еще продолжала светить луна, бледная и бескровная, с едва различимыми в нарастающем солнечном свете глазницами кратеров, холодная, словно смерть, изображенная на кольце, которое он получил за храбрость и мужество, проявленные в бою…
Между тем на мост зашли красноармейцы и спешно стали готовится к обороне, установили артиллерийское орудие и пулеметы, заняли огневые позиции. Все было еще впереди.
- Опять варвары завоевали Римскую империю, - почему-то подумал Курт, эта мысль очень понравилась ему и он попытался тихо рассмеяться, но у него ничего не получилось, кровь пузырями застыла на губах, сердце его остановилось и только глаза продолжали смотреть туда, где посередине моста появилась и все больше росла огромная черная дыра, которая, увеличиваясь, пожирала все на своем пути. Там, во тьме, полыхали языки древнего пламени, горящего на могильных курганах, и всполохи отражались на боевых клинках и кольчугах, чей-то пронзительный, высокий и красивый голос пел незнакомую песню и в глубине, которая неподвластна оку человеческому, в торжественной тишине гулко звучал молот Тора.
Глава 4
Десант, состоявший из стрелковой роты восьмидесятой гвардейской стрелковой дивизии, продержался на мосту трое суток. Уже следующей ночью к нему пробился воздушно-десантный батальон из состава седьмой гвардейской воздушно-десантной дивизии, а утром сводный штурмовой отряд из состава морской пехоты Дунайской флотилии прорвал оборону немцев в районе Венского моста, и в прорыв был введен стрелковый полк восьмидесятой гвардейской стрелковой дивизии, который с боями сумел прорваться к мосту и соединиться с десантом. Следом выдвинулась вторая гвардейская механизированная бригада и группировка вермахта в восточной части Вены была полностью разгромлена. Войска из западных районов города начали спешное отступление. В ночь на 14 апреля Вена была полностью освобождена. Восьмидесятая гвардейская стрелковая дивизия, освободив пригороды Дунафельд и Флоридсдорф, перешла в распоряжение коменданта города для несения внутренней службы.
На первом этаже здания бывшего торгового дома, там, где еще совсем недавно располагался штаб штурма СС, теперь был штаб стрелковой роты, участвующей в десанте на Имперский мост. В дальнем углу расположились разведчики, которые не дали взорвать его, перерезав провода, ведущие к взрывчатке. Расположившись полукругом, чистили оружие, о чем-то не спеша переговариваясь друг с другом. Возле одного из разведчиков, держащего в руках пулемет, сидел огромный черный пес, и внимательно смотрел на всех, кто изредка проходил мимо.
- Здорово, разведка! – раздалось вдруг за спиной и разведчики, обернувшись вполоборота, увидели перед собой замполита Черкасова.
- Здравия желаем, товарищ майор! – ответили они нестройным хором, привстав и отдавая воинское приветствие.
Политрук по очереди поздоровался со всеми за руку и, дойдя до Москальчука и увидев собаку, удивленно спросил:
- А это еще что за зверь?
- Да какой же это зверь? Это ж Цезарь, - важно ответил Москальчук с явно выраженным южно русским говором, потрепав пса за уши, - Наш новый друг. Овчарка, стало быть. Немецкая. Вчера нашли его в одном из домов, сторожил хозяина своего мертвого, гражданского, да так сторожил, что никого не подпускал к нему, хоть ты режь его на куски. От голодухи-то отощал, как скелет, а все одно не отходил от хозяина. Ну, я его накормил, он за нами-то и пошел. Вот, стало быть, привязался.
- Так что ж ты, сержант, не нашел какой-нибудь другой собаки? Английской породы, или, скажем французской? – нахмурился майор.
- Да разве ж он виноват, что родился немцем, товарищ майор? – удивился Москальчук, - Мы ж не звери какие…
- Ну ладно, ладно, - пошел на мировую политрук, - Можете оставить себе и поставить пса на довольствие, тем более, он вам еще пригодится, в караульной-то службе.
- А что, товарищ майор, не берут нас Берлин брать? – спросили недовольно разведчики.
- Нет, не берут, говорят, там и без нашего брата народу достаточно, - улыбнулся политрук и, обращаясь к Москальчуку и показывая на пса, добавил, - Считай, что это тебе мой подарок.
- Подарок? – не понял сержант.
- Командир полка подал на тебя представление к званию Героя Советского Союза! – ответил Черкасов и, хлопнув по плечу остолбеневшего от неожиданности разведчика, хохотнул, - Вот так-то, Григорий, а ты говоришь – Цезарь! Не забудьте, сегодня заступаете в караул.
Продолжая улыбаться, майор козырнул разведчикам и прошел мимо них на второй этаж вверх по лестнице. Сквозь оконные рамы, лишенные стекол, неистово лился яркий солнечный свет, вкусно пахло кашей, готовящейся на походной кухне во дворе здания, и в весеннем воздухе звучала пластинка, и Бернес пел свою знаменитую «Темную ночь»…
Уже вечером, когда на город спустились сумерки, зажглись прожектора и уцелевшие фонари, по улице не спеша двигался военный патруль, несколько человек, с оружием наперевес, и сзади, замыкая строй, тяжело ступая, вразвалку шел огромный черный пес, с шерстью цвета дымящейся золы и пронзительными ярко-красными глазами, настороженно вглядываясь во тьму…
