Халявные баксы. (Части 32,33,34,35,36.)

уверены!»
«Сгоняю», - Дока без возражений принял мой вариант, и не мог не улыбнуться, потому что его друг, на золоте зацикленный, так глубоко и с таким сожалением вздохнул, что негативное его отношение к нашим предполагаемым действиям не нуждалось в словесной расшифровке.
Дока как в карьер прибежал, так из него и улетел на пятой скорости. А Владимир до конца работы без конца вздыхал, демонстрировал на лице  то обиду,  то неудовольствие, и с разговорами ко мне не лез, хотя я поболтать был не прочь –впасть в очередную дрему принесенная Докой новость не позволяла.
После работы домик встретил удивительной чистотой, покрытым скатертью (или чистой материей) столом с расставленными на нем стаканчиками, мисками, ложками. И двумя улыбками: Варюхи, и Чапы с талантливо подстриженной мордой. Сидели они на моей кровати рядышком, как друзья неразлучные. Собачухе я с укором покачал головой, показал рукой, где его место – уж никак не на кровати. А Владимир с сияющей физиономией подскочил к женщине, и заключил ее в объятия, да так крепко, что та запищала.
«Радость ты наша!» - Владимир раскачивал ее из стороны в сторону, - «Что б мы без тебя делали! С кем бы по душам разговаривали!»
Варя наконец из объятий вырвалась:
«Медведь!» - это она мучителю, но с улыбкой, - «Шашлычницу давай разжигай!»  - и уже для меня, - «Чуть не задушил!» - скосила глаза на Владимира, - «Пора бы жене его навестить, Вон как на баб бросается!»
Здесь очень к месту появился Дока, серьезный до невозможности. Заметил улыбки на лицах всех присутствующих, но свою к ним не прсоединил.
«Все развлекаетесь!» - бросил в сторону Владимира, а мне махнул рукой – предложил из домика выйти. На улице, убедившись, что дверь в жилище закрыта, шепотом доложил:
«Я втихаря в палатку заглянул», - как я понял, в ту, где лежит руда, - «Так вот: раньше там мешки пробные лежали, наковальня и инструмент камни колотить. А сейчас все убрано. И даже подметено чистенько».
«Ты что, в палатку и раньше заглядывал?» - поинтересовался  для начала.
«Заглядывал», - подтвердил Дока, глядя себе под ноги - «ее ж нужно было постоянно под контролем держать», -  теперь уставился на меня, - «Тебе не кажется, что делишки с рудой они сворачивают?»
Если сворачивают, то надо думать, жить артели осталось всего ничего. Об этом начальник, Николай Игнатович, знает, и команду «бандюкам» дал закругляться. Печально, я то думал с месячишку поработать, а может и дольше. Теперь же получается, разговор может идти о десяти-пятнадцати днях.
«Дело еще хуже», - Доке, как надежному партнеру, я мог сказать всю правду, - «В палатке они прибрались  - значит была команда. И означает одно: артель на днях работу заканчивает, а мы об этом ничего не знаем».  Дока прошептал в сторону:
«Вот же гады!» - а я для него продолжил:
«Теперь и нам нужно поторопиться. Машина вернется – сразу у шофера узнаешь, где они руду разгрузили. И как хочешь, а смотаться туда, проверить, ты должен немедленно. Повод найди, хоть специально какой-нибудь агрегат поломай!» - последнее я предложил, конечно, так, для красного словца.      
«Повод найду», - Дока ни на секунду в этом не усомнился. Оставалось напомнить об в данный момент обязательном:
«Владимиру – ни слова. Узнает, что артель вот-вот закроется, и в разгон пойдет, в ту же палатку ночью полезет!»
«Само собой», - подтвердил общее наше мнение, и мы повернулись в сторону входной в домик двери. Потому что она задергалась, приоткрылась, и появился улыбающийся Владимир, с коробком спичек в руках. Разжигать в шашлычнице саксаул.
Через полчаса вокруг домика витали завораживающие ароматы, вдохнуть их выползали из своих жилищ соседи, наиболее отважные подходили к шащлычнице поближе, гипнотизировали готовившийся продукт в надежде на его телепортацию в собственные руки. Пришлось каждого, потерявшего над собой контроль, награждать шампуром, выслушивать благодарность и восхищение нашими охотничьими способностями. Одно успокаивало: мяса Владимир нарезал с избытком, и при всем желании нашей компанией уничтожить его было невозможно.
Праздник растянулся надолго, но сидели в домике тихонько, две бутылки вина выпили с осторожностью,  и даже после них голоса не повышали. Единственную женщину веселил в большей мере Владимир, я старался его поддержать, а Дока вид имел серьезный, наверное обдумывая предстоящую разведывательную операцию.
Наконец пришло время сворачиваться, я пошел проводить Варю. И помня недавние слова Владимира о моем невнимании к подруге, постарался сделать все, что бы ее успокоить. Поработать пришлось как никогда.  

Машина, на которой Милочкин повез руду неясно куда, вернулась в лагерь на следующий день к обеду. Саму ее я не видел, но главного «бандюка» застал в столовой. Вдвоем с Владимиром заняли столик, через пять минут к нам присоседился Дока.
«Видишь?» - толкнул я его локтем, имея ввиду сидящего здесь же Милочкина.
«Я уже и с шофером побалякал», - доложил напарник, - «только ничего для нас хорошего, этот гад (Милочкин) хитер как лиса. Он водилу в Мирном оставил, а сам с рудой смотался, непонятно куда!»
Видя, что сейчас и Владимир в разговор вступит, он же пропустить такой случай не может, я обоих предупредил:
«Все, молчим до вечера!» - и уткнулся в свою тарелку. Ребята меня поддержали действием, даже Владимир, но  раскрыть рот и что то ляпнуть лишнее совсем не к месту не решился.  
Вечером у нас был военный совет. Для начала посвятили Владимира в последние события: «бандюки» закругляют дела с рудой, а следовательно, получили на это приказ. Который свидетельствует, что артель закрывается. Владимир аж побледнел, так на него подействовала новость – надеяться на золотишко для института больше не приходится.
Теперь нам нужно узнать, куда Милочкин увез руду, предварительно высадив в Мирном шофера. И первый вопрос: как далеко от Мирного увез. Дока на него частично ответил:
«Шофер по поселку шатался четыре часа – так мне сказал. Потом Милочкин вернулся, пустой. Значит, от Мирного отъезжал не дальше, чем на сто пятьдесят километров»
«Ближе», - уточнил я, - «машину еще разгружать пришлось, а это не самосвал, делалось вручную».
«Час на разгрузку выкидываем», - предложил Дока.
«Не час, а два», - мрачно бросил Владимир, на которого другие уже перестали обращать внимание, ввиду его подавленного душевного состояния, по поводу закрытия артели в ближайшее время, - «нужно с кем-то на месте договориться, подписать бумаги.  Перекусить с пивком»
«Тогда разгрузился  (Милочкин) от Мирного километрах в семидесяти-восьмидесяти», - Дока посмотрел на меня, - «Что от  нас на таком расстоянии, где могут дробилки быть?»
«Пионерный точно», - высказал я свое мнение, и ребята кивнули в согласии, потому что других подходящих поселков в радиусе восемьдесят километров больше и не было.      
«Как хочешь, а завтра в Пионерный мотай!» - предложил Доке, - «Найдешь, где у местных геологов камералка, рядом с ней должны быть лаборатория и цех дробления проб. Там с рабочими и поговоришь».
Дока выслушал, с серьезным видом, мотнул головой в согласии.
«В магазины заскочи, может где спиртное застанешь», - напомнил Владимир,  -  «Не знаю как у вас, а у меня душа болит, после этих ваших сообщений. Боюсь сорваться – руда то в палатке осталась, как бы бесхозная», - намекнул, что теперь можно ею заняться. Дока приятеля обнадежил:
«Милочкина с компанией прижучим – некому будет в палатке с камнями заниматься. Вот тогда и поработаешь от души, мешать тебе мы не будем!» - и хитро мне подмигнул.
       
.                                    Часть тридцать пятая.

Не знаю, что придумал Дока, но в Мирный из лагеря он умотал на собственном Урале до обеда. Оставив записку для Владимира:
«Средство для спокойствия души у тебя под подушкой», - там оказалась бутылка вина. Повеселевший коллега переложил ее в более безопасное место -  «Вечером оприходуем!» -  и до конца работы развлекал меня анекдотами с бородой, что свидетельствовало о его хорошем настроении. Вечером, после того, как бутылку мы уговорили, достал из под кровати рюкзак с пробными мешками, начал их вынимать и любовно складывать в компактные стопки, по четыре штуки в каждой. В мешок входит десять кило камней, в четыре – сорок. То есть, готовился таскать в рюкзаке по четыре мешка камней, больше в него не входило. И таскать сейчас можно только из палатки, в отвале, как я знал, руда лежала так себе, без видимого золота. Погрозил прохиндею пальцем: в палатку ни-ни! Владимир показушно возмутился:
«Я вещи в порядок привожу, а ты  черт знаешь что подумал! Не полезу я в палатку, пока с вашей помощью бандитов не посадят!» - слава богу, остатки разума  еще не потерял!
Из поездки Дока вернулся на следующий день к вечеру. В пыли, как при разгрузке цемента лопатой в ветреную погоду, но веселый.
«Сайга вовсю с севера прет, по дороге несколько стад повстречал»! – это он мне, в темпе сбрасывая запыленные куртку и брюки, потом из рюкзака достал пакет и протянул Владимиру, - «Это тебе, душу в порядок приводить!» - и из домика выскочил умыться.
Пока он на улице плескался, Владимир читал выуженную из пакета записку, понятно, что от жены. Поулыбался, наверное написано о приятном, и начал выкладывать на стол из пакета переданные супругой бутылку страшно дорогого (судя по этикетке) ликера, коробочку блинчиков, по запаху с мясом, еще какие-то съедобные штуковины.
«Баба твоя постаралась!» - прокомментировал вернувшийся Дока, - «Я к ней вечером заскочил, предупредил, что бы сегодня к обеду передачку готовила!» - и без приглашения за стол начал устраиваться, - «Есть хочу жутко!»
С гримасой проглотив стаканчик женского напитка, закусив двумя блинчиками с мясом и куском хлеба, начал рассказ о своих похождениях.
«Из спиртного, в Мирном и Пионерном только ликер. Местные мужики балдеют, ругаются, но покупают, потому что деваться некуда!» - кивнул на свой рюкзак под кроватью, - «Я и вам по бутылке привез, для следующего сабантуйчика!». Ну а что и для себя не забыл, и точно не одну – я не сомневался.
«Нашел в Пионерном дробилку, пришлось правда через забор прыгать – там у них везде охрана, как в армии. Мужики на воротах стоят, а работают одни бабы!» - и потянулся за вторым стаканчиком ликера, услужливо налитого Владимиром.  
«Я  пару анекдотов рассказал, с перчиком - про любовь и все такое – они это любят, в соку женщины.  А взамен получил все нужное  – и то, что  пробы привезли – заказ срочный – и где они лежат показали», - стаканчик поднял, подождал, пока я и Владимир сделают то же самое, и опять же с гримасой жидкость проглотил, - «Ну и дрянь! Как она может девкам нравиться?»
Блинчиками дрянь закусили, перебили сладость пойла с ароматом женского шампуня.
«Наши я сразу узнал, по мешкам, и выложены были с краюшку, как привоз последний. И хозяина их бабы описали – точно Милочкин! Так что», - уставился на меня, - «можно к оперу (Михаилу) для разговора ехать!»
Владимир, после такого заявления, покачал головой и влез со своим мнением:
«Совсем свихнулись! Ну украли бандиты золото, только же никого не ограбили, силком ни у кого не отняли. И другим не мешали (наверное имел в виду себя) подзаработать немного! Оставьте их в покое!»
«В покое говоришь?» - возмутился Дока, - «А кто за смерть двух человек