закидали яму могилы землей. Закрепили над могилой крест. Бугорок над могилой обложили цветами, которые находились в куче рядом с разрытой могилой.
Затем мужская и женская фигура приподняли то, что лежало рядом с могилой на дорожке. Быстрым и уверенным шагом могильщики-куркули понесли труп человека к изгороди кладбища, за которым находились дом и двор куркулей. Там открыли металлическую калитку и прошли к себе во двор, где их встретили хрюкающие свиньи. Видимо свиньи, словно хищники почуяли запах свежего трупа и мяса человека в свою пищу.
От жилых домов районного центра кладбище и дом куркулей находились в паре километров. Через дорогу напротив дома куркулей находилось несколько давно заброшенных строений когда-то разорившегося колхоза. В этом месте днем редкий случай бывали пешеходы, а ночью мимо кладбища даже машины не проезжали. До государственной трассы от кладбища не меньше трех километров. Полная тишь и благодать для извергов. Среди ночи могут творить, что вздумается. Стук топора и треск человеческий костей отсюда не слышно.
Как размышлял Петрович, так все стало происходить прямо перед его глазами. Изверги быстро раздели труп покойника. Одежду бросили в тлеющую печь рядом со свинарником. Вскоре на пне от огромного дерева топором стали разделывать труп человека, словно животного, которое решили освежевать перед продажей на колхозном рынке. Вначале отрубили голову и конечности у трупа человека. Затем стали разделывать как говядину или свинину острыми ножами. При свете взошедшей луны, со стороны кладбища хорошо просматривались все действия преступников.
Вот мужчина начинает расфасовывать тушу на разные части и куски. Видимо кожу с мяса куркули срезают и отдают на съедение свиньям. Свиньи с удовольствием чавкают, хрюкают и даже дерутся между собой за лакомый кусочек, словно злые хищники. Женщина шлепает свиней ладонью по рожам за драку. Тут же дает им лакомые кусочки только что освежеванного трупа человека, если только так можно сказать о разделке человека.
Не прошло и получаса, как труп человека расфасовали полностью. Жирные куски отправлены в котел на мыло. Освобожденное от признаков человека чистое мясо взвешивается и укладывается в ящики на продажу в мясной лавке на колхозном рынке или пойдет на мясные блюда в кафе "Голубой Дунай". Ступни ног, кисти рук и голова дробятся на огромной машине с ручным приводом, колесо которого крутит руками мужчина, а женщина бросает в эту машину то, что подлежит полному уничтожению, как признак того, что было человеком.
Закончив разделку человека, мужчина выбирает видимо самую жирную свинью. Привычным движением руки с первого раза на смерть закалывает свинью и начинает ее разделывать точно так же, как только что был разделан труп человека. В это время женщина начинает растапливать огромную газовую горелку под котлом, в котором варятся жирные куски человеческого мяса на мыло.
Раздробленные куски ступней, головы и кистей рук женщина бросает туда, где давно сгорела одежда с трупа человека. Видимо там, в железной печи тлеет кокс, который может уничтожить признаки человека, точно также как превращает в металл признаки породы.
Перед рассветом, когда обе туши разделаны под товарный вид, мужчина перекладывает между собой куски мяса человека и свинины. Давно всем людям известно, что свинья и человек между собой отличаются только своим видом. Все остальное у свиньи и человека совершенно одинаковое. На рынке невозможно отличить мясо свиное от мяса человеческого. Именно на это рассчитывают всегда, эти нелюди с человеческим обликом.
После полной разделки и сортировки совместного мяса и сала свинины. Мужчина начинает таскать ящики с товаром на улицу за ворота своего двора. В это время женщина тщательно проверяет территорию своего двора, чтобы не было ни каких признаков присутствия трупа человека. Убедившись в чистоте двора, женщина и мужчина совместно вытаскивают на улицу тяжелые весы. К этому времени к дому приезжают заготовители. Товар взвешивается и грузится на машину. Куркули получают деньги за товар. Все дела чисто заканчиваются.
Петрович несколько минут был в шоке в засаде не оттого, что увидел совершенное преступление, к которому он своим разумом и душой был как бы готов заранее. Старик был шокирован тем, что так быстро было совершено преступление, к которому даже придраться невозможно. Ведь они не каждый день совершают такое преступление и ни над каждым трупом. Здесь существует какой-то расчет на то, что их не уличат в криминале.
Даже если застанешь преступников у разрытой могилы. То они могут спокойно заявить, что сами только что обнаружили разрытую могилу и хотели сообщить в милицию или пытались скрыть чужое преступление, чтобы сохранить свое рабочее место. Если бы был такой мощный фотоаппарат, которым можно было бы с засады заснять весь процесс их "работы" с трупом, от могилы до полной разделки трупа. Тогда было бы стопроцентное доказательство совершенного преступления. Такого фотоаппарата нет, а значить нет тут и преступления.
Несколько дней Петрович ходил по поселку и дома сам ни свой. Все думал, как подойти к доказательству такого преступления. Сидеть в засаде с кем-то совсем бесполезно. Через реку быстро не переберешься. Преступники издали заметят опасности и тут же ликвидируют улики. Делать двойную засаду с разных сторон, то же нет смысла. С их дома все вокруг как на ладони. Наверняка они каждый раз начеку. При любом неординарном передвижении рядом с их домом. Куркули насторожатся и не пойдут на преступление. Спешить им некуда...
- Петрович! Ты знаешь, что с Сорокиным случилось? - перебил Игнатенко Иван, запутанные размышления старика.
- Нет, ни чего не знаю, - откровенно, признался Петрович. - Наверно обратно в коровнике доярку лапал.
- Вижу, что ты вообще не в курсе дела, - удивленно, воскликнул Игнатенко Иван. - Два дня назад у Сорокина Коли отец умер от сердечного приступа. Перед похоронами жена Николая и мать убрали от него все его заначки и спиртное, чтобы он до поминок отца не напился. Николай случайно заметил, куда бабы спрятали от него деньги и водку. Перепрятать было некуда. Бабы в доме могут все обыскать и обратно забрать у него. Тогда Николай решил пойти на хитрость. Деньги рассовал по карманам в костюм покойного отца в гробу. Две бутылки водки засунул в пуховую подушку под голову покойника. Он думал, что после обыска бабы успокоятся и уйдут спать в свою комнату. Не будут же они ночевать в зале рядом с покойником. Когда бабы заснут. Тогда Николай встанет, заберет деньги из кармана покойника и две бутылки из пуховой подушки из-под головы покойника. Пойдет в коровник к своему другу телятнику. Отметят они за упокой души рано умершего папаши...
- Ну и что было дальше? - не выдержал Петрович длинного рассказа. - Можешь сказать проще?
- Чего тут проще! - разозлился Иван. - Все получилось точно, так как рассчитал Николай...
- Больше нечего сообщить, что Николай и телятник пьяные? - стараясь уйти, сказал Петрович.
- Как раз все ни так как ты думаешь! - остановил Игнатенко Иван, уходящего Петровича. - Дело в том, что после обыска бабы действительно ушли спать к себе в комнату. Николай пошел, как бы спать на сеновал, который бабы тоже обыскали. Николай решил подождать на сеновале, пока бабы окончательно угомонятся и крепко заснут. Вот тут то, у Николая получилась осечка. Перед этим он с дружком пару чекушек водки раздавил. Так вот эта проклятая малость водки разморила Николая, он уснул прямо на сеновале. Проснулся Николай только к обеду второго дня. Когда отца похоронили и помянули без Николая. Сейчас он бедный мается без выпивона...
- Так пусть потребует, чтобы могилу отца вскрыли, - сразу осенило Петровича, как разоблачить преступников.
- Ты чего, Петрович, того?! Совсем на молочной пище поехал!? - возмутился Иван. - Кто разрешит вскрывать могилу отца?! Это тебе не дверь в дом открывать. Туда нужны особые документы.
- Пусть Николай обратится в милицию официально, - настаивал Петрович. - Скажет милиционерам, что с горя и по пьянки рассовал в карманы покойнику домашние сбережения и документы...
- Вот пойди и сам скажи Николаю! - показал Иван на дом Сорокина. - Пусть он послушает тебя.
- Я вижу, ты маешься с похмелья, - стал цепляться Петрович за больную тему. - Помогу тебе уговорить Николая. Думаю, что он тебе поможет опохмелиться после того, как достанет две бутылки водки из могилы своего отца.
Сорокина Николая долго уговаривать не пришлось. Он сразу согласился с таким предложением. Но для общей поддержки со стороны, стащил из дома главные семейные документы. Спрятал документы под голубятню и пошел в коровник с повинной головой к своей матери и к своей жене. Как на духу рассказал бабам о том, что он натворил по пьянки. Бабы как услышали такое, то чуть тут же в коровнике Богу душу не отдали обе сразу.
- Сейчас же пойдем в исполком и в милицию, - в один голос заявили бабы, когда их привели в чувства. - Пусть любой документ готовят с гербовой печатью, но могилу отца вскрывать надо. Самому Николаю надо всыпать хорошо плетью или на пятнадцать суток в медицинский вытрезвитель посадить. Пусть там головой подумает.
- За чистосердечное признание нет никакого наказания, - заступился за Николая, Игнатенко Иван.
Бабы махнули руками и прямо с телятника пошли в Исполком и в милицию заказывать документ с гербовой печатью, чтобы вскрыть могилу отца. Петрович, Игнатенко Иван и Сорокин Николай по дороге подбивали мужиков и баб, чтобы те поддержали их компанию на составление документа с гербовой печатью. Никто толком ничего не мог понять, что нужно, чтобы составить такой серьезный документ, но выпить хотели многие...
Прошло больше двадцати минут со времени раскрытия тайны с гробом покойника, как между зданием районного отделения милиции и зданием Исполкома собралась толпа с сотню человек. Рядом находилась маленькая автобусная станция районного значения, а также ряд поселковых учреждений, откуда потянулся любопытный народ к шумящей толпе. Всем хотелось узнать, что тут случилось и искренне помочь пострадавшим.
- Товарищи! Успокойтесь! Скажите, что случилось? - спросил солидный мужчина из Исполкома.
- Этот балбес по пьянке рассовал в карманы покойника все документы и деньги семьи, - сказала мать Сорокина Николая, выталкивая сына из толпы в сторону представителя исполкома. - Все похоронили с покойником.
- Так вам что нужно сейчас от Исполкома? - удивленно, спросил солидный мужчина. - Мы не похоронное бюро.
- Нам нужно от милиции разрешение, а от Исполкома документ с гербовой печатью, чтобы открыть могулу покойного отца, - властно, заявила вдова. - Иначе нам не на что будет жить. Мы остались без денег и без документов. Как мы будем дальше жить?!
- Пострадавшие пройдите в Исполком за документом, - сказал солидный мужчина. - Остальные все свободны.
Семья Сорокиных прошла в здание Исполкома. Но подавляющее большинство собравшихся людей от здания Исполкома не отошли. Как обещал Николай, что если вскроют могилу отца, то прямо на
