времен и кожаных ботфортах… Казалось, дверь вот-вот откроется, и…
Дверь открылась, и вошла целая толпа гостей. Холл сразу наполнился голосами, смехом и даже криками. Фотограф попятился к стене, хотя спрятаться в ярко освещенном зале было трудно. Впереди толпы – Куцый узнал его сразу! – спускался по лестнице сам Паня… Ржавый. В рыжей шубе до пят, в рыжей шапке. Взгляд его щучьих глаз резво рыскнул по сторонам и заметил сжавшуюся, сгорбившуюся, приткнувшуюся к стене фигурку фотографа в куцей куртейке с прижатым к животу кофром…
- Сема? – спросил Паня, знаком руки заставляя толпу замолчать. – Неужели это ты? Какими ветрами тебя занесло в наш погребок?
Куцый опешил: что сказать? Зашел погреться? Вспомнил про старого однокашника? Смешно, глупо. Да еще почувствовал, как к горлу медленно, неумолимо подбирается изжога и рвота… И следующая мысль: все, теперь будут бить!
- Кстати, - не дождался ответа Ржавый, - только сегодня про тебя вспоминал! Хотел позвонить, да что-то замотался и забыл… Прости, брат! Очень хорошо, что ты пришел. Наверно, уже слышал, что сегодня открываем новую марку пива? Так что давай, раздевайся, проходи. Заодно зафиксируешь наш праздник для истории, ты ведь профессиональный фотограф, я слышал? Я тебе хорошо заплачу, не пожалеешь! – И к гостям: - Знакомьтесь, дамы и господа, это мой школьный кореш Семен Куцевалов, прошу любить и жаловать! А теперь – к столу!..
За столом фотографа усадили на почетное место – рядом с хозяином. По другую сторону от него сидела молоденькая особа с лиловыми волосами и плоскими, как пуговицы, глазами. Она жеманно ковыряла вилкой рыбный салатик и подливала Куцевалову пива в хрустальный бокал. Фотограф старался не смотреть в сторону стола, но потом все же не выдержал и посмотрел… Туловище огромного осетра, занимавшего чуть ли не четверть стола, лежало на прежнем месте. С головой. И два огромных, выпуклых глаза невидяще смотрели на фотографа, отблескивая красновато-кровавым светом…
