Чуйский тракт Глава 4 Власта

ты и не знал будто?
        – Не знал, честное слово! – Гену чуть удар не хватил от такой новости. Опять принял полную чару, попытавшись унять прыгающий подбородок.
        – Эх ты, недотепа! Вся эта дрянь из Монголии, Китая и Афганистана идет по Чуйскому тракту на запад. Самый удобный путь.
        – А откуда Вы все про меня знаете? – осмелел Гена и тут же опустил голову, испугавшись своего вопроса.
        – Ты разве не узнал меня, отрок? Я Князь мира сего! Хозяин земли. Все обо всех знаю. Вы, люди, то Дьяволом меня называете, то Люцифером, то Сатаной… Но ты зови меня Огнеяром! А это мои помощники – Духовед, Ведогор, Ведамысл, Светояр, Лютояр и Ярогнев. Те, чьи имена называли, с  достоинством кивали головой, мрачно и неласково поглядывая на Геннадия.
         – Это жены-искусницы, верные помощницы в делах наших тяжких, – Радмила, Чернава, Власта, Полуница. 
        «Власта!.. Ее зовут Власта!.. – понял он, увидев, как кивнула ему женщина. – Какая она!..» – не мог найти для себя слов, восторженно глядя на нее. Хмель бродил в голове. Оторопь отпустила, и он почувствовал себя свободнее.
        – Ну, а к нам тебя как занесло? – Огнеяр беззлобно смотрел на него.
        – Да бабка сюда завезла!
        – Бабка? Нет, голубок! Это грехи твои сюда привели!
        Гена побледнел, с тоской оглянувшись на Власту. Та подошла к нему, наполнила чару. 
        – Пей, сокол мой ясный! Не бойся. 
        – Будешь моим соколом?.. – вкрадчиво шепнула на ухо. Он чуть не захлебнулся от нечаянной радости.
        – Буду! Конечно, буду!
       Власта со смехом отскочила от него.
        – А ты, Геннадий, женат ли? – спросил хозяин.
        – Женат, – смутился Гена, глядя на девушку.
        – Ну, ничего, ничего. Власта самая лучшая! – Огнеяр с усмешкой смотрел на растерявшегося гостя. 
        Геннадий мало знал о Боге и Дьяволе. Но, все-таки, набравшись духу, вопросил:
        – Так вы что, нечистая сила?
        Громовой раскат хохота потряс дом. Мужики долго снисходительно смеялись, весело глядя на совсем потерявшегося Геннадия.
        – Что ты, голубь? Какая нечистая сила? Мы Ангелы!
        – Ангелы?.. – поразился Гена. – Но ведь ангелы добрые!
       Опять долго, благодушно смеялись.
        – Есть и добрые. А мы не добрые, – мы Ангелы падшие! – Хозяин весело сверкал глазами.
        «Куда ж я попал?» – Гена в панике рыскал взглядом по сторонам. К нему подошла Власта, опустила прохладную руку на кипящую голову:
        – Не бойся, сокол мой. Я теперь всегда тебя хранить буду. Любишь меня?
        – Люблю!
        Гена будто в гипнотическом сне ощущал прикосновение ее упругой груди.
        – Навеки?
        – Да! – он говорил, прикрыв глаза, ощущая горячую растекающуюся негу.
        – А оставайся ты, Геннадий, с нами!.. В Помощники возьму тебя, – Огнеяр говорил серьезно.
        – Не знаю, – Гена все не мог опомниться от блаженного наваждения.
        – А чего тебе там, наверху делать? Видал, что у вас в стране творится? Жена тебя не любит, есть у нее любовник. Лет тебе немало, кому ты нужен? Так и будешь прозябать до самой кончины. Дочери своей ты также ни к чему, она без тебя в жизни определится. Родители умерли. Что тебя с миром связывает?
        – А здесь в преисподней, что мне делать придется?
        – Погляди на них! – Хозяин кивнул на угрюмых мужиков. – Это – ловцы человеков. Тебе между ними самое место. Они многое могут. Захотят бурю нашлют, молнию пустят. Огнь палящий призовут или в любого зверя оборотятся. Душу смутить, денег и власти дать, помочь одолеть врага лютого или красавицу соблазнить, – все могут сердешные. 
Людям способствуют в страстях и желаниях, тайные мечты человеческие осуществляют. Кто призывает их – счастливым на земле живет, горя не знает. Молодой ли, старый, женщина, мужчина, – все в достатке и изобилии.
        А тем, кто рая на земле не ищет, худо приходится. Горе, болезни, несчастья насылают для них Помощники. Страдания души, томление духа, испытания плоти, нищету и забвение, печали и невзгоды, всевозможные сокрушения ждут всех, кто не поклоняется мне. Власть же данная моим слугам велика и беспредельна.
        – Но ты, Геннадий, должен знать, – это мы спасаем людские души. Вводя во грех, мы очищаем их, рассылая трудности, укрепляем. Мы врачи, – делаем больно, чтоб вылечить, отнимаем, режем часть, чтоб спасти целое. 
 Только мы можем искушать, вводя в заблуждение и отнимая волю. Только мы воздаем по заслугам тем, кто смеет нарушать законы Мироздания. Тем, кто по гордыне и неведению, мнит себя повелителями мира. Мы жестоко расправляемся с заблудшими, не ищущими выхода и утопающими в трясине самомнения, без страха творящими несправедливость. Да, вначале мы им помогаем. Мы как медицинская прививка от смертельной инфекции. Те, кто не борется с заразными вирусами, быстренько находят себе духовную смерть. Это живые мертвецы и дела их страшны.
        Те же, кто одолел болезни – очищаются, становятся сильнее, укрепляют свой дух в борьбе. И идут дальше, не боясь опасностей. Кто, как не мы помогает обрести силу? Спасти душу свою? Огонь и вода закаляют булатную сталь. Но прежде чем получить крепость, она подвергается бесчисленным ударам молота, нестерпимому жару очищающего огня и чудовищного перепада температур ледяной воды. 
        Мы - молот, огонь и вода!.. Мы выковываем человеческую сталь, бросаем не выдержавший брак вниз на переплавку. И уже здесь, в преисподней, мы заново омываем страданиями нераскаявшихся грешников. Но это не наша прихоть. Это их выбор. Удел, который выбран их жизнью, в которой не нашлось времени к покаянию. Что же, это их право, мы лишь следуем Закону. Все знают Закон, знают, что бывает за несоблюдение. Мы верные слуги Закона. Мы тюремщики, палачи, мы всего лишь исполнители! Мы созданы, чтоб наказывать, карать, воздавать! Эта участь досталась нам, падшим Ангелам, и кто, если не мы, будет исполнять Предначертанное? Кто будет делать грязную работу, кто будет убирать и обрабатывать пропащий человеческий мусор, тысячелетиями пытаясь исправить Искаженное? Такова от сотворения мира наша судьба и тебе с нами в самый раз. Там наверху, тебя уже нет.
 
        Гена слушал, раскрыв рот, ощущая лишь, как ласковые пальцы Власты мягко гладят его волосы. Ее присутствие успокаивало, окрыляя надеждой. Ему казалось, он нужен ей, этим сидящим за столом Помощникам. Тревога вовсе ушла, сердце билось ровно. Рядом с ней он чувствовал, что ничего не боится. С удивлением все понимал, слушая речи Огнеяра, проникался к нему доверием. Где-то очень далеко была семья, странная жизнь. Ему хотелось остаться здесь, быть могучим и угрюмым, выполнять такую нужную работу, повелевать. А главное, навеки, навсегда остаться с ней. Голова приятно кружилась.
        Девушки наполнили чары до края, и все дружно пили хмельной игристый напиток. Солидно, молча, не тратя слов на пустые глупые тосты.
        – А пойдем Геннадий, покажу свою епархию. Редкая живая душа видела это, – Огнеяр поднялся из-за стола.
        Гена встал, взглянул в бездонную синеву глаз Власты, поразился чистой глубине. Нежно погладил тонкую кисть руки. Вместе с Хозяином отворили тугую скрипящую дверь, над которой висел рогатый козлиный череп. Спустились по крутым ступенькам и очутились в просторном коридоре с множеством комнат.
        Вошли в первую. Огромное, уходящее за горизонт замерзшее озеро, окружал смертельный холод. Зеркальная ледяная гладь сплошь усеяна вмерзшими человеческими телами, намертво окаменевшими и неподвижными. Люди застыли в разных положениях с искаженными в беззвучном крике лицами и поднятыми вверх руками, взывающими к милосердию. Было очевидно, что мороз сковал их быстро и неожиданно.
        – Видишь, Геннадий, это грешники, падшие духом, предавшиеся унынию и отчаянию. Единственное их желание: – вечный покой, статичное состояние, смерть не только тела, но и души. Но душа бессмертна и не сможет умереть. Мы идем навстречу этим несчастным, на тысячи веков замораживаем их. Но один раз в сто лет происходит вот что: Огнеяр хлопнул в ладоши, и мертвая ледяная пустыня начала быстро таять. Повеяло жаром, вода забурлила, закипела пузырями. Раздался страшный душераздирающий крик. Люди безуспешно пытались выпрыгнуть, выскочить из кипящего ада. Окунались с головой, тонули, выбрасывались на поверхность и захлебывались, скрываясь за клубами плотного пара. Варились, будто в огромном котле, не имея ни малейшей возможности освобождения.
        Геннадий заткнул уши, не в силах переносить жуткий непрерывный визг и жалостные мольбы о спасении. Хозяин хлопнул еще раз, и озеро мгновенно сковал лед. Все застыли в нелепых позах и положениях.
 
        Вторая комната поразила грудами наваленных прямо на землю, разбросанных тут и там драгоценных камней. Гигантские кучи золотого песка, имеющие всевозможные формы самородки, залежи золотых монет, нагромождения сверкающих ювелирных украшений, кипы разбросанных повсюду пачками денег из всех стран мира, множество антикварных раритетов, музейных редкостей. Все это сияло, искрилось, переливалось завораживающим светом, наполняло радостным волнением и в то же время безотчетной тревогой. Везде по этим сверкающим горкам ползали обезумевшие люди. Набивали карманы, безрассудно осыпая себя золотым песком и смеясь как дети. Многие же, наоборот, сидели в скорбных позах и рвали на себе волосы, жалобно рыдая и скуля. Некоторые исступленно хохотали, сойдя с ума и сокрушенно катаясь по земле.
        – Это у нас сребролюбцы, – Огнеяр широко раскинул руки. – Вон сколько! Добились, чего хотели. Теперь они имеют все, о чем мечтали. И в любом количестве.
        – Почему же они не рады? – Гена смотрел, не понимая. 
        – А на что здесь, в преисподней, они богатства тратить будут? Вот и ревут от безысходности.
 
        В третьей комнате волнами расплывался полумрак. Бесчисленные множества раздетых мужчин и женщин, всех, каких только можно национальностей, цвета кожи и возраста, с криками и визгом гонялись друг за другом. Обнаженные красавицы, пылкие молодые юноши, безобразные старухи и гадостные похотливые старики. Заросшие дикой шерстью кривоногие мужики и толстопятые рыхлые бабищи. Худые и полные, высокие и низкие, брюнетки, блондинки, крашеные шатенки, лысые, бритые, в париках и без, разрисованные, размалеванные, в татуировках, бесстыдные в своей наготе. Лица, хранящие печать порока. Глаза, наполненные беспредельным развратом. Губы, жаждущие непристойных желаний. Причудливо извивающиеся в буйстве сладострастия тела, громкие будоражащие стоны, все напоминало дикую вакханалию. Это была вакханалия, самая, что ни на есть. 
        Единственным отличием было то, что ни мужчины ни женщины не могли поймать друг друга. Этой бесконечной чехардой они были обречены заниматься вечно, не останавливаясь ни на мгновение и все больше распаляясь от невозможности утолить распутные помыслы.
        – Здесь те, кто посвятил жизнь и мечтания блуду!.. – Огнеяр шел дальше.
 
        Четвертая комната была заставлена длинными столами, накрытыми белоснежными скатертями, где живописно громоздилось бессчетное количество вкусной еды. Всевозможные разносолы, мясные блюда, холодные закуски, жареные