коварные туземцы его обманули, разорили и обрекли на нищету и голодную смерть. Увидев эту сцену, Станиславский и Качалов, стыдливо бросили бы театр и предварительно нарисовав усы на портрете Сары Бернар, уехали бы на строительство Волго-Донского канала, поняв что кроме как возить тачки с землей, ни на что не способны.
Так что когда радостно сияющее пейзане быстренько удалились в восточном направлении, старшина честно вернул товарищу Мганбе остальных овец и присовокупил от себя, автоматический станок для бритья. Мганба пришел в полный восторг, и оставил нам двоих своих людей, которые сменили живописные лохмотья на камуфляж, а маузеровские карабины на Калаши. А на прощание, Мганба по секрету нам сообщил, что на самом деле его зовут Ленин и в доказательство предъявил замызганную фотку Карла Маркса. Во времена антиколониальной борьбы, у местных инсургентов было модно именоваться именами международных классиков и вождей социализма. Помню в Гвинее, знавал командира партизанского отряда, (здоровенного мулата между прочим), которого звали Роза Люксембург.
[]
Короче кортеж упылил на свадебные торжества, а мы развернули поперек дороги самосвал, нагруженный почему то пустыми бочками из под бензина, и Тарасюк и Аким приступили к минированию. Когда провода были подключены к взрывной машинке, вдруг раздался грохот, сопровождаемый чем-то вроде мява, что то зелено-коричнево-расплывчатое выскочило из кузова самосвала, ударилось об землю, подскочило как мячик и зигзагами унеслось куда то в буераки. Аким от неожиданности нажал на плунжер взрывной машинки , бахнули четыре заряда, и колеса огромного самосвала развратно разлапились под разными углами, а сам несчастный Катарпиллер, подумав лёг на брюхо, при этом задний скат оторвался и бодро укатился в заросли, откуда с воплем выскочил зелено-коричнево-расплывчатый объект.
Оказалось, что один из двух местных товарищей прикрепленных к нам камарадо Мганбой-Ульяновым, создал себе в кузове самосвала наблюдательный пост, поставив бочки друг на друга. Когда он на них залез, они естественно рухнули и бедняга, которому показалось, что по нему открыли огонь, выпав из кузова отступил в заросли, где через минуту на него попытался наехать оторванный от самосвала скат. Короче развлечения кончились и мы продолжили путь. А Птица доложил, что поймал переговоры, в которых участвовал наш старый друг и союзник капитан Хосе. Его рота и еще кто то из союзников, оказались в конечной точке нашего маршрута и Барон заручился их помощью, тем более была за Хосе пара обов.
Наш фургон вырвался из лощины на простор вельда и прибавил скорость, впереди появилась россыпь невысоких холмов, значит недалеко уже конечная точка маршрута, но как говорил старшина Тарасюк: -"Як тільки захочешь пригнуть, гоп казати вже поздно"-
Откудато с лева появились быстро увеличивающиеся точки. Это были четыре ровера набитые фигурами в камуфляже. С одного из них залился лаем турельный пулемет. Барон рявкнул команду, и все кто находился в кузове (кроме Тарасюка разумеется), поменяв магазины на новые, где на да обычных патрона, приходился один трассер, задолбили короткими очередями, по вырвавшемуся вперед роверу с пулеметом. Остальные три вдруг стали замедлять ход, а потом и вовсе стали разворачиваться по широкой дуге и вдруг среди них вздыбился грязно-красный фонтан, потом еще один и мы услышали звуки выстрелов танковых "восьмидесятипяток". На встречу нам из за холмов, выезжали три тридцатьчетверки, на командирской густо сидел десант, вооруженный АКМами с круглыми магазинами. Это был фирменный знак роты капитана Хосе.
Ровер ушел только один. (Один из трех подбитых, уконтрапупил из своего любимого РПК Тарасюк). А мы имея в тылу такую поддержку, спокойно и комфортно въехали в город.
А выкладки Барона, позднее подтвердились. Хитромудрое командование слило дезу, про то что свадебный кортеж пойдет с начинкой. Но шпионы камердинеры, бывают не только в Британском посольстве в Анкаре. Короче противник узнал что свадебный кортеж это подстава. Ну а что из этого получилось, вы уже знаете.
На обратном пути, мы таки попали на эту свадьбу. Туда мы приехали на одном грузовике, а уехали на двух. Такая вот у старшины Тарасюка была арифметика.
