когда подсчитали и во второй трети, дотянуло до семи грамм – здесь в некоторых пробах содержание доходило до ста грамм, ну а к концу дня определилось как шесть грамм на тонну в среднем на всю подсчитываемую рудную массу.
«Неплохо, бывает и хуже», - подвел итог геолог, - «И руда ровная - больших содержаний единицы, и малых столько же».
«Всегда такая получается, или же бывает и побогаче?» - хотелось понять, много ли такой руды, в которой друг мой Владимир разглядел потенциальных «клопиков», а стало быть, и содержание золота не граммы, а намного больше.
«В общем-то всегда, ну может чуть больше-чуть меньше получается среднее содержание,» - начал разъяснять геолог, - «Но в отдельных гнездах золото хорошее, до двести-триста грамм на тонну, Только гнезд таких раз два и обчелся, и не они погоду делают, а та руда, где золота грамм до десяти на тонну - объем ее приличный, в сотни раз больше слишком богатых гнезд.»
«А в этом сезоне из богатых гнезд руда в отвал попадала»? – не мог никак я успокоиться.
«Да, парочку из карьера подняли, и в наши с тобой подсчеты одно гнездо попало», - вспомнил геолог, и я понял, что не зря и «бандюки», и Владимир ковыряются в рудном отвале. Куски богатой руды они ищут, где золота двести-триста грамм на тонну, где оно видимое и крупновкрапленное, а стало быть легко извлекаемое при умении и незначительной затрате собственных сил.
К себе я возвращался не очень обрадованный услышанным от Сергея. Теперь сомнений у меня не было: выискивать богатые рудные образцы и есть основная работа «бандюков». Не дай бог, и Владимир покатится по той же дорожке.
В домике ни его, ни Доки не оказалось, хотя рабочий день уже закончился. За последнего я не переживал, у того с головой все нормально. Но Владимир – он то где сейчас, если не на рудном отвале? Опять припрет мешок камней и будет демонстрировать, как у него едет крыша?
Я сидел и придумывал, что выскажу ему нелицеприятного по поводу дурацкого увлечения - никак нельзя допустить, что бы занимался он теми же делами, что и «бандюки». Если не хочет побывать на зоне, откуда они недавно выписались. Или получить по башке хорошей железякой.
Первым объявился Дока. Увидел мою хмурую физиономию, и конечно поинтересовался, о чем я переживаю. Пришлось рассказать все, что думаю о нашем общем приятеле. Дока тут же помрачнел и предложил свое участие в решении проблемы:
«Пока его нет, давай камни из домика выкинем. А новые принесет – туда же отправим!»
«Бесполезно», - не поддержал я приятеля, - «будет не в домик тащить, а прятать в горках. Лучше давай с ним поговорим, объясним еще раз недоумку, чем все кончится, если не дай бог он самородок выколотит, или же просто золота наковыряет и попытается сплавить за деньги. Он же понятия не имеет, что получит в итоге в лучшем случае головную боль, а в худшем…..в худшем может быть все, и тюряга не худший вариант».
Дока со мной согласился, и когда Владимир наконец объявился с неподъемным мешком камней в руках и глупой, но счастливой улыбкой на лице, мы налетели на него как два коршуна на несчастного петушка. Что только ни говорили, как только не объясняли, чем грозит ему глупое увлечение, как только не увещевали выбросить из головы любые фантазии насчет возможности хорошо заработать, поковырявшись в камушках – бесполезно, друг наш, за которого мы были в ответе, понимать ничего не хотел и отбрыкивался руками и ногами. И только когда пообещали, что в нашем домике он с камнями возиться не будет точно – выгоним к чертовой матери и поставим обо всех его увлечениях в известность зауча школы, то-есть супругу, предварительно объяснив ей возможные последствия деятельности муженька, он все же сдался. Пообещал с камнями завязать, больше в домик не тащить, но то, что уже успел – пусть у него останется, как образцы и подарки таким же как и он ненормальным коллекционерам.
Слава богу, все же договорились, и мы с Докой вздохнули с облегчением; Владимир посмотрел на нас и сделал то же, но с сожалением и видом мученика, ведомого на казнь.
Часть шестнадцатая.
Весь день коллега по кувалдам и зубилам молчал и не смотрел в мою сторону. Не мог простить вчерашний разговор, и продолжал демонстрировать обиду. Как же, мечту его похерили, самородок найти не дали! В душе я ему сочувствовал, с мечтой всегда трудно расстаться, но помочь ничем не мог, разве что отвлечь от неприятных воспоминаний более интенсивной работой. Что и делал, но без особого успеха – с работы Владимир возвращался таким же хмурым и невеселым, каким был с утра.
А в домике нас ждал сюрприз. Еще на подходе заметили возле него мотоцикл «Восход», очень знакомый по навешенным на него прибамбасам, и Владимир чуток ожил, решил наконец открыть рот:
«Ленькина тарахтелка», - определил хозяина транспортного средства, - «И зачем сюда прикатил?» - соизволил поинтересоваться, впервые за день посмотрев мне в лицо.
Я промолчал, но приятелю ответил улыбкой – показать, что вопрос услышал, но ответить не могу, потому что не знаю. Владимир меня понял правильно, и не скрывая нетерпения, в домик ввалился первым, как это делал всегда и во всем, оставляя других на втором плане.
На его же кровати со снисходительной улыбкой превосходства от выполненной задачи восседал действительно Леня, привалившись к стене на подложенную к ней для удобства подушку.
«Ты чего приперся?» - вместо приветствия вопросил Владимир, - «Из партии, что ли выгнали, и деваться некуда?» Я же из-за спины шустряка Лене помахал рукой и улыбнулся.
Несколько экстравагантный прием гостя не обидел. Продолжив улыбаться, словно услышал от Владимира приятное, и не меняя позы на постели, ответил ему в той же манере:
«В партии все в ажуре, а вот что бы вы здесь без меня делали?» - и кивнул головой на большой рюкзак и не меньшие по размерам две сумки возле своих ног, - «Кроме меня, кому в башку придет сюда к вам передачи от баб тащить?»
«Правильно, больше некому, у Паши мотика нет», - вспомнил Владимир, что у нас есть еще один общий приятель, - «Только мог и пораньше на такое решиться», - надо же, еще и неудовольствие выразил! Но пожать руку к нему подошел. Леня с кровати соскочил, пожал заодно руку и мне, после чего уже втроем устроились за столом с желанием обменяться новостями и в артели, и в партии.
Но вначале получили по конверту, и я с удовольствием узнал, что сын в институте проблем по успеваемости не имеет, жена обо мне не забывает и на жизнь в городе не жалуется. Поблагодарила за денежки – первый аванс в артели я переслал ей через того же Леню весь до последней копейки - и теперь вот оказией отправляет кое-что из вещей и подарки, сделать мне приятное и напомнить, чтобы слишком не увлекался другими женщинами. Немножко можно, когда будет совсем невмоготу.
Слава богу, с семьей все в порядке, у Владимира тоже – цидулю от супруги читал с улыбкой. Теперь можно у Лени поинтересоваться о делах партийских. Кое-что мы конечно знали – Дока партию изредка навещал и с нами впечатлениями делился. Они не радовали, но то, что услышали сейчас,….
«Все мужики, конец партии», - ошарашил нас с самого начала, - «И не только партии – всей геологии звиздец приходит!»
«Ты поподробнее давай, мы же здесь как в концлагере – приемник послушать некогда. А Дока если новости и привозит, то о гараже да мехцехе, что у вас с геологами делается - он понятия не имеет!» - не удержался Владимир напомнить, что Леня любит разбираться в деталях любого дела, но посвящать в них других не очень рвется. И как бы сейчас одной высказанной фразой не ограничился. Нежданный гость хозяев обнадежил:
«Все расскажу, не мешай только», - это Владимиру; помолчал, покачал головой, с серьезным видом на нас глядя, и начал выкладывать, - «Зарплату за последний месяц не дали, нет денег и не обещают. Мужики кинулись в степь за сайгой и на озеро за рыбой – кормить-то семьи надо, а в магазинах полки пустые, да и покупать не за что. Скоро и техника остановится – горючка кончается, а лишнее все – да что там лишнее, металл и запчасти продавать начали на сторону!» - он еще раз помолчал, глядя на наши обалдевшие физиономии, и донес самое важное, - «Геологов сокращать начали. Вернее, предлагают самим искать новые места, пока не поздно. И намекнули, кому это грозит в первую очередь.»
«И кто у них первые?» - не совладал с собой Владимир, - «Надеюсь, Паша в их число не попал?»
«Паша слава богу не попал, он за вас отчет с Кузьмичем заканчивает. А остальных считай располовинить хотят, и в основном за счет техников. Геологи пока Николаю Матвееву нужны, он с рудой возится. Ее бросить не дадут – золотишко стране нужно».
Леня замолчал, и невольную тишину нарушать никто не хотел. Неприятные вести привез гость, но для меня давно ожидаемые. Даже порадоваться можно, что вовремя перешел к старателям, и не один, а соблазнив еще двух человек. Наверное, подобные мысли навестили и Владимира, и когда он первым нарушил затянувшуюся паузу, то сделал это ожидаемой мною репликой:
«Вовремя мы в артель смотались, хоть до снега спокойно поработаем за деньги реальные, а не за обещания, что их когда-то выдадут». И здесь продемонстрировал веру в надежность и честность Николая Игнатовича. Я чуть заметно усмехнулся, услышав такое, а Леня глубоко и озабоченно вздохнул, но не показал свое отношения к тому, что в свое время перебираться в артель вместе с нами отказался. Но он у нас техник, и женщина его, Ларисочка, техник тоже. А как я понял, именно на техников обрушится первый удар по сокращению. И конечно не мог не поинтересоваться о ближайшем будущем давнего приятеля:
«Леня, у тебя как дела? Что Игорь Георгиевич», - это главный геолог партии, - «лично тебе предложить хочет?»
«А что он может?» - ответил вопросом на вопрос, - «Ему разнарядка из города пришла, вот и будет ее выполнять. Меня может и оставил бы, а вдвоем с Ларисой….» - он помотал головой, и мы поняли, что без Ларисочки Леня нигде и никогда не останется.
Здесь в домик, закончив трудовой день, вошел Дока. Как и мы получил от Ниночки сумку и послание, быстро все проглядел и прочитал, и в обсуждении дел партийских принял живое участие. Проговорили до полночи, правда не всухую – что-что, а жены каждому по бутылке вина передали. А оно, как и положено, язык развязывает даже у молчунов. Но в этот раз настроение не подняло никому точно – темы обсуждались совсем не радостные. Это когда разговор шел про дела в партии. Про артельские больше говорил Владимир, очень впечатленный недавним приличным авансом, на который чуть ли не через слово ссылался. Так что Леня услышал от него только приятное; о негативных же явлениях ни я, ни Дока не проболтались, потому что как ни говори, а в их реальности на сто процентов все же уверены не были.
Утром Леня укатил в партию с грузом не меньшим, чем к нам привез. Владимир не упустил возможности, и нацепил на мотоцикл два брезентовых мешка с камнями, отобранными на рудном отвале. Причем сделал это, не глядя в мою с Доком сторону, и с хмурым видом. Помнил, как мы относимся к его увлечению не столько образцами, сколько возможностью наковырять из них золотишка. И когда Леня от нас запылил, я этому лже-коллекционеру напомнил:
«В домике больше твоих камней не будет».
На
