром в имперских провинциях, не обращая внимания на телодвижения византийских полководцев. А Феофан тем временем совершал “искусные манёвры”. Русские ладьи продвигались вдоль побережья, а Феофан маневрировал. Русские отряды жгли византийские селения, а Феофан маневрировал. Он мог маневрировать себе хоть до посинения, на боевых действиях в Малой Азии это никак не отражалось. Василий Новый пытался оправдать Феофана, утверждая, что тот, будто, всё это время надзирал за русами (А.Н. Веселовский “Видение Василия Нового о походе русских на Византию” // ЖМНП, 1889, январь, с. 89). Но, может, вместо двухмесячного надзирания лучше одно хорошее сражение? Византийские полководцы отчаянно боялись встречи с противником и потому самоустранились, лишь имитируя боевые действия.
Факты, а не славословия, свидетельствуют о полной беспомощности византийского руководства в этой войне. Не желая заключать мир, ромеи воздерживались и от решительного противоборства, предпочитая пассивно наблюдать за разорением своей страны. А ведь они могли в любой момент прекратить этот разгром, стоило лишь согласиться на заключение нового договора с Русью. Из текста договора 944 года видно, что ничего чрезмерного от Византии не требовалось, договор был совершенно равноправным и взаимовыгодным. Препятствовала одна ромейская спесь – ну как признать варваров равными себе!
В “Житии Василия Нового” неизвестно откуда появилось утверждение, что русы будто бы страдали “отъ страшнаго разслабленiя желудка” (Там же). Ни Георгий Амартол, ни Симеон Логофет, ни Продолжатель Феофана ничего подобного не сообщали. Похожий случай описывал персидский писатель Ибн Мискавейх (X-XI вв.) во время захвата русами кавказского города Бердаа: “Русы после того как завладели Мерагой, набросились на плоды, которых было много сортов, и заболели” (А.Ю. Якубовский “Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 332 г. = 943-4 г.” // “Византийский Временник”, т. XXIV, Л., 1923-26, с.67). Возможно, что и Василий Новый воспользовался тем же источником. Хотя, неумеренное потребление незнакомой еды вполне могло привести к неприятностям с желудком.
Так всё продолжалось вплоть до осени. А ночью 15 сентября русский флот покинул пределы Малой Азии и направился к берегам Фракии. Определив для выхода в море ночное время, воевода Олег проявил разумную предосторожность. Эта мера позволила провести погрузку на корабли без помех со стороны ромеев.
“Лишь в сентябре греческим полководцам удалось вытеснить руссов из Малой Азии” (А.Н. Сахаров “Дипломатия Древней Руси”, с. 210, М., 1980); “Лишь в сентябре, стянув значительные силы из Малой Азии, Фракии и Македонии, византийцы вытеснили русских” (С.Д. Сказкин (отв. ред.) “История Византии в трех томах”, т. II, с. 231, М., 1967). Это когда русов вытесняли? Каким способом? Ромеи даже не припомнят ни одного сражения – смирно сидели в сторонке, дожидались, пока ситуация сама собой рассосётся. И дождались.
“Однако надвигалась зима” (Продолжатель Феофана “Жизнеописания византийских царей”, кн. VI.39, с. 263, С.-Петербург, 2009); “Поскольку уже наступала зима” (“Хроника Симеона Магистра и Логофета”, т. I, сер. “Византия и ее окружение”, гл. 136.75, с. 232, М., 2014). По словам самих ромеев, главной причиной ухода русов из малоазийских провинций была приближавшаяся зима. Плавание по зимнему морю слишком опасно, и русские воины в этом случае теряли всякую связь со своей родиной.
Воевода Олег не собирался прекращать войну, иначе он направился бы к керченскому проливу. Русский флот всегда возвращался из походов на Византию через Азовское море, Дон и систему волоков в Днепр, потому что тяжёлые боевые ладьи провести через днепровские пороги вверх по течению было совершенно невозможно (Д.И. Иловайский “Начало Руси”, АИР, с. 245, М., 1996). Таким образом, Олег не отступал, а только менял базу для боевых действий. Такую же мысль высказал и Н.Я. Половой (Н.Я. Половой “К вопросу о первом походе князя Игоря против Византии” // “Византийский Временник”, 1961, XVIII, с. 103), на основании летописного сообщения о том, что русь, возглавляемая Олегом, вернулась из похода 941 года лишь на третье лето:
“… и возвратишася русь во свояси без успЪха, по том же, лЪте перепустя, а на третьее лЪто приидоша в Киив”
(Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец), М.-Л., 1950, с. 22)
Русская судовая рать досаждала империи ещё и в 942 году, вернувшись в Киев перед началом повторного похода. Это означает, что в течение всей войны Игорь не давал противнику передышки, а масштаб разорения Византии должен быть ещё большим, чем принято считать.
После выхода русов в море Феофан якобы погнался за ними и уничтожил много русских судов. А много – это сколько? Сто, двести? Десять, двадцать? Или ни одного? Никаких точных сведений, не говоря уж о доказательствах. И почему встреча двух флотов произошла уже у берегов Фракии? Где Пафлагония, а где Фракия? Что же это Феофан так зевнул? Он же два месяца усердно “надзирал” за русами. Проспал? Или опять пришла охота маневрировать? Василий Новый срочно принялся выкручиваться: оказывается, пока “авангардъ развЪдалъ”, да пока дал знать “богоспасаемому флоту”, большая часть русов благополучно успела уйти. Так вот оно что: Феофан оставил авангард, а сам удалился вместе со всем своим флотом непонятно куда и непонятно зачем. Впрочем, понятно зачем – прятался в укромном месте. Авангард тоже не рвался в бой – следили издали, а потом искали начальство. Дело не быстрое.
Феофан до конца лета бездействовал и уклонялся от решительной схватки. Так обязаны ли мы верить его победным реляциям, если за ними нет реальных доказательств. Сочинить сказочку о своих мнимых подвигах может любой. Но Феофан постоянно избегал боя, он не провёл ни одной боевой операции – способен ли трус превратиться в смелого? Итак, византийская версия событий:
“Стараясь пройти незаметно для флота, они в сентябре пятнадцатого индикта ночью пустились в плавание к фракийскому берегу, но были встречены упомянутым патрикием Феофаном и не сумели укрыться от его неусыпной и доблестной души. Тот час же завязывается второе сражение, и множество кораблей пустил на дно, и многих росов убил упомянутый муж. Лишь немногим удалось спастись на своих судах, подойти к побережью Килы и бежать с наступлением ночи. Патрикий же Феофан, вернувшийся с победой и великими трофеями, был принят с честью и почтен саном паракимомена”
(Продолжатель Феофана “Жизнеописания византийских царей”, кн. VI.39, с. 263, С.-Петербург, 2009)
В “Житии Василия Нового” дано сходное описание сражения, но с резким креном в садизм:
“Въ послЪдовавшей стычкЪ, орудуя и пользуясь так называемымъ свЪтлымъ огнемъ или снарядомъ, наши жгли ихъ. Было страшное зрЪлище, ибо, боясь огня, проклятые произвольно кидались въ глубь моря, предпочитая утопиться въ водЪ, чЪмъ быть сожженными огнемъ, но уничтожаемые тамъ и здЪсь погибли по пророчеству святого: одни сгорЪли, другiе бросились по собственному изволенiю въ морскую пучину, иные, будучи схвачены, стали рабами <…> немногiе ушли во свояси…”
(А.Н. Веселовский “Видение Василия Нового о походе русских на Византию” // ЖМНП, 1889, январь, с. 89)
Уже из византийских источников этот рассказ скопирован в русскую летопись. Различия минимальны:
“Русь же възратишася къ дъружинеЪ своей къ вчеру, и на ночь влЪззоша в лодьи и отбЪгоша. Феофанъ же сустрЪте я въ олядехъ со огнемъ, и пущати нача трубами огнь на лодьЪ Руския, и бысть видЪти страшно чюдо. Русь же видящи пламянь, вмЪтахуся въ воду морьскую,
