была фатальная ошибка! Еще минута, и Ирина резко встала и ушла в свою постель. Я понял, что потерпел крушение.
Да, крушение такой длительной осады – огромная потеря, но надо было, всё же, поспать,… хотя бы, несколько часов, ибо провести заключительное заседание Государственной комиссии, аргументированно доложить её выводы, ответить на вопросы и дать рекомендации руководству «Уралмаша» возможно было сделать лишь с ясной головой. А с этим было плохо! Очень плохо! Через четыре часа зазвонил будильник, и я стал одеваться.
Ирина лежала на своей постели лицом к стене и не подавала признаков жизни. Я понимал, что она устала, и дал ей возможность полежать до последнего. За 15 минут до выхода, я подошел к ней и предложил одеться. Она, видимо, не спала и рывком повернулась на спину.
- Я никуда не пойду! Я не в состоянии что-либо делать! - с надрывом проговорила она… Помню, что я пытался объяснить ей, что протокол заседания Государственной Комиссии требует её присутствия, но… - безуспешно! Тогда я одел свое шикарное английское двубортное пальто, немецкую широкополую шляпу, взял папку с документами и направился к выходу… Вдруг до меня донеслось её тихое:
- Юра! Подойди ко мне!
Я подошел к её постели, и она поманила меня своим пальцем, а когда я наклонился к ней, Ирина выпростала из-под одеяла свои тёплые, пахнущие молодой женщиной руки, и крепко охватила ими меня за шею. Одно мгновение - и она начала неистово меня целовать своими мокрыми, пухлыми губами, орошая мое лицо своими солеными слезами... Моя шляпа смялась и укатилась куда-то за кровать, а Ирина, целуя, всё бормотала что-то невнятное. Ещё минута, и до меня дошел смысл говоримого ею:
- Поласкай меня там…
Пока я соображал что-к-чему, она схватила мою правую руку и потащила её к себе между ног… Не смею описывать мои доподлинные ощущения! Скажу лишь, что никогда не забуду тех содроганий и вскриков, которые могли разбудить даже мёртвого в тот утренний час… Накрахмаленный манжет моей сорочки и крупная запонка, видимо, больно царапали её, так как она, временами, выталкивала мою руку прочь, но, через мгновение, помещала её на прежнее место. Продолжалось это неистовство минут пять, а может - десять, а затем закончилось её бурным оргазмом - настоящей «пляской святого Витта». Множество непроизвольных сокращений мышц её рук, ног, шеи и головы, и даже судороги всего тела, потрясли меня до глубин сознания, но, вскоре, - она затихла. Еще, какое то время, Ирина прижимала мою голову к своей груди, а затем разжала руки и с тихим вздохом распласталась на постели. Я нащупал за кроватью свою смятую вдрызг шляпу и, поровняв её, кое-как, водрузил её на свою неприкаянную голову.
В машине уже находились начальник испытательной лаборатории завода и специалист по вибрационным испытаниям – женщина. Она взглянула на меня и молча протянула мне свое зеркальце. В нём я увидел измочаленное и перепачканное тушью для ресниц лицо - своё лицо, если можно назвать лицом то, что я увидел в зеркале… Естественно, я не обязан был давать этим людям, какие либо, объяснения, но моим попутчикам и так всё было ясно. Для проформы меня спросили, где, мол, Ирина, на что я ответил: «Она заболела!». Думаю, что авторитета мне и моей очень серьёзной фирме этот случай не прибавил. Но, Бог с ним! Специалистом я был - одним из наилучших в области измерений, испытаний и сертификации продукции, да и полномочия мои были высокими. Не очень - то и повякаешь в мою сторону! И, вообще, не стоит забывать, что во всяком деле следует искать, прежде всего, Женщину! Как говорится: «Cherchez la femme!».
