озвучивал лишь в предельно откровенном разговоре.
— Уж не подохнет! Ведьма как-никак! И вообще, князь, что вы ее все время защищаете? Подозрительно, однако…
Мельник виновато опустил голову, заставил себя слегка покраснеть и сделал оригинальный защитный ход:
— Люблю я ее, стерву. Глаз не могу отвести.
Все вокруг загоготали, ни у кого не возникло и призрака мысли, что князь говорит всерьез.
— Нельзя! Нельзя! Нельзя смеяться! Параксидная чума!! — Лейтенант Минесс заорал так, точно его ошпарили.
Люди с нечеловеческими лицами попадали на колени и стали взывать к небу:
— Непознаваемый!.. Великий и Страшный… прости… прости…
Идиот с плеткой начал так сильно хлестать себя, словно его кусала целая дивизия вшей. Кто-то принялся есть сырую землю, выдирая из нее корни безвкусной травы. Самое дикое в происходящем было то, что лейтенант Минесс присоединился к их компании, стал бить себя кулаками по вискам и истерично молиться.
Лаудвиг вытер нахлынувший пот. Он очертил взором стену беспросветного мрака и выдавил только одно слово:
— Сумасшествие.
Князь закрыл глаза, проклиная свою неосмотрительность.
— Сьир, они правы. Я покорнейше прошу прощения, при эпидемии чумы ни в коей мере нельзя чему-либо радоваться, а тем более смеяться. Ее вирус передается через положительные эмоции. Если среди нас есть хотя бы один зараженный — это конец для всех.
Один из размалеванных поднялся с колен.
— Клянемся, господа, среди нас нет больных, никто из нас не прошел первой стадии. Купите, купите у нас защитные балахоны! Это поможет сохранению вашей жизни!
Факела воздевали к черным небесам свои огненные пальцы, будто тоже молились. Их потрескивание походило на шепот томящейся души, а капли пироантовой смолы — на чьи-то слезы. Принц только сейчас почувствовал, вернее — прочувствовал, насколько разителен контраст между его прежней беззаботной жизнью и теперешним полубредовым скитанием неизвестно где. Он всегда подозревал, что за границей Франзарии по сути заканчивается и сам мир. Теперь воочию в этом убедился.
Кавалькада спешно двинулась далее. Нелепые балахоны так сильно смахивали на шутовской маскарад, что первое время нельзя было смотреть друг на друга без улыбки. Лейтенант приказал всему своему отряду размалевать лица краской. Ольгу тоже укутали в балахон. Все это в глазах Лаудвига было вылитым театром абсурда, но его скептицизм начал угасать по мере продвижения вперед. Им пришлось повстречать еще несколько групп людей в точно таких же безумных одеяниях. Словно по степи слонялись разукрашенные призраки. Словно людей-то по сути и не было. Лейтенант Минесс подъехал к принцу, их лошади играючи потерлись головами.
— Сьир. Нам желательно нигде не останавливаться. Ни в коем случае нельзя заглядывать ни в какие трактиры и ни в какие гостиницы. У нас имеется немного провианта, будем довольствоваться этим. Впрочем, не грех и слегка поголодать.
Лаудвиг обернулся, хотел что-то ответить, но как только увидел страшилище с угольным лицом и красными, словно кровавыми, полосами, лишь помотал головой. «Вот, черт! И спиртным не запаслись!» Ему страшно хотелось пригубить хоть какую-нибудь, хоть самую дешевую бутылочку самого дерьмового вина. Лишь бы забыться на какое-то время, лишь бы отупеть и одуреть одновременно. Начать воспринимать окружающее пространство как личный бред. О большем блаженстве он сейчас и не мечтал.
Разведчики тьмы снова подали знак, но не остановили движения. Значит, опасности нет. По дороге шел лишь единственный человек, некий юноша. Примечательным в нем было прежде всего то, что он не носил этих дурацких масок, шел в обыкновенной крестьянской одежде — льняной камизе и коротких брэ, перевязанных поясом. На лице юноши играла тенями радости блаженная улыбка. Он о чем-то мечтательно размышлял, шевелил губами, тряс своим факелом и не особо обращал внимание на королевский эскорт. Лаудвиг вздохнул с явным облегчением:
— Наконец-то повстречали хоть одного нормального человека! Надо бы спросить у него, далеко ли до ближайшего селения.
Лейтенант Минесс слегка притормозил коня. Его лицо сначала лишь настороженно замерло, затем пришло в легкое возбуждение, потом исковеркалось мимикой настоящего ужаса, он закричал:
— В лес!! Все разбегаемся в лес! Это больной! У него первая стадия!
Разведчики тьмы первые бросились в разные стороны. Заржали пришпоренные лошади. Повозка с Ольгой дернулась, поворачивая к густым зарослям. Лаудвиг не стал спорить. У него хватило ума, чтобы в данной ситуации положиться хотя бы на чужую мудрость. Лишь когда сухие ветки начали хлестать лицо, он затормозил. Юноша продолжал, как ни в чем не бывало, вышагивать по дороге. Он, кстати, был довольно красив собой, и улыбка ни на минуту не покидала его лицо, словно он родился с ней. Дьенн, один из охранников, поднял было арбалет, но Минесс накрыл его своей властной ладонью.
— Он и так приговорен. Лучше помолись за него, если знаешь как это делается.
Дьенн был искусным стрелком, но совершенно бездарным творцом святых молитв. За свою долгую жизнь он их творил целых два или даже три раза — и ни по одной из них не получил просимого. Поэтому немудрено, что он лишь криво ухмыльнулся, сказав:
— Лучше я помолюсь, чтоб он загнулся где-нибудь по дороге, чем распространял нечисть среди здоровых людей.
Кавалькада продолжала свое движение по степи. Казалось, тьмой бесшумно был уничтожен весь зримый мир. Остался только маленький отрезок дороги, освещаемый перепуганными факелами. Отрезок полз, разъедаемый мраком позади, и некой колдовской силой наращиваемый спереди. Иногда возникало ощущение, что он никуда и не ползет — просто видоизменяется, словно корчится в безмолвной агонии. Пропасть справа и слева, пропасть спереди и сзади, такая же черная пропасть накрывала их сверху. Лишь снизу под ногами ощущалось хоть что-то твердое и вообще — материальное. Из тьмы, точно из небытия, выглядывали силуэты застывших деревьев. Ни одно из них не стояло прямо, все корчились в болезненных судорогах. Мертвый беспроглядный мрак господствовал над миром до самых границ его Рассеяния — там заканчивалось само пространство и начиналась Протоплазма сверхтекучего времени. Летящая в ней черная вселенная медленно вращалась по часовой стрелке вдоль координатной оси Будущего. Именно вращение по часовой стрелке обеспечивало ей само понятие бытия. Если бы случилось наоборот. Если бы в момент Великой Вселенской Ошибки она получила бы обратный момент вращения, то время в ее пределах двинулось бы в отрицательную сторону, обращая все сначала в хаос, а затем в антигармонию — мнимый мир, где происходит инверсия пространства, а все физические законы меняются на противоположные. Такие миры не уничтожаются в общефилософском смысле. Они коллапсируют для всех тонов реальности, становятся в бесконечное число раз меньше математической точки. И что происходит в их сверхтаинственных глубинах, если о таковых вообще имеет смысл говорить, ведает один лишь Непознаваемый.
Разведчики тьмы снова притормозили. Пьен буркнул что-то невнятное, и Лаудвиг решил сам подъехать поближе, чтобы воочию разглядеть, что их встревожило. Оказалось — огни. Впереди было множество огоньков разной яркости. Они были хаотично вкраплены во тьму, неподвижны и вместе с тем пугающи.
— Ответ очевиден, — позади раздался голос Минесса, — это какое-то селение, деревня или небольшой городок. Тот индивидуум, что встретился нам по дороге, явно направлялся из этого места. Не удивлюсь, если там все уже давно заражены.
Лаудвиг почувствовал прилив крови к лицу. Так его организм выражал низменное чувство страха.
— И что вы предлагаете? Ехать в обход, через лес?
— Иной путь может быть только через небо, а вперед может сунуться только самый последний идиот.
Принц не стал утруждать себя долгими раздумьями, он поднял руку и громко крикнул:
— Разворачиваемся!
Лошади покинули дорогу и принялись ржать от надоедливых веток, которые постоянно хлестали им бока. Лес здесь был довольно густым. С клеткой, где сидела Ольга, вообще возникли проблемы. Повозка то застревала, то проваливалась колесом в какую-нибудь яму, и толкать ее дальше приходилось чуть ли не всем эскортом.
— Старая вонючая проститутка!! — орал Лаудвиг. — Везем ее как королеву в карете, а она даже не пошевелит своими вшивыми патлами!
Дальше начались проблемы посерьезней эмоционального срыва. Копыта коней стали погружаться в размякшую почву, и они шли все медленней, покачиваясь на ровном месте. Лаудвиг спрыгнул и почувствовал, как его ноги со звучным хлюпом вошли в мутную жижу.
— Проклятье! И все на мою голову!
— Сьир, дальше идти бессмысленно, попытаемся обойти город с другой стороны.
Всадники принялись нехотя разворачиваться, лошади, не понимая столь странного поведения наездников, возмущенно ржали. Все от души выругались, одна лишь Ольга скучновато зевнула. С противоположной стороны дороги поначалу все складывалось благополучно: и лес был реже, и сухая твердая земля благоприятствовала движению, но потом снова началось болото, да так резко, что один из разведчиков тьмы с криком провалился в какую-то яму. Пьен помог ему выкарабкаться, а истерически ржущую лошадь вытаскивали всей компанией.
— Опять проклятье! И опять на мою голову!
Принц плохо владел своими эмоциями, и вспыльчивость властвовала им как безвольной марионеткой. Изнеженный, избалованный роскошью дворцовой жизни, он был в полнейшей растерянности, с последней надеждой поглядывая на своих сопровождающих. Князь лишь задумчиво хмурился, и от этого его размалеванное краской лицо становилось неотличимым от демона. А лейтенант, знаток этой странной болезни, фактически стал главнокомандующим, от его мнения зависело все.
— Сьир, успокойтесь. Мы в клещах. В болотистой местности такое явление не редкость. Выбора нет: поедем по дороге. Это не так страшно, как мы пытаемся себе внушить. Главное — ни с кем при встрече не заговаривать и не вступать ни в какие контакты. Думать только о печальном. Ни в коем случае не говорить ничего веселого или смешного. Полезно заняться самоистязанием… Эй! — обратился он к солдатам. — Хотите выжить — заставьте свое тело страдать! Это приказ!
Стражники ринулись его исполнять с рвением еще большим, чем если бы им сейчас предложили сходить в баню или в какую-нибудь пивнушку. Инстинкт самосохранения прогнал из души все мелочные чувства. Одни стали рвать колючки и пихать себе под одежду, другие вырезали хлысты и принялись стегать себя со всех сторон. Третьи резали в разных местах свое тело. Принц счел, что с него достаточно ноющих нервов.
— Хорошо, едем, только быстрей!
Да, это был небольшой городок, ворота которого были распахнуты настежь и даже не охранялись. Их резные деревянные створки напоминали раздвинутый занавес. Словно подъезжали к театру. Словно там их ожидает некое представление. На въезде в город к ним вышел какой-то старичок и ласково спросил:
— Куда путь держите, добрые воины?
В ответ не прозвучало ни слова. Лаудвиг краем глаза заметил, что старичок уж слишком мал ростом для взрослого мужчины, и голос
