Мысли путались. Я вспоминал девушек и сказочное море. Понравилось? Можно сказать, да, но я прекрасно знал, что это простое дурачество, шутки молодости, взрыв чувств. На какое–то время я почувствовал себя мачо, незаменимым самцом, дарящим своим самкам именно себя, а не деньги. Как-то Фобос заметил, что мы, депутаты – элитные потребители материальных благ, которые создало человечество за всё время своего существования на Земле. По желанию потребителя легко отпирается любой ларчик, исполняется любое желание. Вот тебе элитная клиника, натуральные продукты с доставкой на дом. Захотел - вот тебе Бали, Канары, Карибы. Любой банк предоставит тебе беспроцентную ссуду, игнорируя справку о доходах. При желании, любая «звезда» будет твоим другом, а может даже, любовницей. Потреблению нет предела. Чем же мы платим обществу, новыми законами? Они не работают, вызывая недовольство народа. Преступность растёт, продолжается беспредел на дорогах. Жильё не строится, работы нет, страна беднеет, численность населения неуклонно падает. Сколько потрачено сил и энергии на создание антитабачных законов, а страна продолжает занимать первые строчки в мировых рейтингах по потреблению сигарет. Не работают законы о детях. Получается, если не брать в расчёт собственную сладкую жизнь, я работаю в стол и моя политическая суета – просто имитация этой работы. Я – паразит, возомнивший себя Богом. Выздоровевшие больные благодарят своих целителей, зрители аплодируют артистам и музыкантам, школьники и студенты дарят цветы преподавателям, новосёлы благодарят строителей. А как благодарят депутатов, что говорят о нас? Я заранее знаю ответ на вопрос, и становится гадко на душе. Чувство страха и безысходности, близкое к помешательству… Какое будущее ждёт меня, чему я научу своих детей, с каким багажом отправлю их в будущее?
Динамики и бегущая строка известили о прибытии на родину. В мыслях я уже был у Пенелопы и для меня, кроме неё, в этом городе никого не существовало. Я торопил водителя, чем вызвал его раздражение, даже гнев. Машина попала в пробку, а я, забыв, что нахожусь не в депутатском автомобиле, крикнул водителю-иностранцу:
- Чего стоишь, баран, включай «мигалку» и поехали.
Человек отреагировал незамедлительно: он включил «мигалку», но только под моим глазом. Схватив охапку роз, купленную в аэропорту, я выскочил из такси и, лавируя между машинами, полетел к любимой. Мысли путались, я не мог сосредоточиться, сердце отчаянно билось, готовое разорваться в любую секунду. Когда я вышел из лифта и остановился у заветной двери, меня посетила довольно странная мысль:
«Какое счастье, когда любишь! Какой молодец Стас, что познакомил нас. Стас, Стас…Стоп. А кто такой Стас? Вот, чёрт. Он-то, оказывается, муж. Вроде, муж. Слышь, придурок, а он, на самом деле, муж».
Я сник, обмяк, вдруг, куда-то исчезла молодецкая прыть, а в доказательство реальности существования мужа за дверью раздался знакомый тенор:
- Пенелопа, где мой саквояж?
- Ты его поставил под мойку.
Я замер, не решаясь нажать кнопку звонка. Звуки шагов и лязганье замка застали меня врасплох. Дверь открылась. На пороге стоял Стас в тренировочных штанах.
- А, вот и смена прибыла, - промямлил он, - негоже кавалеру закрывать лицо цветами, женщина должна видеть выражение глаз своего воздыхателя и чувствовать его душу.
Я отвёл букет в сторону.
- Лев Лукич, какая встреча! Вы, это, случайно, не мне цветы принесли? – не унимался Стас.
Мною овладел конфуз, чего сейчас я желал больше всего - это провалиться в тартарары. Секунды немой сцены превратились в вечность и, чтобы как-то оправдать свой нежданный визит, я сказал:
- С вашей подачи моя поездка увенчалась успехом.
- Таким успехом, что вы не пожалели денег на море цветов?
- Спасибо вам, Пенелопа, - сказал я серьёзно и вручил ей букет роз.
Лицо женщины расплылось в счастливой улыбке:
- Я тронута. Где сейчас находится ваш успех, он с вами?
«Конечно, конечно, со мной. Он стоит напротив меня».
Я повернулся к Стасу, но, увы, его и след простыл.
- Не понял, - протянул я удивлённо. – Где муж?
- Эх, Лукич, Лукич…вечного ничего нет. Весна сменяет зиму, осень – лето, а на смену мужу пришёл Лев Лукич. Круговорот мужчин в женской природе, этакая тусовка…
- Что за шутки, Пенелопа?
- Лев Лукич, вы, наверное, устали с дороги, заходите, попьём чаю.
Я не верил своим глазам: с порога – сразу в сказку.
- Что случилось? - повторил я свой вопрос.
- Наш брак дал течь и сегодня пошёл ко дну. Теперь я обычная брошенка, которых, пруд пруди.
- Брошенка….что это за слово? Что-то новое…
Конфетно–букетный период отношений между мужчиной и женщиной. Наверное, это самый приятный и красивый этап зарождающейся любви. Он дарит цветы и читает стихи, она удивляет кавалера деликатесами. Он занимается спортом, выставляя напоказ свои бицепсы - она старается упомянуть, что из хорошей, честной семьи. Он не пьёт и не опаздывает на свидания - она часами крутится перед зеркалом, до отказа затягивая корсет и делая экстравагантные причёски. В своих рассказах он выставляет себя героем, верхом добродетели, а она удивляет своим умом и смекалкой. Он не скупится на деньги, боясь показаться скупым - она же стыдит его за дорогие подарки, стараясь показаться экономной. Он старается не упоминать об её ошибках, иногда выставляя белое чёрным, а она поддакивает, соглашаясь с его точкой зрения. Протестировав друг друга на интеллект и совместимость характеров, они приступают ко второй части периода. Это планы на будущую совместную жизнь: дом, работу, детей. Никого из них не напрягает подобное словоблудие, потому что это всего лишь конфеты и букеты. Когда заканчивается первый период, тестированное знакомство переходит в новую фазу – допуск к телу. Это самый коварный, скользкий и, вместе с тем, деликатный этап. Тут есть свои плюсы и подводные камни, напоровшись на которые можно пропороть брюхо и затонуть в безбрежном океане любви.
Вот к такому этапу и подошли наши встречи с Пенелопой.
После театров, кино, магазинов, выставок, презентаций я обычно отвозил её домой, Пенелопа приглашала меня на чашечку чая, а потом, сославшись на усталость, выпроваживала восвояси. Всё, что позволяла она - это всего лишь невинный поцелуй. Я продвигался к своему апогею по сценарию «терпения и труда», искренне веруя в положительную развязку, однако каждый раз дело заканчивалось загадочной улыбкой, воздушным поцелуем и словами «до завтра».
В течение пяти месяцев я довёл до ума дом, приобрёл дорогую машину, несколько раз свозил Пенелопу за границу. Я был ослеплён любовью и не ведал, что делаю. Два банка выдали мне крупные кредиты, которые помогли завоевать сердце любимой. Я не отказывался от взяток, какими грязными они не были, благие мысли о судьбе народа и угрызения совести навсегда покинули мою голову. Я дарил Пенелопе драгоценности, дорогую одежду и выводил её в свет. Как-то раз я попал под прицел федералов и налоговиков, которые заинтересовались источниками моих доходов. Помог, как всегда, Фобос, который «сварганил» нужные документы о владении части акций нефтедобывающей компании.
В середине лета, когда я «клиент созрел», я преклонил колено перед любимой и скромно сказал:
- Пенелопа, будь моей женой.
На свадьбу собрался весь городской бомонд. Пили, гуляли, желали счастья. «Звёзды зажигали» вживую, а пиротехники устраивали фейерверки. Глубоко за полночь всех развезли по домам, по закону жанра оставив нас наедине. Пока жена снимала макияж и принимала душ, я украдкой открыл паспорт, чтобы удостовериться в наличии заветного штампа. Что он давал мне? Самое главное – карт-бланш на тело Пенелопы.
Я погасил свет и лёг на наше брачное ложе. Шёлковое бельё ласкало кожу, духоту летней ночи через открытый балкон разбавляла прохлада окрестного леса. На удивление, собаки не лаяли, и лишь только стрекотание кузнечиков нарушало ночную тишину.
Пенелопа, словно призрак, тихо ступая босыми ногами по лакированному паркету, зашла в спальню и остановилась посередине комнаты. Я следил за ней в тусклом свете луны, а она замерла, словно, к чему-то прислушивалась.
- Пенелопа, - прошептал я, - что случилось?
Она дрожала, и даже на расстоянии трёх шагов чувствовалась её дрожь.
- Не знаю, нехорошее у меня предчувствие.
- Не волнуйся, всё будет хорошо.
- Ты знаешь, такой большой дом, а в нём, кроме нас, никого нет. Мне страшно, - прошептала она, усаживаясь на краю кровати.
- Ты же никогда ничего не боялась, что может случиться?
Объятия и поцелуи успокоили Пенелопу, она легла рядом. Дрожь прошла, её дыхание стало менее частым, она уснула. Жаркий день прошёл в бегах, суете. От усталости ноги не держали нас, и сейчас хороший отдых был просто необходим. Я обнял жену и незаметно заснул.
Сквозь сон я слышал лай собаки, потом, она заскулила и замолкла. Я немного замёрз и обнял Пенелопу. Она лежала на спине, широко раскинув ноги в стороны. Согревшись, я запустил руку под её ночную рубашку. Доступ к телу… Её твёрдые объёмные груди, крутые бёдра, нежная гладкая кожа. Рука медленно переместилась вниз, на несколько секунд задержалась на плоском животике, а потом сползла вниз и легла на лобок. Я не хотел нарушать крепкий сон утомлённой женщины, но её тихое, почти бесшумное дыхание успокоило меня. А вот кузнец не хотел ждать - он напрягся, ожидая начала смены. Палец слегка тронул прикрытую дверь и, немного потёршись на входе, наполовину проскользнул внутрь. Я не хотел будить Пенелопу, тем более, брать её силой, а проклятый инстинкт не давал покоя. Решив просто коснуться её, я аккуратно накрыл собой жену, удерживая свой вес на локтях. Кузнец упёрся в двери, ещё больше распаляясь, а я боялся разбудить её и этим всё испортить. Я бы хотел, чтобы Пенелопа проснулась и впустила меня, но сейчас, когда кузнец настойчиво стучался, её дыхание было на редкость спокойным и размеренным. Ощутить полный контакт мешала скользкая ткань ночной рубашки, я перенёс вес тела на одну руку, а другой аккуратно переместил её к шее Пенелопы. От волнения я дрожал. Почему меня так возбудил такой вид близости? Может, потому, что Пенелопа долгое время держала меня голодом? Тем не менее, мне нравилась разведка: я ослабил локти и опустился на неё. Кисти рук прошмыгнули под спину, захватив плечи. Я нежно поцеловал её шею, ощущая биение сердца через сонную артерию. Через мгновение мои губы припали к грудям. Я подтянул её на себя, пытаясь проникнуть, но, вдруг, что-то тяжёлое упало на мою голову…
Я очнулся, но не мог разлепить глаза, как не старался. Страшно ныла голова. Из раны сочилась кровь, по лбу стекала в глаза и, свернувшись, засыхала.
- Он ожил, - раздался сиплый бас.
- Промой ему глаза, - ответил прокуренный баритон.
Послышался звук шагов. Кто-то совсем рядом, тяжело дышал, я почувствовал вонь, исходившую от потного тела. Через секунду напор тёплой струи ударил в лицо. С трудом открыв один глаз, я увидел бородатого мужчину в чёрных очках, сливающего своё добро не туда, куда положено. Я попытался увернуться, но он, ловко орудуя своим орудием, мастерски направлял его на
