пахнет, лучком зелененьким, картошечкой жареной, ух! Со свининкой – на горячих камушках шкворчит, зараза, пыжится, прямо ступить негде! А уж как до речки дойдёшь – м-м-мм!..
УШАН: (заинтересованно). Чего?
СМОТРИТЕЛЬ: Лучше и не принюхиваться – водка из отобранных сортов! Чуть сквознячок и – пошло плясать: воробьи водки нанюхаются, орут-шумят, на ветках не держатся, сыпются вниз, как у меня тараканы со стенки; бабы бегают – все пьяные, голенькие, как тютельки! Эх!.. А ты лежишь и на всё это богатство тебе глуба-ако плевать! Потому что обожрался и устал. Паразитки!
УШАН: Там водкой вонять не может, Зодчий говорил, там – вина!
СМОТРИТЕЛЬ: “Вина”! Это от тебя псиной воняет, а там водка приятно пахнет.
Из будки вдруг слышится вопль Зодчего: “А-а-а! Сволочи! Держите меня, держите! Падаю! А-а-а!”…
Чего это он, третий день орёт, как обворованный, хы-хы, может, описался?
Из дверей в одних кальсонах выходит растрёпанный спросонья Зодчий. Он сильно чем-то напуган.
ЗОДЧИЙ: Где у нас восток?
СМОТРИТЕЛЬ: (делая вид, что не расслышал). Свисток? А я его вчера в лесок выкинул. Чего это я: тружусь, песенки сочиняю, а мне даже брагой в рот за труды не капнут.
ЗОДЧИЙ: Опять на моём шезлонге!! (Пинком сгоняет оттуда Смотрителя.) Где восток? Восток где, я спрашиваю?!
УШАН: На подветренной стороне, говорят.
ЗОДЧИЙ: Кто говорит?
УШАН: Старые ушаны говорят…
СМОТРИТЕЛЬ: (Зодчему). Офонарел, что ли, со сна-то?.. Поезда ждёшь? Городок тут лепить собрался? А чего ж целыми днями дрыхнешь?!.. Правильно, потому что, сам знаешь, поезд твой, хоть обождись – не прикатится!
ЗОДЧИЙ: (Смотрителю). Кто такой?!
СМОТРИТЕЛЬ: (изумлённо, Ушану). Во – двинулся! Как проснётся, так родится по-новой – ничё не помнит.
ЗОДЧИЙ: Не слышу чёткого ответа! Кто? Болван? Крикун? Едок? Слюнявый?.. Кто?!
УШАН: Мумзя.
СМОТРИТЕЛЬ: Ты чего, чего! Смотритель я, Смотритель, на путях за порядком смотрю.
ЗОДЧИЙ: (радостно, словно вспомнив что-то). Во! Смотритель! То есть смотрящий вдаль. Молодец! Гордись!.. А чего это вы, гражданин Смотритель, такой напуганный? Может, своровали чего у своих земляков, а?.. Омниа мэа мэкуум порто! Что означает, функции надо выполнять неукоснительно. Марш проверять дорогу! Если поезд упадёт на полпути к нам, я лично посажу вас в погреб!
СМОТРИТЕЛЬ: Может, я лучше на свистульке потренируюсь, а то народ нагрянет, а тут ни цветов, ни музыки.
ЗОДЧИЙ: Тренируйся.
УШАН: А я б лучше туалет сколотил, а то как-то ведь…
ЗОДЧИЙ: Ладно, первое задание отложим до завтра. (Ушану.) Колоти туалет.
Смотритель подбирает с земли свистульку и начинает насвистывать маршеобразную мелодию.
Что за напев?
СМОТРИТЕЛЬ: Лирический. (Снова играет.)
ЗОДЧИЙ: Сам слышу. Слова где, спрашиваю?
СМОТРИТЕЛЬ: Каким же мне местом петь, если у меня рот занят?.. Чего-то я не разберу: то пой, то свисти, то пути чини, может, мне и сплясать сразу! Коленками об голову! (Кривляясь танцует.) Гопа-па! Гопа-па! Чё ты, мамка, родила!..
ЗОДЧИЙ: Молодец. Назначаю тебя публичным увеселителем.
УШАН: Гы-гы, забудочным танцором.
СМОТРИТЕЛЬ: Всё! Пойду в горы! Пусть лучше ноги отмёрзнут, чем на ваши хари фискальные глядеть! (Идёт в будку, гремит там жестяными банками, что-то роняет…)
УШАН: (Зодчему). Ушастые по дороге слопают, как пить дать. Эй, Смотритель, гор не бывает, вся земля блином!
СМОТРИТЕЛЬ: А кто ж их выдумал, я, что ли?
УШАН: Ты нечистых побольше слушай, ещё не то наболтают.
СМОТРИТЕЛЬ: Вот я тебя и не слушаю.
Смотритель выходит из будки с мешком за плечами, слюнявит палец и поднимает вверх, словно пытаясь определить направление ветра.
Та-ак… норд-норд-зюйд-вест!
УШАН: Ты б лучше язык высунул, он мокрее.
ЗОДЧИЙ: Всё равно не уйдёшь.
СМОТРИТЕЛЬ: Не удержишь!
ЗОДЧИЙ: Зачем? Сам не пойдёшь. Мне сегодня вещий сон приснился,.. будто бы настал Конец Света… м-да. Мементо мори!
СМОТРИТЕЛЬ: И чего же?
ЗОДЧИЙ: Ничего. Вроде бы карга какая-то старая с неба спрыгнула, звёзды аж днём горели. Палку свою в землю засунула, а земля-то, прямо со смеху помрёшь, как штукатурка полопалась,.. потом отваливаться стала…
СМОТРИТЕЛЬ: Знаю, это к грибному дождю.
ЗОДЧИЙ: А то бы! Потом мы с Ушастым тебя в погребе заперли, потом жена твоя заявилась – хороша баба! Жалко, что не людей любит, а этих, ушастых… Ну, потом я с ней вроде как прижиться захотел… Ты всё слюни возле неё распускал.
СМОТРИТЕЛЬ: Врёшь, гад, я её терпеть не выношу! От неё теперь тоже псиной воняет!
ЗОДЧИЙ: А я вроде бы чёртом сделался, с рожками такой. Ну и рожа у меня была — больше будки нашей!..
УШАН: А когда ж Конец Света был?
ЗОДЧИЙ: Я ж говорю, когда чёртом сделался.
УШАН: (понимающе). А-а-а.
СМОТРИТЕЛЬ: И дальше чего?
ЗОДЧИЙ: “Чаво-чаво”! Наврал я всё, чтоб ты, дурак, по степи не шлялся.
СМОТРИТЕЛЬ: Зря старался, всё равно у меня валенков нет. Всё, гад, порезал!..
УШАН: А Распоповку мы успели сделать, а?
СМОТРИТЕЛЬ: Во, балда! Тебе ж Зодчий сказал, не было никакого сна, это он нарочно фантазировал.
Издали вдруг доносится глухой звук, будто лопаются где-то огромные пузыри : “Бопп-боп!” и снова “Бопп-боп!”
СМОТРИТЕЛЬ: (тревожно). Ушаны, что ли, с деревьев падают?
УШАН: Не, это из земли чего-то растёт.
ЗОДЧИЙ: Вот тебе и бабушкин сон… допрыгались!..
СМОТРИТЕЛЬ: Погоди, ты же говоришь, наврал!
УШАН: Зодчий не врёт, он ищет одинаковые слова и мысли…
СМОТРИТЕЛЬ: Что они, пуговицы – искать-то их?! (Зодчему.) Ты бы лучше без туману всё объяснил, толком.
ЗОДЧИЙ: Всё! Обговорили вопросы – пора за дело браться. (Ушану.) Выносите, пожалуйста, сосуд для церемоний!
Степной Ушан отправляется в будку.
СМОТРИТЕЛЬ: (оживлённо). Вот чего-чего, а церемониться я, Зодчий, обожаю. Могу хоть целый день на коленках простоять. Жалко, что не каждый день мы это… церемонимся.
Из двери появляется Ушан с десятилитровой бутылью в руках. Она наполнена мутной жидкостью.
Э-э, осторожней, Ушастик!.. (Помогает ему придерживать бутыль.) Главное, душа этого просит, прямо как дитёнок соску… Сразу понимаешь и бытиё, и житиё. Ух, ты, моя сиропунечка! (Зодчему.) И кто тебя церемониям так обучил?
ЗОДЧИЙ: Талант у меня врождённый.
Совершается церемония: Зодчий молча становится на колени, за ним на колени опускаются Ушан и Смотритель, бутыль стоит перед ними. Зодчий воздевает руки к небу.
О, разнебесный Железный путь!
УШАН И СМОТРИТЕЛЬ: (повторяя). О, разнебесный Железный путь!
ЗОДЧИЙ: Воздай нам силы, здоровья и постоянных мыслей!.. Чтоб исполнялись наши заветные мечты и днём, и ночью!
УШАН И СМОТРИТЕЛЬ: И ночью тоже.
ЗОДЧИЙ: Пусть Распоповка поднимется, как трава из земли! Пусть загорится на этом месте, как звезда на голом небе!
УШАН: Как на голом небе.
СМОТРИТЕЛЬ: Не, пусть лучше не горит, я пожаров боюсь.
ЗОДЧИЙ: (строго, Смотрителю). Будешь искажать священные слова – посажу в погреб! (Продолжая молитву.) И пусть аз будет даждь нам несть жизнь бесконечную как дорога!..
СМОТРИТЕЛЬ: Во-во! Пусть грибной даждь! И капустка чтоб росла, и яблочки!.. Курей заведём, свинюшку. Эх! Даждь нам скорей бы!..
ЗОДЧИЙ: (резко вставая). Я не могу заниматься священным действием, когда пузо ставят выше!..
УШАН: (подсказывая). Железных путей.
СМОТРИТЕЛЬ: Во! Сам тут про заветную мечту плёл, а теперь, значит, я в стороне буду? Не буду! Сытый – аж по самые уши! Баб сюда не приводи! Матом не разговаривай! Чё я, не человек, что ли?! Да плевал я на всё это! Тьфу!!
УШАН: Ты чё – на святое руку поднял?!
СМОТРИТЕЛЬ: “Святой”, смотри, брюхо аж насквозь светится!..
ЗОДЧИЙ: Ушан, арестуйте этого типа!
УШАН: Пришибить, что ли?
ЗОДЧИЙ: Пока обойдёмся. В погреб его, пусть вонь понюхает вместо курей с капустой!
СМОТРИТЕЛЬ: Вы чё, взаправду, а?
Ушан берёт за шиворот Смотрителя и ведёт в будку. Смотритель начинает вырываться, показушно размахивая руками и тряся головой.
Люди! Смотрите, люди, как путейцев истребляют! Алкоголики!.. Люди-и! Они хотят наши рельсы завязать морским узлом! Чтоб с путей сыпались поезда-а!.. Люди, помогите-е!..
УШАН: (высовываясь из-за двери). Может, его по голове, а?
ЗОДЧИЙ: Импровизируйте согласно ситуации.
УШАН: Понял. (Исчезает за дверью.)
ЗОДЧИЙ: (напевая). “ Сухой он корочкой питался, и подавился, и издох…”
В будке слышится возня, Смотритель вскрикивает, потом становится тихо. Из будки выходит Ушан.
УШАН: (озабоченно). Чего-то ослаб он, раньше-то с одного разу только бы зуб выплюнул, а тут…
ЗОДЧИЙ: (делая из бутыли несколько глотков). Фу, гадость!.. Как говорят: “Вино смывает вину!”
УШАН: Чего-то молиться не охота…
ЗОДЧИЙ: А почему угрюмый? Солнышко-то, глянь, скоро одуванчики полезут, воробышки запоют, чук-чурюк, чук-чурюк…
УШАН: Мильку вот вспомнил. Как бы её ушастые без меня не слопали.
ЗОДЧИЙ: А чего вспоминать, привёл бы. Женщина в обществе, это – столб! Аж до самого неба!
УШАН: Так, значит, не возражаешь?
ЗОДЧИЙ: Непременно – привести! (С воодушевлением.) Вся мужская жизнь лежит в женских руках; весь мужской разум развивается внутри её тела!.. Только женщина научилась рожать и любить, и только она в силе научить нас тому же самому, как великая…
УШАН: (подсказывая). Ушанка!
ЗОДЧИЙ: Правильно. Веди её, мой друг, сюда!
УШАН: Я мигом!.. На голову накину чего-нибудь…
Ушан убегает в будку и выходит оттуда уже в самодельной шляпе.
Ну, как?.. (Красуясь в обнове.)
ЗОДЧИЙ: Как ловкий всадник, который идёт седлать кобылицу!.. Иди, товарищ мой, я буду ждать и плакать!
УШАН: Ага, я мигом!..
Ушан вприпрыжку убегает в сторону низкорослого сосняка. Зодчий подходит к будке, заглядывает внутрь.
ЗОДЧИЙ: Эй, Смотритель, ты как очухался?.. (Прислушивается.) Слюнявчи-ик…
СМОТРИТЕЛЬ: (из погреба). Сам слюнявый. Пьянь перекатная!
ЗОДЧИЙ: Не надейся, бить не буду. У меня к тебе дельце имеется… По поводу общего знакомого.
СМОТРИТЕЛЬ: Всё равно ты нас не перессоришь… Я теперь для Ушастого, как родня, всё таки с моей женой жил.
ЗОДЧИЙ: Да?!.. А мне Ушастый вчера ещё предложил башку тебе отвернуть, кхы – с чего бы это?!.. (Словно вспомнив что-то.) Ах, ну как же! Он за бабой своей побежал. А то, говорит, как приведу её, как с ней заживём вовсю, он ведь, говорит, подлец, не утерпит – отбивать начнёт!
СМОТРИТЕЛЬ: Это не его баба! Это моя женщина!.. Ихнии бабы все волосатые, а моя розовая, как попка у младенца.
ЗОДЧИЙ: Да-да, про это он сочно расписывал.
СМОТРИТЕЛЬ: Он её силой держит у своего главаря, морда обезьянья!
ЗОДЧИЙ: Я б не стерпел! Честно говоря, мерзко становится, когда представишь человечью бабу в обнимку с шерстяной нечистью… Интересно, она его прямо в губы целует, или как?..
СМОТРИТЕЛЬ: (чуть не плача). Ты чё – нарочно?! Я ведь его ухлопаю, как вылезу отсюдова… Кровушки напиться хочешь?!
ЗОДЧИЙ: Ага, тёпленькой. Слышь, баламут, если я, к примеру, ночью погреб отопру – дальше сообразишь или как?..
СМОТРИТЕЛЬ: (после молчаливого раздумья). А про эту… Распоповку насвистел, что ли?..
ЗОДЧИЙ: В любом городе жители делают естественный отбор для улучшения породы. Наукой доказано!
СМОТРИТЕЛЬ: Ладно. Топорик только с краешку положь.
ЗОДЧИЙ: Ишь, чё захотел – топорик! Эдак ты и меня к месту определишь. Ручным трудом обойдёшься.
СМОТРИТЕЛЬ: А вдруг проснётся?
Откуда-то издали доносится крик Ушана: “А-а-а!!.. Карау-ул!!!”
Чего там, Зодчий?
ЗОДЧИЙ: Не знаю. Наверно, бабу твою слопали… Зверьё ведь!
Появляется Ушан, он запыхался от быстрого бега, глаза его полны неизъяснимого ужаса.
УШАН: Караул!.. Хана!.. Всем крышка!.. Конец
