Последнее желание (главы 8-15)

груди. Ольга – в кургузой юбчонке, подол которой еле-еле виднелся из-под длинного несуразного, причем, явно мужского свитера. Интересно, откуда у нашей модницы такое страшилище? О прическах вообще говорить не приходится. У меня – дикий хвост, у напарницы – дурацкие кудряшки (наверное, на ходу бигуди снимала и даже расчесаться забыла!). Первые красавицы района! То-то у сержанта вневедомственной охраны губа оттопырилась, когда он нас с Ольгой при свете лампы разглядел.
- Вы бы, это… гражданочка, проверили имущество, все ли на месте, - сказал полицейский.
Заведующая величественно качнула прической:
- Девочки…
Мы с Ольгой снова вздохнули и поплелись между стеллажами.
- Старая плесень, - вполголоса ругалась Оленька, - сама бессонницей мается и другим спать не дает! Подумаешь, окно расколошматили! Да в это отверстие разве что эльф-книголюб может залететь! Что теперь, сачком вооружаться?!
Совершив абсолютно бесполезную «экскурсию» вглубь книгохранилища, мы вернулись как раз в тот момент, когда сержант, указывая на дверь, ведущую в кабинет заведующей, поинтересовался:
- А там что?
- Для вас - ничего интересного, - возмутилась Вера Степановна и даже покраснела от негодования. - Как видите, заперто на ключ, а ключ у меня на связке. Это мой личный кабинет. И окно в нем не выбивали!
- Товарищ сержант, - в дверях появился напарник блюстителя порядка, остававшийся до сих пор в патрульной машине, припаркованной у крыльца.
Перед собой он толкал бледного аквариумиста Славу, заломив тому руку за спину:
- Тут какой-то тип пытался проникнуть в библиотеку. Очень подозрительный…
- Это не тип, - брезгливо проговорила Вера Степановна, разглядывая «нарушителя», - это воздыхатель нашей сотрудницы Зубовой. Вероятно, он всего лишь проводил ее до библиотеки.
- Я не воздыхатель, - выкрикнул Слава, - я жених! И даже, можно сказать, муж!
Оленька ойкнула, наморщила носик и опасливо на меня покосилась.
Полицейский ослабил хватку, Слава вырвался и отпрыгнул в сторону.
- Между прочим, Владислав – наш внештатный сотрудник, - пискнула Оля, - он следит за аквариумом. Пойдемте, покажу!
Зубова побежала в читальный зал, включила свет и даже помахала ручкой, приглашая всех следовать за ней. А потом широким жестом показала вглубь помещения, где у дальней стены мы общими усилиями только позавчера установили здоровенную стеклянную бадью, которую Слава оснастил всевозможными аквариумными «примочками». По просьбе любимой женщины аквариумист поместил на дно рядом с ракушками керамический «сундучок с сокровищами» и «останки пиратского корабля». Действительно, декорации смотрелись превосходно. Правда, Виктория их по достоинству не оценила.
Все машинально повернули головы за движением Ольгиной руки и оторопели.
- Хорошо, однако, следит, - не удержался сержант.
Аквариума не было. Вернее, он был, но разбитый. Вдребезги. Да, такую картину я уже на днях видела.
На полу, среди осколков стекла лежала золотая рыбка. Слава, вскрикнув раненой чайкой, бросился к ней, упал на колени.
- Изверги! – чуть не плакал он. – Погубили…
- Минуточку, а где сундук с сокровищами? – громко спросила Оленька, которую смерть золотой рыбки мало тревожила.
- Сокровища? – оживился охранник, но узнав, о каких богатствах идет речь, приуныл.
- Бедная, бедная Виктория! И не пожила совсем, - сокрушался Слава.
Странные воры, подумала я, украли аквариумный декор. Ну не глупость ли?
- Это я, - потупилась Вера Степановна, - я разбила аквариум!
И я, и Оленька, и переставший причитать Слава, и даже сержант уставились на заведующую с удивлением.
- Простите! – продолжала заламывать пальцы Вера Степановна. - Я нечаянно! Еще днем, когда приходила в библиотеку за… за документами. Я уронила на аквариум бюст Некрасова. Он, тяжелый, из сплава. И вот что получилось! Я ужасно торопилась, поэтому оставила все, как есть. А потом просто из головы вылетело!
- Вы – жестокая женщина!
Выкрикнув обвинение, Слава развернулся и вышел из читального зала. Оленька, покраснев до кончиков ушей, вылетела вслед за ним.

Глава 12

Вера Степановна еще несколько минут скорбно кивала головой и заламывала пальцы, а потом вдруг успокоилась и заявила, что поскольку, похоже, стекло, действительно, разбили хулиганы и внутрь никто посторонний не проникал, то она готова провести остаток ночи в библиотеке, а утром вызвать стекольщика.
Сотрудники вневедомственной охраны откланялись. За ними поспешила и я, пока заведующая не переменила решение, – быть ночным сторожем мне совсем не улыбалось.
Оленька и Слава ожидали на крыльце. Зубова нервно потаптывала залепленными глиной туфельками, аквариумист стоял, как изваяние, заложив руки за спину и уставив взор в небо.
- Ну что, злыдня? Угомонилась? – спросила Оленька.
- Похоже на то, - кивнула я, - и даже принесла себя в жертву, будет дежурить до утра.
- Очень хорошо, - обрадовалась коллега, - идем скорей домой, пока она не передумала!
Надо же, у нас с Ольгой одинаковые мысли! Если, конечно, дело касается Веры Степановны.
- Мы тебя со Славой проводим, - заявила Оленька, - заодно прогуляемся, ночным воздухом подышим. Чего тебе одной в потемках тащиться?
Чувство благодарности растопило мое сердце. Все-таки Зубова неплохая девчонка! И ощущая невероятную теплоту к моим ночным попутчикам, я, конечно, по дороге выболтала все, что случилось со мной за последние дни. Сами понимаете, женщинам легче хранить секреты коллективно.
Ольга цокала языком, сочувственно качала кудряшками, а Слава, проникшись всей сложностью ситуации, даже предложил мне некоторое время пожить в каком-нибудь безопасном месте. Но не к маме же в Норильск ехать! Далеко и не хочется. Они убеждали, я отказывалась. Так, в дружеской беседе мы добрались до моего дома.
Попрощавшись, я нырнула в темный подъезд (соседки в целях экономии вечно выключают свет на ночь) и с гулко стучащим сердцем поднялась на пятый этаж. Слава богу, без происшествий.
Ночью я спала плохо. То ли из-за Максика, опять забравшегося на грудь, то ли из-за шорохов за окном. Все звуки мне казались подозрительными. А под утро привиделся кошмар.
Мне снилось, что иду я по ночному городу, темень – хоть глаз выколи. И вдруг из ниоткуда появилась Яшкина вдова. Она посмотрела на меня страшными черными глазами и хрипло сказала:
- Не уберегла рыбку! А ведь Яша просил тебя…
Потом Людмила жутко захохотала:
- Может, Викторию уже убили? Помнишь, ту маленькую девочку на фотографии? Ты! Клятвопреступница!! Убийца!!!
Женщина сдернула яркий платок, который был повязан вокруг шеи, и я увидела зияющую рану. В ужасе я отшатнулась, бросилась бежать, не разбирая пути, а вслед несся пробирающий до озноба смех.
Я закричала и проснулась. В холодном поту. Максик, развалившийся на подушке, ткнулся вибриссами в лицо и одарил меня таким взглядом, что стало понятно: кот считает хозяйку сумасшедшей. Нормальные люди по утрам не вопят в постели, а быстренько бегут на кухню, чтобы приготовить любимому питомцу вкусный завтрак. Я усовестилась, вылезла из-под одеяла и побрела к холодильнику. Животное не виновато, что его владелица во сне страшилки смотрит.
Наполнила миску, накормила Максика и засобиралась на работу. Я уже была в прихожей, когда запиликал сотовый. Звонил Колесников.
- Лариса, - а голос виновато-просительный, - вы не могли бы подъехать в отделение? Нужна ваша помощь. С вашей начальницей я договорился.
Надо же, мы опять на «вы»?
Максим встретил меня у входа, возле «вертушки». Галантно проводил в накуренный кабинет, заставленный письменными столами и стульями. За одним из столов спиной к двери сидел худенький подросток и сосредоточенно ковырялся в ухе. На столе лежал ворох папок.
Колесников кашлянул. Подросток обернулся, и я увидела, что это никакой не мальчишка, а взрослый, даже старый дядька, просто щуплый, как недокормленный детдомовец.
- Здравствуйте, - сказала я.
- Здравствуйте, - ответил худосочный.
- Присаживайтесь, Лариса, - Максим придвинул жесткий стул.
- Слушаю вас, Максим Андреевич, - в тон ему проговорила я, задетая за живое этим официальным «выканьем». Я-то с ним во сне на лодочке каталась, а он!
- Лариса, у нас просьба. Ведь вы художница. Нарисуйте портрет!
«Подросток» с большим интересом уставился на меня, я - на него. Портрет? Чей? Этого щуплого «отоларинголога»?
А Максим, размахивая руками для пущей убедительности, начал объяснять, что у председателя совета ветеранов отделения полиции – юбилей. Мужик всю жизнь проработал в уголовном розыске, пользуется большим авторитетом, и помимо основного подарка коллеги решили нарисовать в честь виновника торжества стенгазету. Стихи худо-бедно сочинили, а вот с оформлением облом вышел. Никто из оперов рисовать не умеет! И тут Колесников вспомнил о моих талантах.
- Лариса, ведь ты не откажешь? Помоги? Мы взяли из личного дела фотоснимок нашего Николаича, нарисуй портрет, – капитал снова начал мне «тыкать», и я смилостивилась, но потребовала простой карандаш, краски и кисточку.
Ощущая себя примадонной, я отвергла придвинутый стул и нагло уселась в кресло за ближайшим ко мне столом, на котором мерцал ночным небом монитор находящегося в режиме ожидания компьютера.
«Подросток» подскочил, как на шарнирах, и умчался в ближайший магазин канцтоваров. А Максим, готовя рабочее место «гениальной портретистки», собирал со стола, за которым мне предстояло творить, какие-то документы. Нечаянно он задел компьютерную мышку. Экран тут же осветился, и во всю его величину появилось изображение головы с обрубком шеи. Без тела. Я глянула и заорала от ужаса. Сны, оказывается, могут материализоваться! Потому что я узнала Людмилу. Вернее, ее голову. Она смотрела на меня странными ничего не выражающими глазами. Лицо исказила смертельная гримаса.
- Мама, - пискнула напоследок я и грохнулась в обморок.

Глава 13

Когда сознание вернулось, я услышала раздраженный голос Колесникова:
- Идиот! Разве можно оставлять фотографии с места происшествия у всех на виду!
- А разве я разрешал не понятно кого пускать за мой стол? – возмутился бас.
Я открыла глаза и, уцепившись за подлокотники, приняла вертикальное положение.
На меня выжидательно смотрели Максим и незнакомый мужчина в мятой голубой рубашке и таких же не глаженых брюках.
Я страдальчески накуксилась:
- Там голова… Мертвая, да?
- Нет, что вы, - криво усмехнулся жеваный, - только на минуточку уснула. Вот остальные части тела найдем, голову обратно пришьем, и будет как новенькая!
Колесников недовольно поморщился:
- Витька, перестань!
- Так она все-таки умерла! Бедная, - я громко шмыгнула и зарылась лицом в протянутый Максимом носовой платок, - бедная Людмила!
- Постой, ты ее знаешь? – насторожился Колесников.
- Ну, конечно, встречались. Это Яшина жена. Максим, помнишь, я рассказывала? Про аквариум, про клад. Яшкин блокнот, между прочим, ты с собой унес, обещал про девочку Вику узнать, фотографию которой хранил Яша.
- Вот это номер! – удивился мятый Витька. – Так вот о какой Виктории ты просил меня разузнать. Мило! Други мои, я чувствую, что должен услышать историю от начала до конца. Тем более что эта голова висит пока на мне и прикидывается глухарем…
Конечно, я все рассказала басистому оперу. Тот периодически