знамений. А он заявлял не так, его слова “ведь они знаменовали“ обозначают уже случившееся событие (Н.М. Богданова “О времени взятия Херсона князем Владимиром” // “Византийский Временник”, т. 47, 1986, с. 46). Суеверный ромей связал страшное и непостижимое явление с близкими по времени бедствиями, а точное совпадение по времени в таких случаях не требуется. Стало быть, показание Льва Диакона нельзя считать датирующим.
Противоречия между историческими источниками попытался истолковать М.Ю. Брайчевский. Он рассуждал так. Князь Владимир не мог оказывать военную помощь “в кредит”, до исполнения пунктов договора. Это противоречит известным сообщениям о том, что помощь была оказана только после брака Владимира с Анной. Владимир не мог поверить грекам на слово, а время работало на него, и князь диктовал ромеям свои условия. Он прервал переговоры и захватил Херсонес, чтобы сделать Василия II более сговорчивым. Под угрозой перенесения военных действий под стены Константинополя император согласился на брак принцессы Анны с киевским князем (М.Ю. Брайчевский “Утверждение христианства на Руси”, с. 180-187, Киев,1989). Как-то не складывается: византийский император был просителем, а князь Владимир вдруг пошёл на него войной.
Другую версию событий предложил польский историк А. Поппэ. Он твёрдо верил в правильность датировки корсунского похода на основе показаний Льва Диакона. То есть, по его мнению, взятие Херсонеса произошло после 7 апреля и до 27 июля 989 года. Получалось, что русские войска одновременно и помогали Василию II против Варды Фоки, и осаждали Херсонес. Чтобы выйти из затруднительного положения, А. Поппэ рассматривал действия киевского князя как союзные с целью восстановления контроля империи над мятежным городом. Он акцентировал внимание на постоянных сепаратистских устремлениях правителей Херсонеса (А. Поппэ “Политический фон крещения Руси (русско-византийские отношения в 986-989 годах)” // “Как была крещена Русь”, с. 212-222, М., 1989). Но всё же следует сначала доказать, что как раз в тот момент жители Херсонеса пытались отложиться от империи. А если не пытались, то и версия сразу рушится. И Лев Диакон действия Владимира в Крыму воспринял как агрессию. А. Поппэ отговаривался тем, что ромейский писатель вообще воспринимал русов как врагов (там же). Действительно, русофобия у Льва Диакона перехлёстывала через все разумные пределы. Он промолчал о решающей роли русских воинов в разгроме армии Варды Фоки, приписав все заслуги своему императору. Ну и кто ему мешал точно так же приписать Василию II заслугу усмирения Херсонеса? Некого было усмирять, потому что и мятежа тоже не было.
Наиболее правдоподобной представляется догадка А.В. Назаренко о попытке ромеев обмануть Владимира, подменив обещанную принцессу другой женщиной. Эту историю рассказал армянский автор Степанос Таронский (X-XI вв.), но в его изложении ромеи обманывали не русов, а болгар. По мнению А.В. Назаренко армянский автор просто путал Русь с Болгарией, потому что принцессу себе в жёны требовал всё-таки русский князь и это установленный факт. Наглый обман вызвал у князя Владимира такой гнев, что он немедленно наказал коварных ромеев, отняв у них Херсонес (А.В. Назаренко “Владимир (Василий) Святославич” // “Православная энциклопедия”, т. VIII, с. 697, 2004).
“Булхария просила царя Василия отдать сестру свою замуж за ее царя. Император в сопровождении митрополита отправил [к булхарам] какую-то женщину из своих подданных, похожую на сестру свою. По прибытии той женщины в землю Булхаров узнали кто она, и потому осудили митрополита, как прелюбодея и обманщика; цари булхарские сожгли его, обложив хворостом и соломой”
(“Всеобщая история Степаноса Таронского, Асохика по прозванию”, XXII, с. 175, М., 1864)
Действительно, сестра императора Василия была обещана князю Владимиру, а болгары пребывали не в том состоянии, чтобы ставить ультиматумы империи. Они отчаянно пытались воссоздать своё государство, но получалось плохо. А в итоге – совсем ничего не получилось. В общем, рассказ Степаноса Таронского явно списан с русской истории, разве что вздумал он задним числом поквитаться с митрополитом севастийским, обижавшим армян. А так, получилось один к одному.
Иаков Мних писал, что за год до взятия Херсонеса князь Владимир по какой-то надобности ходил к днепровским порогам: “… къ порогомъ ходи” (“Память и похвала Мниха Iакова” // “Чтения в историческом обществе Нестора Летописца”, кн. II, отд. II, с. 23, Киев, 1888). Надобность была, во-первых, в том, чтобы ускорить процесс переговоров. Ездить из Константинополя в Киев и обратно для послов далековато и слишком долго. Чересчур долго. Варда Фока, ведь, не станет дожидаться, пока два правителя договорятся. А во-вторых, нужно было встретить невесту и тут же обеспечить ей охрану, а не то сторонники узурпатора пойдут на всё, лишь бы сорвать наметившуюся договорённость. Вот тогда Василий II, как истинный византиец, и попытался облапошить партнёра, намереваясь получить всё и не заплатить ничего. Тем самым он едва сам себя не погубил, но уж такова его натура.
Владимир прилежно учился у Добрыни искусству интриг. Конечно, до цареградских хитрованов им обоим было далеко, но легковерием киевский князь не страдал. Он знал, с кем имеет дело, и не позволял иноземцам водить себя за нос. Разоблачить проходимцев – полдела, следовало решительно выбить дурь из ромеев, навсегда отбить у них охоту к подобным проделкам. Кара была скорой и неотвратимой. Конечно, никого сжигать Владимир не собирался (не в обычае такое на Руси), но и спускать обиду не следовало. Это нынешние политики любят рассуждать о гуманизме, да о правах человека – лишь бы ничего не делать. Настоящий правитель помнит про гуманизм и права только для сограждан, а у чужаков есть на это свои правители.
Почему Владимир выбрал целью своего похода не Константинополь, как бывало раньше, а Херсонес? Очевидно, чтобы ненароком не прихлопнуть завравшегося императора. И без того на бедолагу насели с одной стороны мятежники, а с другой – осмелевшие болгары. Если еще подключится Русь, то Василию II точно несдобровать, но это не входило в планы Владимира. Слегка попугать, но не добить. Хотя, впрочем, и от похода на Константинополь Владимир тоже не отказывался – если греки будут слишком непонятливы и упрямы, то придётся наведаться и в столицу, а из Херсонеса это даже удобнее, чем из Киева. Ну и печенежскую опасность надо было учесть.
Осаду Херсонеса, всё-таки, следует датировать 988 годом, как и указано в летописи. Иначе русские войска просто не поспели бы к решающей битве при Абидосе, которая состоялась 13 апреля 989 года, а до этого они ещё приняли участие и в битве при Хрисополе. Осада города, переговоры, свадьба князя с принцессой, а потом отправка войск в Византию (путь неблизкий) – всё это было возможно только в том случае, если межгосударственный конфликт был урегулирован в 988 году. По той же причине следует признать недостоверным известие о шестимесячной осаде Херсонеса: “И стоя Владимеръ 6 мЪсяцъ” (“Обычное житие св. Владимира” // “Чтения в историческом обществе Нестора Летописца”, кн. II, отд. II, с. 25, Киев, 1888). Пусть бы даже осада началась весной, всё равно после её окончания времени на помощь Василию II уже не оставалось. Если предельно спешить, то войска пришлось бы перебрасывать на юг зимой через заснеженную степь, да по зимнему морю. В каком состоянии они добрались бы до Византии, а, скорее всего, и не добрались бы вовсе. А сам князь, отсутствуя в столице полгода, рисковал лишиться своего престола. Так что, осада Херсонеса продолжалась от силы один месяц.
III
И вот, русские войска двинулись на Херсонес и, обступив его с моря и суши, взяли в плотное кольцо. Так началась осада крепости. О численности войск и об их расположении можно спорить, но документальные свидетельства отсутствуют, а летописные сказки малодостоверны. В “Житии Владимира особого состава” утверждается, что князь Владимир “вборзе собра воеводы своя Варягi i Словяны i Кривичи и Болгары и с черными людмi” (А.А. Шахматов “Корсунская легенда о крещении Владимира”, с. 46, С.-Петербург, 1906). Очевидно, это должно означать, что к участию в осаде крепости русский князь привлёк подчинённых ему чёрных, то есть таманских болгар. Что, в свою очередь, указывает на особую роль Тмутаракани для накопления войск и последующего их снабжения. Впрочем, чёрные люди могли быть и в самом деле чёрными (из простонародья) людьми, состоящими при войске для всевозможных инженерных работ.
“И когда прошел год в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать и сказал Владимир горожанам: “Если не сдадитесь, то простою и три года”. Они же не послушались его”
(“Повесть временных лет”, ЛП, с. 186, С.-Петербург, 1996)
Из летописного текста можно понять только то, что Владимир, не желая напрасно губить своих воинов на мощных укреплениях города, предпочёл, по-видимому, сразу перейти к его осаде, рассчитывая взять горожан измором. Князь поспешил установить свой контроль над всей округой, и никто теперь не мог пробиться на помощь Херсонесу. Вот как могли горожане крепко сражаться, раз не было попыток штурма? Очевидно, они просто обстреливали русский лагерь из луков, препятствуя осаждавшим подойти к стене. Угрозой стоять под городом хоть три года Владимир брал горожан на испуг. Или, быть может, рассчитывал, что Василий II выполнит свои обещания, не дожидаясь конца осады.
Если верить летописи, то русские начали присыпать землю к городским стенам, чтобы потом по этой насыпи ворваться в город. А горожане будто бы уносили эту землю к себе через подкоп по ночам. Могло ли всё это происходить на самом деле? Сомнительно. Точно такую же историю рассказывал византийский автор VI века Прокопий Кесарийский в своей “Войне с персами”. Именно так всё и происходило в 502 году при осаде персидским царём Кавадом I византийского города Амиды (теперь – турецкий город Диярбакыр).
“Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял”
(Там же, с. 186-187)
“Потерпев здесь неудачу, Кавад начал строить для нападения на город искусственный холм, намного превосходящий высоту стены. Но осажденные соорудили подземный ход до этого холма, начав его изнутри города. Тайком унося оттуда землю, они сделали внутренность холма по большей части полой”
(“Война с персами”, кн. I // Прокопий Кесарийский “Война с персами. Война с вандалами. Тайная история”, с. 23, М.,1993)
Всё совпадает даже в деталях, едва ли в истории возможны такие повторения. Да притом и нет больше никаких сведений
