сто.
- …а прямо по голове кто-то топ-топ-топ, топ-топ-топ! Ну, что – крутился, крутился, нет, не заснуть. Ах ты, думаю… Встал, пошёл на второй этаж. Слышу: из одной комнаты – музыка, смех… Постучал. Открывает девчонка какая-то, неказистая.
- Люся это была, - вставила мать, - и что это она вдруг неказистая-то? Нормальная девушка, невысокая только.
- Ну, я и говорю, не приглянулась она мне. Отодвинул её вежливо, прохожу. Сидят за столом ещё две. А на столе – тортик кремовый, конфетки незамысловатые, чайничек… И магнитофон включен катушечный, тогда ещё кассетники редкостью были. «Девушки, - говорю, – барышни милые, человек со смены пришёл, ему отдохнуть надо. А вы тут топаете, мулерманов-ободзинских на полную громкость включаете. Совесть, - говорю, - имейте…» И тут из-за стола встаёт она…
Тут отец многозначительно посмотрел на зардевшуюся мать, а она смущённо сказала:
- Ну, будет тебе…
- Так вот, говорю, встаёт она… Глазищи – во! Коса – в кулак мой будет… Девчонки-то всё больше стриженые ходили, а тут – такая косища!
Танечка посмотрела на мать, на тяжёлый узел волос на её затылке, которому она всегда завидовала. У неё самой таких волос не было – невзрачные рыжеватые кудряшки, в отца. «Мама и сейчас красивая, - подумала она, - скоро пятьдесят, а она ещё такая красивая! Не зря её отец выбрал…»
- Ну, думаю, пропал ты, Пашка! Жил-жил себе нормально, а тут – пропал!- продолжал отец, любуясь смущённой матерью, - А она и говорит: «Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Мы тут день рождения празднуем. Извините, - говорит, - музыку сейчас тише сделаем». «А чей, – говорю, - день рождения-то? Кого поздравлять?» А она смеётся, говорит: «Вот его». И показывает… на портрет. Смотрю, а это Певца портрет. Кто ж его тогда не знал, такой знаменитый был, известный. «И слушали мы его, - говорит, - а не Мулермана вовсе…» А сама улыбается. «Что ж, - говорю, - он вам знакомый будет?» Тут они все хохотать стали. «Нет,- говорят, - мы просто поклонницы, он нам нравится очень…» Ну, извинился я тогда, ушёл. А в мыслях всё её держу. Как её зовут, узнал, в каком цехе работает, а подойти всё не решаюсь. Думаю, чем же поразить-то её, чем удивить? У такой девушки, небось, ухажёров больше, чем листьев на дереве… И тут в газетке какой-то смотрю – Певец в Ленинграде концерт даёт! Подменился на работе, поехал, ночь в очереди отстоял, а взял-таки два билета! Сразу с электрички побежал в общежитие и – на второй этаж! Стучу, открывает Люська. Спрашиваю Валентину. А она ехидно так: «А нет Валентины, уехала!» «Куда, - говорю, уехала-то?» « А к матери, - говорит, - и уехала!» Потом видит, что я в лице переменился, сжалилась: «Приедет завтра твоя Валентина. Что ж ты пропал, – говорит, - она уж спрашивала, где это наш сосед, который музыку не любит?» А на третий день я её на проходной встретил. Я со смены и она со смены. Ну, я к ней. Стесняюсь, конечно. Говорю, что вот, мол, на концерт Певца билеты достал, поедешь? Как обрадовалась она! Поеду, говорит. Ну, поехали мы…
- Он костюм надел новый, галстук съезжает, мне и смешно, и неловко… Цветы принёс, - улыбнувшись, сказала мать.
- Так я галстук первый раз завязал. Да и то не сам, Колька, сосед мой по комнате, к кому-то из девчат сбегал, они и помогли, - улыбнулся отец.
- А концерт-то как? Про концерт-то вы ничего не рассказали, - спросила Танечка. Такие подробности о том, как познакомились её родители, она услышала впервые. «Эгоистка, - упрекнула себя Танечка, - всё только о себе, да о себе. А ведь родители тоже были молодыми…»
- А концерт-то… Да я на неё больше смотрел, - признался отец, - а ей-то, конечно, понравился, а Валь?
- Я же первый раз Его видела, до этого только на пластинках слушала, да на фотографиях видела… Ну, ещё по телевизору. А тут! Восторг полный! Цветами Его прямо завалили!
- И мои отнесла ему, - укоризненно сказал отец.
- Да ладно тебе, - сказала мать, – других-то у меня не было, а подарить хотелось. Когда бы ещё пришлось…
- Всю ночь потом по Ленинграду бродили, ночевать негде, а электричка только утром!
- Смотрели, как мосты разводят, ночи ещё короткие были, хотя уже не такие светлые, - перебивая друг друга, вспоминали родители.
- А второй раз? Вы говорили, что ещё раз были на концерте, - напомнила Танечка.
- Ну, это мы уже женаты были, - сказала мать.
- Уже и Димка был, года три ему было, да, Валь?- спросил отец.
- Люся тогда с ним оставалась, он так ревел! С нами хотел, - улыбнулась мать.
- Певец тогда сюда приезжал, в наш город, - сказал отец, – билеты тоже нарасхват, но нам достались.
- В третьем ряду, места такие хорошие, так близко-близко Его видели, – вспоминала мать.
- Цветов у нас тогда днём с огнём было не достать, мы в заводской оранжерее догадались купить, - сказал отец.
- Он с женой приезжал, она тоже пела. Ох, и голос красивый!
- А ты цветы тогда ей подарила, не ему, - поддразнил отец.
- Что ж с того, - сказала мать, - мне она тоже нравится…
Танечка смотрела на родителей, вернувшихся в молодость, счастливых долгим своим счастьем, и снова вспоминала женщину, сидевшую в четвёртом ряду в новом роскошном Концертном зале, и у неё опять защемило сердце. «Ей не с кем больше вспоминать свои самые счастливые минуты жизни…»
Она порывисто обняла родителей, сразу обоих, на секунду прижалась к матери, чмокнула в редеющую макушку отца и сказала:
- Вы идите, отдыхайте… Я тут всё уберу и мне еще поработать надо, завтра с утра материал сдавать.
- Иди уж, работай, - сказала мать, - на кухне я и сама разберусь. А ты ложись, - обратилась она к отцу, - а то по утрам тебя не добудишься.
- Не, я тебе помогу, - сказал отец, - рано ещё спать.
- Тарелки не тронь! Я сама. Сколько уж разбил… Вон, хлеб убери.
Танечка улыбнулась и пошла в свою комнату.
Репортаж получился быстро, фотографии отличные, чёткие. «Фотоаппарат хороший, - подумала Танечка, - Да и работа эта - так, для первокурсников. Просто Оксана меня проверяет, вдруг я ничего не стою, даром, что с дипломом…». Открыла было свою статью, ту, с которой сегодня ходила в районную газету, перечитала. «Главный сказал - хорошая статья. Только… Хорошо написано, это не значит справедливо. Красивых слов накидать можно. Кого я тут обвиняю? Кто пропустил настоящее? В искусстве, в жизни? Да я в первую очередь, сама я…» Перед глазами промелькнул сегодняшний полный зал, взволнованная девочка, читающая стихи, строгая Ирка, парнишка, тайком листающий книгу Певца, пластмассовая ручка… А родители, которых она знает тысячу лет, оказывается, нежно привязаны друг к другу… Танечка решительно скомкала листы со статьёй и выбросила их в корзину.
Над заметкой она сидела долго. Как в полторы-две странички поместить то, о чём она думала сейчас? Слышно было, как в кухне родители перестали греметь посудой, как в ванной лилась вода, потом в соседней комнате тихо забубнил телевизор, потом и он стих. В комнату заглянула мать.
- Тебя утром будить? – спросила шёпотом.
- Я сама встану, мам… Мне очень рано нужно. Отец спит?
- Нет, - неожиданно громко сказала мать. - Газету читает, ругает правительство и вас, журналистов. Спокойной ночи, доченька. Долго-то не сиди.
Танечка рассмеялась.
- Отбери у него газету, мам… Спокойной ночи.
Внезапно она поняла, о чём именно надо писать. «Конечно же, о любви, - думала Танечка, - только о ней, о любви, которая есть, не смотря ни на что…И пусть меня считают идеалисткой, пусть…»
Она писала о том, что ей совсем недавно посчастливилось быть на концерте памяти Певца в огромном новом концертном зале в столице, что её потрясла мощная волна любви к Певцу, исходящая от огромного шеститысячного зала, которая чувствовалась почти физически. Что сегодня, только сегодня, она побывала на концерте памяти в их небольшом городе. И пусть там не выступали столичные знаменитости, эту волну, волну непреходящей любви она почувствовала и здесь, в маленьком зале местного Дворца культуры. «Любовь не может быть заслуженной, - писала Танечка, - никто не может заслужить любовь. Любовь или есть, или её нет. И любовь к этому Певцу, конечно, не у всех. Но те, кто любит, любят искренне и нежно, и помнят, и будут помнить всегда, потому, что по-настоящему помнится только она - Любовь…»
«Можно провести пышный дорогой концерт в огромном зале или скромный вечер в маленькой сельской библиотеке, можно поставить свечку у портрета, вырезанного из журнала, можно просто сесть и послушать любимую музыку – всё это любовь, всё это - память …»
«Как мне повезло, - думала Танечка, - перечитывая заметку, - как же мне повезло, что Галка пригласила меня на тот концерт. Как повезло, что я всё-таки пошла сегодня в «Наш город». Как повезло, что Оксана дала именно мне это задание… Я будто другой стала, словно глаза открылись…»
В доме давно уже стояла тишина.
Танечка взглянула на циферблат будильника – до сдачи её первого самостоятельного материала оставалось несколько коротких часов…
