Что может быть прекраснее поздней весны, застигнутой на самом ее излете в лето? Когда даже в глухих тенистых и укромных лесных распадках растаяли последние кучи залежалого снега. Когда мартовская распутица уже сдала свои позиции теплым подсушивающим ветрам. Когда оголенные на зиму ветви сирени возжаждали новой жизни, и допустили в свою кору бурлящий сок. И от этого нетерпеливого юного сока возбудились, нагрубая, молодые почки. И устыдившись своей откровенной наготы, ветви поспешили прикрыться первыми глянцевитыми темно-зелеными листьями.
Что может быть прекраснее этой поздней весны в старом южном портовом городе, уже успевшем пропитаться ароматами цветущего каштана?
- Ничего!, - скажете вы. И будете совершенно правы.
Однако при всей вашей правоте, легко сыщется достойный оппонент, способный все опровергнуть одним лишь только фактом своего существования.
Поглядите! Вот он стоит двумя пролетами ниже верхнего края широкой городской лестницы, застенчиво сминая спиной сиреневый куст. Он теребит в руках букет кипенно-белых цветов, одолженных у того же самого куста всего несколькими минутами ранее.
Темноволосый юноша лет пятнадцати-шестнадцати, одетый в черные брюки и короткую, в талию, коричневую куртку. Из ее распахнутого ворота выглядывает белая сорочка.
Подбородок юноши приподнят. Глаза неотрывно следят за верхним срезом лестничного спуска. Взгляд выражает одновременно и покорную готовность к многочасовому ожиданию, и едва сдерживаемое нетерпение, достойное молодого спаниеля, впервые взятого на дичь…
Встреча!
Ведь это же так понятно! Встреча – вот что будоражит его ум и заставляет сердце бухать часто и сильно, словно это паровой молот.
Вот что привело его на эту лестницу.
И вот что вынуждает торчать здесь, у всех на виду, рискуя быть замеченным дружками-одноклассниками. Уже те-то точно не преминут и осмеять, и поиздеваться всласть над незадачливым ромео…
Но вот юноша замер. Ноздри его затрепетали. Руки судорожно сжали букет. Ноги непроизвольно сделали шаг назад, еще плотнее вминая его спину в сиреневый куст. Глаза, засиявшие от счастья, как две серебристые утренние звездочки, увлажнились хрустальной слезой. Брови изогнулись в невыразимой сладостной муке.
Наконец-то!
По лестнице…
Спускалась…
ОНА!
Девушка, совсем юная, только-только входящая в пору, очень похожая на гремящую по дворам и улицам южноморскую весну, стройная и легкая, словно пушинка, легко сбегала по старым истертым ступеням. Ее маленькие ступни порхали подобно двум веселым птахам и, казалось, совсем не касались земли. Юбка тонкого светлого платья взлетала в такт ее шагам, а тяжелые пшеничные локоны, вольно распущенные по плечам, повторяли это порхающее движение. И от этого девушка казалась большой светлой бабочкой.
«Она словно ангел!», - восторженно подумал юноша, собирая все свое мужество для того, чтобы выбраться, наконец, из своей сиреневой засады. И сделать шаг ей навстречу.
Ну, ангел, там, или не ангел, это решать не нам. Говорят, любящее сердце видит все насквозь. Я же на правах автора добавлю, что влюбленные глаза весьма склонны приукрашивать свой предмет. И преизрядно!… И что же? Тут есть какое-то явное противоречие? Да ничуть не бывало! Между «влюбленный» и «любящий», как говорят в Одессе, две большие разницы. Между «влюбленный» и «любящий» такое же огромное расстояние, как от Земли до Альфы Центавра. И уж конечно, далеко не каждый вышедший из точки А неизбежно добирается в точку Б. Скорее, даже наоборот. Большинство из предпринявших такое путешествие не достигают конечной цели своего маршрута.
Однако наш юный герой еще не знает этой горькой аксиомы. А если бы и знал! Кого из нас, скажите на милость, это когда-нибудь останавливало!...
А пока юноша пребывает в полной уверенности, что его избранница – небывалое, особое существо. Она совершенно очевидно отличается от всех, окружающих ее. Она особый человек! Да полноте! Человек ли она?! Ведь я же вам сказал: она – Ангел!
Но вот наш ангел, вспархивая своими невесомыми крылами, приблизился к юноше на расстояние не только визуального, но и вербального контакта.
И – бамц!
Контакт, будь он благословен в веках, состоялся!
Судя по тому, какие усилия пришлось юноше приложить к самому себе, чтобы выбраться, наконец, из своего укрытия, каких энергетических затрат это усилие от него потребовало, можно было смело говорить о
ВСТРЕЧЕ
ДВУХ
ЦИВИЛИЗАЦИЙ!
ДА!
Ангел, доселе беззаботно порхавший над изъеденными временем ступенями, наткнулся на выдвинувшееся из засады влюбленное чудо, безуспешно пытавшееся прикрыть свою бордовую от смущения физиономию куцым букетом белой сирени. И от неожиданности, или по инерции (а вообще, если честно, создавалось впечатление, что вполне осознанно) упала прямо в объятия онемевшего от восторга юнца.
«Это ж надо, какое счастье!», - не сомневаюсь, что именно так думал в эту минуту мой герой. – «Не было и полушки, а тут целый алтын! Спасти от неминуемой гибели это неземное существо!».
- Коломей, это ты?, - проблеяло умирающим голосом существо, не торопясь выбираться из его неумелых объятий.
- Угу-м, - воздух сквозь застрявший в горле восторженный комок проходил с трудом.
Девушка (а звали ее Маришка) еще несколько томительных мгновений провела в руках своего обожателя. Не особо, впрочем, этим рукам доверяясь, и незаметно для него опираясь одной своей рукою о лестничную балюстраду. При этом она цепко держала его взгляд своими черными зрачками, выстреливающими сквозь полуопущенные ресницы подобно двум плазменным пушкам, скрытым в бортовых камуфлетах боевого звездолета. Ее светлая блузка была расстегнута ровно настолько, чтобы это позволяло видеть исключительно нежные предгорья вожделенных холмиков. Но и этого было вполне достаточно, чтобы воспаленное воображение юноши остальное дорисовало само.
Сцена затягивалась. И ангел Маришка, не дождавшись никаких решительных действий от юноши (а мы уже знаем, что его зовут Коломей), глубоко вздохнула и выпрямилась, принимая вертикальное положение.
- Ну?..., - спросила она Коломея, запахивая ворот и непроизвольно упирая руки в бока, чем сильно напомнила свою маму, тетю Нелю.
- Я это…, - забормотал паренек, растративший все свои силы на то, чтобы заступить красавице дорогу. Сейчас же его ноги явно подкашивались. – Я… Вот!, - воскликнул он радостно, обнаруживая в своей вспотевшей ладошке сирень и протягивая ее девушке.
- А! Ну, хотя бы.
Она скептически оглядела цветы, повертывая руку с зажатыми веточками и так, и этак. Придя, наконец, к заключению, что – ладно, для антуража сгодится, - взяла стоявшего столбом Коломея под руку и вопросительно уставилась ему в глаза.
Тот отвечал взглядом, полным немого обожания. И, казалось, мог так стоять не только до завершения планетарного цикла, но и до скончания времен.
- Ну?..., - снова с нажимом вопросила Маришка, теряя терпение и подталкивая своего неопытного ухажера на какие-нибудь, ну, хоть на какие-нибудь активные действия.
- Я… Это…, - решил воспользоваться уже один раз сработавшей репликой Коломей.
Но тут же, поглядев на свой опустевший кулак, с ужасом понял, что сирень уже подарена, и по накатанной колее дальше не проедешь. Хочешь – не хочешь, а что-то новое придумывать нужно. Ситуация явно выходила из-под контроля. И так удачно и многообещающе начавшее свидание рискует окончиться полным и безоговорочным фиаско. Стальные пальцы паники сдавили горло юноши, и он понял, что теперь-то уж точно не вымолвит ни слова…
Однако ангел – он на то и ангел, чтобы спасать, вызволять и приходить на помощь. И глубоко вздохнув, а заодно и вспомнив пророческие слова своей матери - «Это еще не известно, кто из нас на ком женится, а кто за кого выходит замуж», - девушка произнесла:
- Коломей, ты не поверишь! Иногда на меня что-то накатывает, и я начинаю читать чужие мысли. Вот, например, сейчас я вижу твои мысли, как на ладони…
При этих словах юноша покраснел еще сильнее, если такое было возможно. А Маришка, заметив это и усмехнувшись про себя, вслух продолжила:
- Ты давно уже хочешь меня попросить об этом. Но не решаешься…
Коломея прошиб холодный пот, а глаза непроизвольно стали слезиться.
- Так вот. Ты не решаешься. А зря! Я согласна!...
Юноша, некрасиво открыв рот, в изумлении пялился на возлюбленную.
- … Согласна пойти с тобой сегодня в «Сальери» и слопать по там по «Наполеону» или по «Пирамидке». Ведь ты же этого хочешь?
Выход из безнадежной ситуации, счастливо нашедшийся сам собою (по крайней мере, наш герой был в этом свято убежден), тем не менее, не вернул ему утраченного дара речи. Поэтому Коломей что есть силы замотал вверх-вниз головой, на удивление точно напоминая маленького восторженного ослика, зачем-то вставшего на задние ноги и нарядившегося в человеческую одежду.
Итак, к вящему удовольствию всех заинтересованных сторон решение наконец было принято. И парочка под руку, сделав, как говорят моряки, поворот оверштаг, стала подниматься по лестнице вверх. Туда, откуда пять минут назад выпорхнула девушка, и где на большой замощенной площади стоял на пьедестале красивый мужчина в тоге и с лавровым венцом на челе.
Пока они пересекали площадь за спиной у каменного венценосца, покуда толкались на Екатерининской в толпе празднично одетых людей и даже когда уселись за столиком в кафе и заказали пирожные и чай, - за все это время они не проронили ни слова.
Юноша, смущенный своим первым настоящим свиданием и красотой девушки, никак не мог подобрать нужных слов. Все они казались ему сейчас бессмысленными, неумными и смешными, недостойными той, кого он сейчас, ни много ни мало, боготворил.
Девушка же, будучи человеком неизмеримо более опытным (ха! она уже трижды ходила на свидание и с одним даже целовалась в губы!), начинала испытывать легкое раздражение. Что поделать, такова женская натура! Красавицам нравятся сильные, смелые и веселые молодые люди. Ведь должны же они хотя бы чем-нибудь выделяться из толпы?! Вон, Лёнька, например, дрался из-за нее с черемушкинскими. А Вадик Седой перелез с балкона на балкон на одних руках!
А этот что? Сидит. Молчит. Пялится, конечно, влюбленными глазами. Так это все они так смотрят! Что с того?
«Тощий какой-то, даже ростом ниже меня! Нет ничего странного, что мы столько лет учимся в параллельных классах, а я его даже не замечала», - распалялась красавица, поглощая маленькой серебристой ложечкой шоколадный крем.
«Одет простовато. Какие-то штанишки, курточка!», - девушка окинула оценивающим взглядом щуплую фигуру своего визави.
О! А это еще что? Ее взгляд зацепился за круглую пластиковую коробочку с потертыми серебристыми кнопками, прицепленную к поясу Коломея. Боже мой, да это же Walkman! Проигрыватель компакт-дисков! Обалдеть! Где он его откопал? На свалке, небось! Какой дурак будет сейчас таскать на ремешке эту бандуру из-за двух-трех десятков песен, если можно в любой дешевый mp3-шник или даже в простую мобилу залить гигов двадцать музыки. И слушать ее всю оставшуюся жизнь!
«Да! Послал боженька ухажера!», - подумала Маришка. А вслух сказала, заметив, что парень перехватил ее взгляд на плеер:
- Что слушаешь?
- Да, так…, - смутился Коломей.
Он
