Тремориада

хохотнул Митя.
- За пару, это если по скромному, - сказал Саныч. – А так, за вечер профигачит Канары, вместе с жителями. Каждую травинку, каждого кузнечика пропьёт. Чёрную дыру на месте Канар оставит. И та засосёт всю вселенную. Золотник, это угроза. Разве устоять вселенной, когда даже Твердознаки из-за него распались. Он же всё мутил. И басисты новые всё ему плохие. Сам бы играть научился. То запой у него, то бизнес, какая на фиг музыка?
- Чего-то ты разошёлся, - заметил Андрей.
- Ай, ладно, действительно, не будем о грустном, - кивнул Саныч. – Что было, то прошло.
- Какой нынче курс рубля к литру? – Спросил Ведерников Митю, меняя тему. – Подумываю перевести наличные в литры.
- Так у нас ещё полно водки, - сказал Саныч.
- Я деловой человек, - проговорил Андрей. – Должен быть в курсе, курса самой твёрдой валюты на внутреннем рынке России.  
- Курс скачет, - поскрёб затылок Полсотни. – На рынке полно фальшивок.
- Обычно страна затевающая войну, - Сказал Саныч. - Наводняет государство будущего противника фальшивыми деньгами. Подрывает экономику. Нашу жидкую валюту отдали в частные руки. Это ж саботаж. Подрыв изнутри.
- Да, и кроме подрыва экономики, наша фальшивая валюта убивает людей. Это ж и стрелять не надо, - сказал Андрей. – Причём адреса изготовителей указаны на самой валюте.
- Уничтожим фальшивку, - Митя принялся разливать по стопкам. – Спасём жизни соотечественников, и экономику.
- Дагестана, - хмыкнул Саныч. – Водка-то, небось – Владикавказ.
- Не, - покачал головой Полсотни. – Московские душегубы.
- Нормальная водка, что вы гоните, - понюхал свою стопку Андрей.
- Она нормальная вообще сейчас есть? – усмехнулся Саныч. Я, на службу уходя, оставил пузырь «Русской». Зелёная, 0,5 бутылка. С пробкой-козырьком. Все кто на отвальной был, расписались на этикетке. Дембельнулся, пошёл к Басухе. У него попили, а похмеляться ко мне двинули. Той самой «Русской». Во водка-то была! С бодунища, аки водица родниковая пошла. Ни запивать, ни закусывать не хотелось. Потому как с государственного завода была. По ГОСТу делалась. Наверняка и знак качества имела. Не делало государство палёнки для своих защитников. И прибыль имело. Сейчас же любая частная гнида в погоне за прибылью может травить земляков. А уж не земляков, так и вовсе святое дело. Знай, наливай, пока не вымрут. А народившиеся мутанты туалеты новым хозяевам чистить будут. За чекушку «палёнки».
- Ну, ты Саныч и загнул, - проговорил Стёпа. – Сам-то тогда зачем пьёшь?
- Потому, что я, как и вы, индеец. У нас отняли прерию, и дали огненную воду, - сказал Саныч, и выпил свою стопку.

Сидели, курили, пили. Водка убывала – громкость музыки прибавлялась. Около одиннадцати вечера спохватились, убавили звук. Но музыка не выключалась до утра.

Бетховен. Глухой гений. Когда уж не оставалось надежды на восстановление слуха, он сочинил «Пятую симфонию». Композитор выразил её словами: Борьба с судьбой. Его вывод: сильный человек, может, справится с роком.
С ночным роком, Кристина, решила справиться дневной классикой. В 10 утра, когда добропорядочные соседи были уже на работе, она поставила «Пятую симфонию» Бетховена на автореверс, не скупясь на громкость. И уехала в Мурманск к подруге детства. Из-за этого ей и пришлось вернуться домой к шести вечера. Соседи возвращаются с работы. А у подруги так было замечательно. Муж - на вахте сутки. И они могли б до утра вспоминать былое и делиться новостями. Попивать сухое вино и болтать, болтать. Но, музыку надо было выключить. Чёртов соседушка.
Стоя перед своей дверью, доставая из сумочки ключи, Кристина слышала - «пятая симфония» только что началась, в очередной раз.
Пройдя в комнату, она выключила музыку.
«Извини соседушка, что прерываю удовольствие», - улыбнулась Кристина. Она была немного навеселе после вина.
Кристина приняла ванну. Затем уселась у телевизора с чашкой зелёного чая. На экране мелькали каналы. Она не могла ничего найти под настроение. Новости, сериал, передача, опять новости. И тут, сверху, раздалась вновь тяжёлая музыка.
Вино, хоть уж и совсем чуть-чуть, но всё ж ещё играло в крови.
- Хм, - усмехнулась Кристина.

Саныч не помнил, как уснул. Вроде под утро. После он просыпался. И жалобно, так трогательно, просил пить, высунув нос из-под одеяла. Это он точно помнил. В спальню зашёл Полсотни с двумя кружками.
- Похмельная рулетка, - торопливо сказал Митя, протягивая обе кружки.
- Ой, это как это? – Хлопал одним глазом Саныч, второй не открывая, чтоб окончательно не проснуться.
- Пей скорей, в одной «чпок», в другой вода.
Саныч схватил кружку наугад и влил в себя пол литра «чпока».
- Ты убит, - объявил Митя. – Отправляйся к Андрюхе. Обоим подфартило.
Митя исчез, и Саныч провалился в забытьё.

- О-о, - простонал Саныч. В окно светило солнце. Значит, настал вечер. В квартире тихо. Видать гости спали. Иль ушли. Чтоб проверить, Саныч хотел попросить пить, но вспомнив Митю с кружкой, передумал. Эдак с неделю в кровати пролежать можно, под «чпоком».
Где-то у соседей играла негромко музыка. Классика.
- Моё утро, этим вечером, приветствует музыка, - проговорил Саныч, вставая с постели. – Слава мне!
Он натянул штаны, и тут музыка неожиданно оборвалась.
- Хм, - наморщил нос Саныч. – Хочу тра-ля-ля! Хочу тра-ля-ля!
Так, босой, голый по пояс, с всклокоченными волосами, он вышел из спальни в зал. На разложенном диване спал в одежде Андрей, укрывая ноги собственной курткой. Мити не было. Саныч подошёл к табуретке. Посмотрел на пустые бутылки под ней. Ведерников тяжело оторвал голову от подушки и, глядя на Саныча мутно-красными глазами, проговорил:
- Блин, подыхаю. Митя не пришёл?
- Нет. А куда он ушёл?
- За пузырём, - сказал Андрей и, сморщившись, неверными движениями, стал калечно подыматься с дивана. – Сейчас блевану.
Ведерников поспешил в туалет, но по пути его скрутил позыв. Он зажал губы ладонью пытаясь сдержаться, но рвота брызнула меж пальцев.
«Хорошо не на палас», - подумал Саныч. Блевотины было не много. Она попала на паркет у двери в коридор. Отвратительные сгустки были красноватые.
«Уж не кровь ли? Иль свеклу точил?» - Подумал Саныч, чувствуя, что его самого сейчас стошнит.
Из туалета послышались раздирающие звуки. Ведерников блевал. Саныч поспешил включить телевизор, разбавляя те звуки голосом диктора новостей. Сел в кресло, покосился на пустые бутылки. Во рту было мерзко, но не чистить же зубы рядом с Андреем. Саныч подцепил вилкой дольку селёдки и закинул её в рот. Тошнота тут же прошла. Соль вообще перебивает её. А сам селёдочный вкус перебил жесточайший перегар.
Наконец Андрей утих в ванной, и через минуту вышел. Лучше выглядеть он не стал. Шёл мелкими шажочками, держась за стену. У блевотины остановился, кое-как перешагнул, и дальше – шажочками.  
- Говоришь три дня пил? – Проговорил Саныч. – Мне так после месяца бывает.
- Ой, братка, извини, - прерывисто вздыхал Андрей, с величайшей осторожностью присаживаясь на диван. – Не могу убрать. Подыхаю.
Он сел, а затем завалился на диван. И тут в дверь позвонили.
- Это Митя, - сказал Ведерников. – Я кое-как закрыл за ним.
Саныч пошёл к двери. Это действительно был Митя, вернувшийся, словно с бабушкиных оладушек. Розовый, улыбающейся, живой. Он обхватывал руками битком набитый пакет, прижатый к груди.
- Ещё похмельную рулетку? – Улыбнулся он, проходя в квартиру.
- Убийца, - сказал Саныч. Чего с Андрюхой-то? Ему совсем хреново.
- Хреново?
- Да. Ходит еле-еле. Тошнит. Вон, гадостью какой-то. Кровь что ль?
Митя передал пакет Санычу. Скинул ботинки. Снял джинсовку, и сказал:
- Дай тряпку, я уберу. Пивком похмелился, ожил. И вы с Андрюхой пока похмелитесь. А это, не кровь. Соус томатный. Он, вчера в пельмени заливал его немерено.
Пока Стёпа вытирал блевотину, Саныч усевшись в кресло, открыл «полторашку» пива, и начал разливать по кружкам.
- М-м-м, - промычал, тяжело качая головой Андрей. – На фиг пиво, братка. Налей водки.
Саныч отставил «баклажку», открыл водку, и плеснул полстопки.
- Не, - замотал головой Ведерников, так и лежащий на диване. - Полную.
- Не стошнит? - Долил Саныч.
- Нормально. Закушу. Селёдкой.
Андрей взял протянутую стопку и махом выпил, тут же закусив.
- А-а-а, - издал он тяжело, и, поставив пустую стопку на табуретку, уронил голову на подушку.
Управившийся с уборкой Митя присел на диван. Андрей откатился к стенке. Саныч, выпив полкружки пива, пошёл в ванну. Ему несколько полегчало, но всё равно чуть не вырвало от пенящейся зубной пасты во рту. Почему-то с бодуна от неё вечно подташнивало.
Когда Саныч вернулся к табуретке, Митя уж допил свою кружку и предложил:
- Ну что, по водочке?
- Ага, по водочке, - подал голос Андрей из-за Митиной спины.
- По водке, так по водке, - кивнул Саныч. – А чего ещё у нас есть?
- Как Андрюха заказывал, - пожал плечами Полсотни. – Пива «полторашку», литр водки, две бутылки вина креплёного, закусь и сигареты. И деньги, Андрюха, все до копеечки ушли.
- Давай уж наливай, - вымучено улыбнулся Ведерников.
Митя налил водки в три стопки. Протянул одну Андрею. Тот осторожно приподнялся на локте, и замотал головой:
- Полную. Что вы всё по половине капаете?
Митя, глянув на Саныча, долил только Андрею.
- Ну, давайте, - проговорил Ведерников, и сотрапезнички чокнулись.
Закусили кто чем, а Андрей занюхал рукавом.
- Ой, парни, - сказал он отдышавшись. – Я вырубаюсь спать.
- Давай, иди, ложись на мою койку, - предложил Саныч.
- Спасибо братка, - поблагодарил Ведерников. Он встал, и его тут же повело в сторону. Не схвати  его Саныч, то и упал бы.
- Заносит, - пьяно улыбнулся Андрей.
Саныч провёл Ведерникова в спальню, а вернувшись, сказал Мите:
- Наливай.
Сам же присев у гробоподобного телевизора, взявшись за переключатель, стал туго щёлкать по каналам. Затем махнул рукой:
- Ни фига нет.
Митя тем временем поднявший с пола газету уткнулся в телепрограмму.
- Любовь одна, - прочитал он хохотнув. – Через двадцать минут.
- О! «Любовь одна» - отличный сериал, - воскликнул Саныч. – Таджик-фильм. Следующий сезон называется «Любовь две».
- Пропустить нельзя, - засмеялся Митя, и они выпили за сериал.
Вдруг раздался звонок в дверь.
- Кого там ещё принесло? – Проворчал, подымаясь Саныч.
Это оказалась соседка. Вместо ожидаемого Паши или Перегара.
- Сударыня! – Воскликнул Саныч. – Уже ли вижу я вас снова. Чему обязан праздник сей?
- Опять шумели прошлой ночью.
- Я принимал лихих гостей.
- И что ж теперь, не спать соседям?
- Настаивать я не могу.
- Да не смешно вот.
- Ну, а если, я всё-таки да рассмешу?
- Скорей в лесу чего-то сдохнет.  
- Ну, так лесу повальный мор
Заяц скушал мухомор
Перед волком отрубился
Волк тем зайцем подавился
Об волкА медведь споткнулся
Пузом на сучок наткнулся
Завалил собой сосну
Придавил сосной лису
Брызнула та потрохами
Покосило птиц зубами
Понаделала делов
Стая дохлых воробьёв
Посекли шрапнелью лес
Падая они с небес
Ветер дует на сосну
Нет зверей теперь в лесу.
Саныч был в ударе, пусть и околесица, но слова рифмовались сами собой. Талант не пропьешь. Сочинительский в том числе. Кристину он не рассмешил, но та всё ж улыбнулась.
- Слу-ушай, - протянула она, переходя на «ты». – Это ты так с ходу придумал, иль стишок знакомый подвернулся?  
- Хочешь проверить? – прищурился Саныч.
- В другой раз. А сейчас я ещё