впечатление, что все «деды» имеют всего лишь одно желание: уволиться в первую партию.
«Неужели и я такой стану»? – думал Корзун, доедая мясной суп.
-Эй, сыны, рыбу несите! – приказал повар рабочим по кухне.
-Мне пюре не надо, не хочу, у меня от картошки изжога, – сморщившись, пожаловался завсклад.
-Жрёшь много на ночь, вот и изжога у тебя от этого, – поддел его повар.
Завсклад обиделся, у него заходили желваки на щеках, но ссориться с поваром не стал, промолчал.
«Странные эти узбеки, чуть чего – обижаются. Чего такого обидного сказал Расим? А у завсклада уже желваки загуляли», – подумал Серёга и перевёл разговор в другое русло.
-Слушай, повар, ты поел. Давай, рассказывай про трагедию на тридцать третьей.
-Щас, только цай допью. Расим глотнул из кружки горячего чая, закурил и с неохотой стал рассказывать.
-Ты видел горы на севере?
-Видел, красивые, вершины белые, в России таких нет, класс! – воскликнул Корзун.
-Это хорошо, что тебе понравилось. Так вот тридцать третья рядом с Мугоджарами, километрах в двадцати от подножья гор. Попал служить на тридцать третью местный парень, Салех. Его родной посёлок находился с другой стороны гор. А весной отец со старшим братом перегоняли овец на нашу сторону гор, на пастбище. Пока этот олух был сыном да «черпаком», тихим прикидывался. А как стал «шаманом», так ему шлея и зашла под хвост. Домой ему захотелось, отца и брата младшего решил повидать, да водочки попить. Уговорил двоих земляков, бухнули одеколончику, поймали водилу «Урала», им как раз Герка служил, и рванули в родную кошару. Прихватили с собой шубу, десяток новых сапог, да четыре бушлата, без подарков мол, неудобно. Той весной морозы по ночам свирепствовали, ужас, до сорока доходили. Днём тепло, солнышко греет, а ночью как вдарит!
-А почему все решили, что он случайно на тридцать третью попал? Может и не случайно, а заранее готовился к побегу? – влез с вопросом Серёга.
-Да, ладно тебе баламутить, он, что, Штирлиц, что ли? Заранее? Попала шлея под хвост, вот и рванул. Тем более чего ему «шаманом» бегать, самое тяжёлое позади. Так что сиди и слушай, – обрезал Расим.
-Молчу, молчу.
-Ну, доехали до места они нормально, поплутали маленько, один раз чуть не засели, в остальном - всё обошлось без приключений. А в кошаре пусто, нет никого, ночи холодные, перевал не открылся. Вот начальство совхоза и решило повременить недельку - другую, с переводом скота. Облом у ребят вышел. Подёргались они туда - сюда, назад ехать уже поздно, темно, с дороги собьёшься, с собаками не найдут. А если найдут, то одни косточки. И решили они остаться на ночь. Разломали изгородь загона на дрова, затопили печку, разогрели тушёнку, привезённую с собой, не хватает только выпивки. А без спиртного какой отдых? Стали шариться по кошаре, вдруг чего припрятали хозяева. И на своё несчастье нашли целый ящик жидкости для розжига примусов. Как называется, не знаю, но Герка сказал, что на этикетке череп с костями и цвет у неё синий, как чернила.
-Гамыра называется, – похвастался своим знанием салабон, мывший посуду.
-Сам ты гамыра! Денатурат, – возразил Корзун. - А гамыра - это спирт какой–то технический, у меня сосед постоянно таскал с завода «СК». А денатурат я с детства помню, вся Ляпинка его пила, только перегоняли сначала, как самогон.
-Ладно, знатоки, хватит спорить, слушайте дальше.
-Да я и не спорю, чего мне с салабоном спорить, – возразил Корзун.
-О-о, буреет «черпак», совсем взрослый! Эх, тяжко придётся сынам, гонять ты их будешь! – засмеялся завсклад.
-Не буду, я стану справедливым «шаманом».
-Ага, справедливым! Чья бы тёлка мычала, а твоя молчала. Увидим, каким ты станешь, недолго осталось.
-Вы будете слушать или нет! – заорал повар.
-Буду, буду, рассказывай.
-Пусть будет денатурат, разница небольшая, всё равно отрава. Ну, вот, нашли они целый ящик этого дерьма, понюхали - пахнет спиртом. Подожгли - горит синим пламенем, значит, точно спирт. Сначала помаленьку попробовали, покурили, вроде ничего не происходит, а точнее, не умерли, значит можно пить, решили приятели, ну и навалились. Пили, пока ноги держали, потом стали по одному, как насосавшиеся пиявки, отваливаться, значит.
Герка рассказывал: зашёл, мол, в кошару, печка топится, трещит, угольки вылетают, а они храпят на разные голоса.
-Ну, я, говорит, печку прикрыл и вышел. Машину завёл и уснул в кабине, проснулся, когда кошара уже полыхала и машина принялась.
-Вот он сам кошару и поджёг! – вякнул один из сынов.
-Но-но, ты, Шерлок Холмс, попридержи свой язык, а то тебе его подрежут. Следствие решило, что само загорелось от уголька, выскочившего из печки.
-Я чего, я ничего! – испугался сынок, и стал с ещё большим энтузиазмом мыть посуду.
