Последний американец

папочку.
Прочитал. Хмыкнул. Ещё раз смерил оценивающим взглядом фигуру Диего.
Перед ним стоял юноша, прекрасно физически развитый, несколько сухощавый, но не рахитичный. Мускулистый, но явно мышцы не перекачаны в каком-то дурацком клубе боди-билдинга с боди-артом. Всё в меру. И то как держится, было хорошо видно — он не из тех «маменькиных сынков», что только что перед ним прошли на комиссию. Но аттестат... как бы не на порядок круче, чем у той самой красотки... и тоже, надо отметить, «латинос».
  - Далеко пойдёшь!  - хмыкнул сержант, отдавая аттестат обратно. - Я уже и не спрашиваю, зачем ты сюда притащился. Наверняка как та девочка за деньгами. Для университета.
  - Никак нет, сэр! Не за деньгами. За звёздами. - продолжил разыгрывать из себя радостного дурака Диего.
  - На погоны? - поддел его сержант.
  - Да, сэр! И побольше!
Следующие две минуты эти двое поупражнялись в красноречии. Один пытался уесть стоящего перед ним, а другой не менее изящно парировал все подколки. Поняв, что новобранец слишком остёр на язык, и что только  Лагерь с Армией вообще, его от этой болезни могут исправить, сержант сдался. Сделал напутствие в чисто сержантском стиле, пожелав ему всего такого, что самому вряд-ли пожелаешь и жестом отмахнулся от балбеса.
  - Спасибо сэр за напутствие! - сказал Диего всё также улыбаясь, и воспринимая это как  есть на самом деле — как игру, для залётных дураков. -  Так куда мне идти?
  - Слышал, что сказал тем двоим?
  - Так точно сэр!
  - Вот и топай!
  - Слуш... сэр!!! -  отрапортовался Диего  и с той же залихватской улыбочкой что и прежде отправился вслед за Джонни и Карлом.
  - Какое остроумное ныне пушечное мясо пошло!  Или наоборот на всю голову раненое... - фыркнул сержант себе под нос, и сложив руки на стол принялся ждать следующих остолопов. Кисти на правой не хватало. Обеих ног тоже. Но на то его тут и посадили, чтобы он даже своим видом отсекал самых тупых, нервных и, поэтому,  непригодных для Службы.

****

Лагерь находился в местностях, мягко говоря «не жарких». Ровная как стол равнина, поросшая низенькой травкой, насквозь продуваемая холодными ветрами. И среди этой равнины, стояли несколько двухэтажных зданий, в которых располагалось жильё офицеров и разнообразные службы. Каменными были и некоторые хозпостройки разбросанные по степи.
Для новобранцев же существовало только одно жильё — палатки. Степь была унылой, однообразной и надоела практически в первый же день пребывания. Для Диего это было ещё одно приключение, и ещё одна ступенька в выполнении Плана, в то время как на остальных его будущих сослуживцев степь подействовала угнетающе. Они унылой толпой выгрузились в эту голую степь и так же уныло, подбадриваемые командным рыком сержантов лагеря принялись обустраиваться на будущем месте временного проживания.
Кто-то хорохорился, кто-то сохранял мрачное молчание, однако, как заметил Диего, практически все новобранцы представляли собой просто толпу. Толпу, ничем и никак не связанных индивидов. Индивидов, даже и близко не осознающих факт того, что дальше им придётся вместе служить и вместе делить тяготы этой Федеральной Службы. А может быть делить в будущем и общую могилку. Если таковая вообще будет для них.
Даже здесь, в месте, где требуется самый элементарный, но коллективизм, каждый старался выпятить своё Я. Отделиться «от всяких прочих». Где мрачным молчанием, где задиранием соседа, где просто бараньей покорностью судьбе.
Диего-Сергей сравнил это с тем, как он сам, в своё время попал в Центр Подготовки и как его там встретили будущие товарищи.
Буквально в первые же минуты пребывания, все перезнакомились, выяснили кто откуда и слились  в некое подобие коллектива. Дальше, этот коллектив, просто поделили по отделениям, в полном соответствии с  результатами психотестов на совместимость и приступили к тренировкам. Каких-то особых ухищрений, со стороны инструкторов, по сбиванию всех в команды не потребовалось, так как основные навыки и культура поведения уже были вбиты им на стадиях воспитания в детском саду, а после в школе. Если и требовалось что-то, то воспитать в будущих десантниках повышенную дисциплину, специфические знания, умения и способы взаимодействия.
Чего-то ломать в людях, пришедших в Центр Подготовки было не нужно. Потому и отношение между инструкторами и обучаемыми складывались на основе почти что отеческой заботы.
Здесь же, на Ёс, требовалось нечто  совершенно иное. Люди были иными. Иная культура и иное воспитание требовало принципиально иных подходов.
С индивидуалистами, которые представляли на Ёс чуть ли не основу всего общества необходимо было сделать нечто такое, чтобы этот индивидуализм прибить. Воспитать командный дух и привить хоть в элементарном виде, но взаимопомощь. То самое, против чего восставало всё существо этих молодых одиночек. Восставала их гордость.
То есть, как следовало из самых элементарных соображений, необходимо было просто сломать этих людей. А для этого надо было протащить всех их через натуральный ад.
Как прибить индивидуализм?
Самый простой способ — унизить индивидуалиста до полного ничтожества. Чтобы он это своё полное ничтожество прочувствовал до самого дна своей мелкой душонки. И уже на основе этого самого, полного осознания ничтожества, выстраивать то, что необходимо Армии — солдата.
Солдата, осознающего прекрасно только одну простую вещь: он значим только тогда, когда чётко исполняет свои обязанности. Во все остальные случаи он никто и вообще расходный материал, которого не жаль и выбросить.
Выбросить и заменить на того, кто лучше будет исполнять те самые обязанности солдата.
Не думая. Не рассуждая о своей сверхценности. Не выпячивая своё я. Просто исполнять свой долг. Как винтик огромного военного механизма, имеющего свои, принципиально отличные от его, винтика, цели и задачи.
То есть, в коллективистской культуре Каллисто, подготовка десантника была кардинально по иному построена, нежели на Ёс. Ибо преследовала совершенно иные цели.
В общем, и та и другая системы, стремились к одному и тому же — к получению некоей общности людей, действующих слажено, целенаправленно, в рамках общей, поставленной перед всей общностью, задачи.
Но двигались к этой цели с разных сторон. Так как имели принципиально разные материалы для этого. В коллективистской среде, необходимо было развить чуть-чуть больше индивидуализма, чтобы иметь не тупо полагающуюся на коллектив  личность,  а человека осознающего и цели и задачи этого коллектива. Активно думающего и творчески взаимодействующего с остальными. Слаженно действовать они могли уже по причине наличия коллективизма. Надо было им привить ещё и индивидуальной изобретательности. Той, что в рамках поставленной задачи, позволяла выполнить её лучше и с меньшими издержками.
В индивидуалистической среде, наоборот, необходимо было сломать этот индивидуализм, заменив его суррогатом коллективизма — тупым подчинением командиру и тем целям, которым перед всеми поставят. На большее рассчитывать сложно. Для того самого большего, необходимо менять всю культуру.
Поэтому, на полях сражений, при прочих равных условиях, коллективистские цивилизации всегда одерживали верх над индивидуалистическими. Просто потому, что действовали неизмеримо более изобретательно и слажено, нежели тупо-координированные толпы недавних индивидуалистов.
Впрочем, всё это «лирика».
Практика она груба и вот прямо здесь...
Первое, что следовало из вышеприведённых соображений, это что сержанты в Лагере будут ломать личность новобранцев. Грубо ломать. Вдребезги.
Эта ломка была главной опасностью Армии Ёс для Сергея. Хотя само предвкушение того, что он увидит воочию вот это, хоть и малоэстетичное, но всё-таки действо, направленное на излечение от индивидуализма, сильно его интриговало.
Не так, чтобы делать его безрассудным. Но ведь сейчас и здесь он сам как прогрессор, ничего не мог сделать. Он пока для этого общества никто. Надо было подняться на следующие ступеньки в нём, чтобы хоть что-то от него стало зависеть. А пока стоило подготовиться к глухой обороне. К защите от слома.

Командование Лагеря не подвело его ожиданий.
Уже следующий день после прибытия они сделали очень «весёлым» для новобранцев.
Начать хотя бы с того, что выспаться после длительных переездов новобранцам не дали — подняли до восхода солнца.
Среди ночи Диего-Сергея буквально выбросил из кровати дикий рёв. Он сразу и не понял, что это. Стоял в защитой стойке, босой на земляном полу и лихорадочно соображал, что это могло бы быть. На сирену похоже не было. Но уже через секунду ощутил, что в этом рёве присутствует некий ритм. Ещё через секунду он понял, что играют какой-то военный марш.
А рёвом он показался потому, что в этом Лагере очень сильно сэкономили на звуковоспроизводящей аппаратуре, потому за хрипом и скрипом большая часть мелодии просто потерялась. Впрочем, не содержание и никакие другие качества сего произведения не были в данный момент важны. Главное, эта музыкальная жуть была предназначена для подъёма новобранцев, которые не смотря ни на что, продолжали нагло дрыхнуть, натянув на головы одеяла и заткнув уши. Сообразив что к чему Диего-Сергей быстро оделся и выскочил наружу из палатки.
На выходе он чуть не сшиб некоего злобного субъекта в форме младшего офицера. Оба обоюдно шарахнулись друг от друга. Причём офицер бросил несколько удивлённый взгляд на Диего прежде чем нырнуть в палатку из которой тот только что выпрыгнул.
На плацу, в свете зари его встретил лишь один поджарый сержант.
Тот прохаживался вдоль линии, начерченной для тупых новобранцев прямо по грунту и, как было видно пребывал в благодушном настроении. Холодный воздух его не трогал, в отличие от привыкших к комфорту новобранцев, но когда он увидел перед собой Диего — вздрогнул. Явно не от холода. От неожиданности.
Сфокусировал глаза, принял подобающий зверский вид и кинулся в атаку на курсанта.
  - Кто такой? Имя!
  - Гонсалес, сэр! - браво ответил Диего, вспоминая литературный шедевр полуторатысячелетней давности, где был описан один такой персонаж, в армии, что косил под идиота. Диего вдруг стало очень сильно охота проверить, а вот здесь это как пройдёт?
  - Что, самый умный и правильный? Смиррна!
  - Стараюсь, сэр! Соответствовать, так-сказать, с-сэр!!! - тупо гаркнул Диего ещё более вытягиваясь по стойке смирно.
  - Много болтаешь курсант!
  - Виноват сэр!
Сержант подозрительно хмыкнул и обошёл наглого курсанта кругом.
  - И что ты ещё умеешь, кроме как браво орать «виноват с-сэр!»? Чему тебя ещё дома научили?
  - Драться сэр! - с идиотическим энтузиазмом заявил Диего.
  - Ах ты ещё и драться умеешь! - почти ласково произнёс сержант, многозначительно разминая пальцы. - и каким стилем ты владеешь? Какой предпочитаешь?
  - Уличный стиль, сэр! Я ему учился.
  - Да чему вы вообще можете обучиться на улице...  - презрительно бросил сержант, сделал два шага назад и стал в боевую стойку. - А ну давай, нападай как можешь!
Сержант решил сбить с новичка апломб самым прямолинейным способом. Показав, что здесь он никто а его умения, приобретённые до Армии, тут ничего не значат. Да и поколотить слегка