Тремориада

полезет. Открыл холодильник. Растительное масло не пойдёт, от него самого стошнит. А вот половинка морковки – самое то. К тому ж больше в холодильнике ничего не было. Почистив и промыв морковь под струёй воды, отрезал кусочек, закинул в рот. Привкус грязных труб сразу исчез.
- Хороша витаминка!
Дожевав, отрезал ещё кусочек, на закуску, и достал из шкафа стакан. Убрав с него горбушку, осторожно понюхал. В нос ударил запах спирта. Саныча аж передёрнуло.
- У-у, гадость.
Решил не отливать в стопку. Руки не то чтоб ходуном ходили, но и тверды не были. А пролить никак нельзя.
Саныч открыл холодную воду. Выдохнул. И сделал пару осторожных глотков из стакана. Затем сразу прильнул губами к крану и с жадностью выпил воды. После закинул морковку в рот и лишь захрустев, понял - провалилась. Не стошнит.
Через пару минут, Саныч, ещё приложился к стакану, оставив водки на два пальца.
Жизнь налаживалась. На вопрос: что делать? Ответ нашёлся. А вот, что было вчера?..
Саныч, намедни пьянствовал с Пашей. Прощелыгой сорока четырёх лет. Их с неделю назад обоих уволили за синьку с работы, где Саныч провкалывал  полтора месяца разнорабочим.
- И пошли бы они все на хер! – Восклицал Паша, пропивая Саныча расчётные. Его ж деньги забрала сестра, ведьма, а не баба. Он потрясал пальцем с чёрной окантовкой на ногте. – Ведь на нас всё держалось! Ну, выпивали мы, да. Но мы ж и работали! А кто теперь за эти копейки горбатиться будет?
Паша говорил и говорил. Одно, и тоже по кругу. Его пластинка всегда заедала, когда он пьянел. Причём пока они работали, пластинка была практически та же самая: «Тут на нас всё держится. Одни мы работаем. Кто ещё будет тут вкалывать за копейки?»
И невозможно было переменить тему.
Вчера, к вечеру, Пашу опять заклинило. И Саныч еле выпроводил его, сказав, что ложится спать. Деньги закончились, а в бутылке оставалось всего на пару стопок. Оставшись один, Саныч уселся перед телевизором и в течение часа допил водку. Он планировал выспаться. Завтра днём переболеть похмелье. А вечером должен вернуть долг Саша.
Саша, он какой-то правильный. И всё у него по жизни складывалось правильно. Любил выпить, но в конкретные запои не уходил. В редкие случаи дня по три. И когда Саныч на кочерге стал всё больше и больше выпадать из жизни, Саша начал словно избегать его. Будто боясь заразиться. Нет, он не выказывал и тени неприязни. Живо интересовался: как дела? Приветливо здоровался при случайной встрече. Всё внешне было по-прежнему. Да только в гости перестал заходить, и к себе не звал.
А тут, получив расчётные, Саныч с Пашей шли в магазин тариться, да повстречали Сашу. Тот как обычно поинтересовался делами. Саныч рассказал вкратце. И что уволили, и про расчётные, и что уж идут отметить это дело. Предложил Саше присоединиться. Но тот отказался, сказав: надо срочно чинить «тачку». И тут же попросил у Саши денег в долг. Пять тысяч на недельку. А Саныч был не против, целее будут. Он даже подозревал, что правильный Саша, и берёт-то у него деньги лишь с целью сохранить. И это его где-то даже уязвляло. Но предлог был достойный. Выходило, что Саныч делает одолжение. А может, так оно и было на самом деле.
И вот, с неделю уж прошло. Саныч запутался в числах. Но где-то так. Выспавшись, собирался точно определить по ТВ - программе. И как похмелье отпустит идти к Саше. Предстояло затариться едой, кое-какую копейку за квартиру заплатить. А то приставы уж приходили, грозили описать имущество.
«Надо хоть пару тысяч на это потратить», - думал Саныч ложась спать.
Он вроде даже уж спал, когда позвонили в дверь. Это был Паша. Ведьма сестра дала ему немного его же денег, блин. Он принёс 0,5 водки, и полторашку пива. Закусь Паша не признавал. Известное ж дело, закуска – градус крадёт.
Гость протрезвел, пока гулял, и пластинку свою не включал. Когда пиво допили, Паша вспомнил одну песню старую.
- Ваши поют, - сказал он. – Металюги. Про палачей. У меня сосед помнится раньше, как врубит – весь дом на ушах.
- Момент, - Саныч сделал солидное лицо, и поднявшись из-за стола-табуретки, отрыл в закромах квартиры кассету. У него сохранилась кассетная аппаратура. Раритет. Саныч мотнул кассету. Послушал. Мотнул. И, на конец, включил, прибавив громкость, песню «Палачи» группы «Мастер».
Эта песня, последнее, что удалось вспомнить Санычу. Когда Паша ушёл? Чёрт знает. Когда водку в стакан отлил? Без понятия.
Саныч наконец, почувствовал себя бодрячком. Водка вернула организм к жизни. Он не чувствовал себя под хмельком. Выпив – почувствовал себя почти здоровым, трезвым человеком. И поспешил бриться-мыться. Но не моча волос. Они сохли б дольше, чем водка действовала.
Из ванны вышел, на вид, бодрячком. Но внутри что-то уже заворочилось. И Саныч успокоил это «что-то», допив водку. Затем отобрал в пепельнице самый смачный хабарик. Секунду поколебавшись, всё ж закурил. От курева, практически всегда, с бодуна, становилось паршиво, будто не похмелялся. Но не на этот раз. Голова-то поплыла, но мутить не стало.

Саныч через весь город дотопал до Сашиного дома. Денег на телефоне не было. Позавчера он спьяну звонил в Москву Лёлику. И о чём-то говорил, пока не закончились деньги, с приятелем, которого уж внешне смутно помнил. Теперь пришлось тащиться наобум. Как назло светило солнце. Градус из крови быстро выходил через пот. Он выступил на лбу, спине, подмышками. Да везде. И тут ещё Саши дома не оказалось. Саныч впервые увидел барышню, с которой тот жил уж год. Смешная, курносая девчонка, пролепетала, что Саша в гараже. Саныч поволокся в гараж, надеясь, что приятель действительно там. Он шёл и ругал себя за то, что не догадался попросить барышню позвонить ненаглядному. Теперь же оставалось только надеяться. Силы покидали Саныча. Он шёл, стирая ладонью пот со лба, представляя, как купит холодного пива. О, нет. Он спешить не будет. Он найдёт непременно холодное. Запотевшая бутылка. Пробка отлетает. «Т-с-с-с». Шипит пена. Он подносит горлышко к губам и, о небо! Божественный напиток попадает в пересохший рот. Протекая, покалывает глотку и смывает внутри всю похмельную дрянь. Организм тут же расцветает. Словно поникший от засухи цветок, политый, вдруг подымается, распуская лепестки. Жгучее солнце, перестав палить, осветит Мир, наполненный яркими красками. Запоют птицы, исчезнут злые, недоброжелательные прохожие. Их сменят приветливые лица горожан.
Саныч шёл не просто за деньгами, он шёл за чудом. И сердце, томясь, трепетало. Если пойдёт что-то не так, он просто умрёт, от крушения мечты.
Впереди возникла девушка в короткой юбчонке, с фигурой манекенщицы. Никто на встречу не шёл, так что ни что не мешало Санычу сзади рассматривать её ноги. Саныч даже поймал себя на том, что немного склонил голову, чтоб понизить угол зрения. В этот самый момент в рот ему залетела мошка.
- Тфу! Тфу! – Стал отплёвываться Саныч. Точнее, как бы отплёвываться, слюней то не было. Рот совершенно пересох. Ощущение мерзкой мошки, буквально – маленькой мухи, во рту, было столь гадостным, что Саныч испугался – его стошнит. А мошка, словно на клею пристала к губе.
- Тфу! Тфу! – Теперь паразитка приклеилась к языку.
- Тфу! Тфу! -  Всё ж удалось сплюнуть мошку. Он и злился, и стыдился, и где-то даже посмеивался над собой.
Саша оказался-таки в гараже. Как раз собирался уходить. Они дошли до банкомата и приятель с едва уловимой досадой вернул пять тысяч.
«Всё!», - подумал Саныч. – «Пивка. Затем тарюсь едой. И ни какого Паши и тому подобного».

                                                             3

Саныч откинулся на спинку дивана. Перед ним стояла табуретка. На ней тарелка с порубленной колбасой и 0,5 водки. Тихо работал телевизор. Из открытой форточки доносилось пение птиц.
«Вот так-то», - думал он. – «Главное правильно похмелиться. Буду не спеша цедить водочку. Уж вечер. Пару часиков посижу, и спать. А остатки завтра допью. Вечером. Днём же, схожу, тысячи полторы за квартиру и свет заплачу. И еды кое-какой куплю. Хотя утром, конечно, надо будет всё ж пару стопок выпить. Плеснуть бензинчика в бак. А то ж заколдыбсит некстати у кассы. Неудобно, приличный человек, за квартиру пришёл платить, а руки трясутся, что и мелочь не  взять. Всё, теперь уж точно затрясутся, потому что буду думать, как бы не колдыбаснуло. Значит утром две стопки, и в путь».
Как только план на завтра утвердился в голове, в дверь позвонили. Чертыхнувшись, Саныч поставил стопку в тарелку с колбасой и, подхватив бутылку, понёс это добро на кухню, где спрятал в тумбу стола у мойки.
«Достали халявщики! С таким нюхом – на таможне служить», - думал Саныч, идя открывать дверь. – Это ж в момент всё выпьется, и пропьются остальные бабки».  
На пороге стоял свойский парень Перегар. Он и пил по жизни за счёт того, что со всеми общий язык находил. Денег-то не имел ни когда.
- Старина! – Обрадовался Перегар. – Ты дома! Сто лет тебя не видел.
Саныч покосился на прижимаемый к груди, набитый бутылками и ещё чем-то пакет, в руках Перегара. М-да, прямо на его пороге произошло чудо!
- Что привело тебя ко мне? – Спросил Саныч. – Добры ль намеренья твои?
- Пришёл я с миром, светлый князь. Из странствий долгих, чужедальних. И в знак почтенья моего, прими гостинцев иноземных.
Шельмец подхватывал любую тему, когда пахло водкой. Если б наливал китайский огранном, Перегар сказал бы ему: а вы не находите, что Нун-шу хоть и выделяется своим объёмом, но на самом деле не многим-то и больше сельскохозяйственного справочника Цзя Сыя?
Перегар, отходил от запоев, читая книги, журналы, листая энциклопедию, и школьные учебники брата, будучи уверенным, что работа мысли убережёт от белой горячки. Одному Богу известно, сколько литературы перечитал на отходняках человек с кличкой Перегар. Но факт остаётся фактом, «белочки» у него не случалось.
Сегодня действительно произошло невероятное. Перегар пришёл со своей выпивкой. Больше того, и с закуской. Из большущего пакета кустом торчал ананас. Определённо чудо. И это когда ты уж взрослый мужчина. Изрядно помятый бытием. Когда понятие «чудо», засохшей мандариновой корочкой, казалось навсегда погребено под хламом повседневного барахла накопившегося за долгие годы столь реальной жизни.
- Заходи, - сказал Саныч. Они прошли в комнату к табуретке. Перегар, поставив пакет на пол, произнёс: - у каждого своя табуретка.
- Святая истина, - кивнул Саныч. – А что за гостинцы-то?
- Сейчас выясним. Видел бутылку коньяка, точно. И ещё есть какие-то пузыри.
- Ты спёр это что ли?
- Не, нашёл. На остановке. Подхожу, а там пакет. Ну, думаю, слава богу, что в добрые руки нашёлся. Взял, и ноги сами к тебе понесли.
- Может в бюро находок снести? – предложил Саныч, направляясь на кухню за стаканами.
- Мультиков насмотрелся? – Гыгыкнул Перегар, выкладывая на табуретку содержимое пакета. – Там конечно обрадуются. В «бюро» который день шампанское пьют без ананасов.
- Тогда, - Саныч поставил стопки на табуретку и понёс на кухню ананас, резать. - Дать объявление о находке в газету.
- Находке? Что ты можешь, объявит об этом городе?  
- О пакете.
- Объявление типа: найден пузырь коньяку (бац! стук донышка бутылки о табуретку). Литруха Абсолюта! – Вдруг воскликнул Перегар. – Банка икры чёрной (бац! о табуретку). Банка красной (бац!). Огурчики солёные (бац!). Полторашка