Та ти ще молодий, потім зрозумієш...
Он на секунду призадумался.
-Проживу, риба буде, сир буде, на городі чогось виросте... Проживу!
Мы уже доезжали.
Я сказал дедушке, что высажу его, чтобы не видели на КПП. Предупредил его, что всю зону уже огородили колючей проволокой, а по дорогам патрули.
Дед невозмутимо мне сказал:
- Тю, колючка...
Знаєш яка тут у нас партизанка була? Партизанка була і в 18-му, і за Сталіна була партизанка.
Я за німців, в сорок другому, ходив в партизанку.
Німецькі патрулі були - ОГОГО! А тут наші... Тьфу!
Опять стукнул палкой в пол машины и, хитренько так , подмигнул...
Тут такі стежки є по болотах , що тільки я знаю, ніхто мене не побачить і не зупинить! Я ДОДОМУ ЙДУ.
Водитель остановил машину, не доезжая до КПП метров 300. Дедушка кряхтя вылез из кабины.
- Спасибі тобі, синок! Щасти! Храни вас Боже!
Мы тронулись потихоньку. В зеркало заднего вида я видел, как старичок с палочкой, в стеганной фуфайке снял новую кепку и, перекрестив бойцов в кузове нашей машины, поклонился в пояс нам.
А потом, будто растаял в воздухе, исчез...
Говорят, что Апостол Петр держит в своих руках ключи от Рая.
Глава 9. Удачный день Чернобыльская АЭС
Он появился из прозрачной черноты стеклянной двери административного корпуса и быстрым шагом направился ко мне. Снял замусоленную марлю респиратора, смачно сплюнул на бетонные плиты площади возле бюста Ленина.
Ты – Самойлов? Спросил он,
-Я!
-Сколько людей?
-115.
-Идем быстрее вовнутрь, нечего попусту «радики» ловить!
Я дал команду и под неодобрительным взглядом какого-то полковника, моя партизанская команда, ломая общий строй «25 бригады», направилась к пролому в заборе станции прямо через площадь, сокращая дорогу к первому энергоблоку.
-Шире шаг! –Это больше для часового с автоматом, который вдруг замаячил справа от пыльной тропинки, откровенно намереваясь помешать такому явному и наглому нарушению границы поста. ("Вчера Вас здесь не стояло" - промелькнула в голове старая одесская шутка).
Толпа бойцов, запинаясь и семеня на бетонных осколках сломанного ИМРом забора (широкие следы лихих маневров тяжелой машины еще явственно угадывались на бордюре, а затем и на земле газона), матерно ускорилась к огромному проёму транспортного коридора первой очереди станции.
Я приветливо помахал рукой узкоглазому "ВВэшнику" в форме, которая оптимистично топорщилась складками неношенности.
- Мол, чего уж там, свои люди, не беспокойся.
Киргиз срочной службы приостановился, вздохнул, и придерживая левой рукой новый, без потёртостей АК-74 снизу за приклад, побрел обратно к комфортному новому стулу с мягким сидением, стоявшему в тени эстакады.
Перед распахнутыми створками железных ворот, через которые на станцию в железнодорожных вагонах завозят ядерное топливо, я попросил Сашку и Володю построить эту полувоенную орду партизан вдоль рельсов, чтобы проверить «наличие их полного присутствия» и войти под своды станции как подобает в первом приближении воинскому подразделению, выполняющему Специальное Правительственное Задание по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.
Старшому от станции мой военный запал не понравился и он попытался возразить, но я объяснил, что уже имею печальный опыт поиска отставшей пятерки орлов, среди сутолоки тысяч ликвидаторов в этом, имеющем циклопические размеры, здании...
Это случилось два дня тому.
Я должен был, отвезти на станцию, чуть больше, 60 человек, для дезактивации воздухозаборников приточной вентиляции первого и второго энергоблоков.
В помощь мне дали еще одного лейтенанта, у которого это был первый выезд в зону.
На станции мы разделили личный состав пополам.
Я повел своих доделывать вчерашнюю работу в машинном зале. А старший от станции повел чернобыльского дебютанта на крышу второго реактора, предварительно объяснив мне, как их найти.
Я расставил людей по местам, и объяснив им сущность обращения с ведрами, вениками и тряпками в условиях радиоактивного заражения, затем поднялся на отметку 61, где должен был командовать мой помощник. К своему удивлению я его там не обнаружил. Его люди работали сами, причем безо всякого начальственного надзора. Работали на совесть, с азартом и бесшабашностью русского человека в условиях смертельной опасности! Они сами организовали учет доз облучения, и смену состава для недопущения переоблучения (разрешали (!!!) привозить из зоны не более 2 рентген).
После поголовного пересчета обнаружилось, что не хватает еще 5 человек, о судьбе которых никто ничего не мог мне внятно сообщить. Единственно я выяснил, что они из батальона спецобработки, прибыли в Ораное только вчера, они из одного села и держатся, как овцы, всегда вместе.
«Где он!», имея в виду офицера, в ярости возопил я. Мне объяснили, что от избытка нахлынувших новых художественных впечатлений окружающей действительности тонкая душевная организация этого «офицуцера» потребовала немедленного смыва радиоактивной пыли, чему он, бросив людей, и предался в АБК-2. Я кинулся на поиски…
Не нужно быть Сократом или Соловьёвым, чтобы понять, какой опасности подвергались люди первый раз попавшие на станцию, слабо ориентирующиеся в бесчисленных бетонных коридорах и застекленных эстакадах. Тем более, что без всякого труда, не выходя на улицу, можно попасть от стеклянных дверей центральной проходной прямо на развал аварийного блока!
Мне стало не по себе от таких перспектив, тем более, что старшим команды был я и нес полную ответственность за жизнь и здоровье этих людей. Бог с ним, с лейтенантом, плевать! Он офицер, и может поступать как подсказывает ему человеческая совесть, но безответные рядовые! Их нужно найти немедленно.
Если учесть, что для усложнения опознавания большинство встречных почему-то надели на лица защитные маски не только всех систем, которые состояли на вооружении всех заинтересованных в аварии ведомств СССР, но и экспериментальные экспортные образцы, то задача обнаружения была явно нетривиальной. Меня отчасти тогда утешало только то обстоятельство, что я всё равно не знал разыскиваемых в лицо.
Я обнаружил их в транспортном коридоре без респираторов, сидящими на черных, плотного пластика мешках с мусором, который стаскивали со всего здания на площадку поворотного круга внутренней железной дороги первого реактора.
Пятерка нервно курила, растерянно наблюдая за окружающей суетой. Их потерянный вид со всей очевидностью сказал мне: «Эврика! Нашел!».
Я решительным шагом направился к ним.
Они, рассмотрев нарисованные синей шариковой ручкой лейтенантские звезды на матерчатых погонах моего ОКЗК, встали. «Ваши фамилии? Кто старший? Почему здесь?». На такой поток вопросов, послышался сбивчивый, хриплый хор ответов 40 - летних отцов семейств, которые больше привыкли к сохе, чем к четкому стилю общения со старшими по воинскому званию.
Некоторые из названых фамилий совпал с моим списком (правда мою фамилию они в этой викторине не угадали).
Я включил прибор. 5 рентген в час весело сверкал один из мешков.
«Давно сидите?»- спросил я. «20 минут» - радостно сообщил мне самый смелый. «0,3час х 5р/час=1,5р. (не путать с рублями!) разовой дозы облучения. Осталось 2 р.-1,5 р. = 0,5 р до дневной нормы.)», быстро решил я уравнения прокурорской радиационной безопасности. Не бойцы, но еще сегодня все равно Родине послужат!
Мы поднялись по внутренней лестнице на второй этаж и по эстакаде направились в административный корпус и обмыв сапоги в железном корыте, спустились в «бункер».
Нам в лицо ударило спертой духотой казармы. На длинных двухэтажных нарах, стоящих вдоль левой стены коридора атомного бомбоубежища, лежала отдыхающая смена дежуривших на станции бригад.
Откровенно говоря, отдыхом здесь и не пахло, а очень сильно пахло убийственной смесью запаха ношеных портянок и сотен потеющих мужских тел!
Лучше уж работать на относительно свежем (через респиратор) радиоактивном воздухе, чем так «отдыхать». Но народ с остервенелым упорством пользовался заслуженными часами перерыва между сменами работы в штреке под 4 блоком, в прачечной и т.д.
Я зашел в, заставленную ящиками с напитками, комнату дежурного по АЭС офицера. Бодро и громко поздоровался. И пока, присутствующие в комнате капитан и лейтенант с интересом рассматривали меня, я со словами: «Где тут моя вчерашняя газировка?» открыл дверцу холодильника и взял с полки, заставленной различными газированными напитками, бутылку миргородской воды. Бутылка сразу покрылась холодными каплями в духоте помещения.
Этому фокусу я научился у Шурки, который однажды был дежурным по станции.
Дежурные назначалось на сутки из самых разных частей и люди не могли знать, кто и что оставлял в холодильнике вчера!
Не давая опомниться хозяевам комнаты, я обратился к капитану с просьбой выделить мне 7 ящиков с напитками. Опешив от таких аппетитов, капитан начал торговаться со мной.
Сошлись на 1 ящике «Фестиваля», одном «Лимонада» и двумя минералки. Капитан записал меня в журнал расхода, где я и расписался.
Поставив в холодильник пару бутылок на завтра, я вызвал из коридора пятерку вновь обретенных бойцов.
Забрав ящики, мы выбрались из подвала и двинулись обратным путем в машинный зал первой очереди, чтобы напоить виртуозов веника, тряпки и пластикового мешка - Героев Чернобыля.
Но это было позавчера, а сегодня со мной Шурка – мой однокашник по университетским годам, с которым немало было выпито, спето, обговорено и Володя, тоже выпускник нашего университета, комсорг нашего батальона. День обещал быть удачным.
Глава 10. Три самолета
БОРТ №…
Война началась неожиданно. Еще утром мы купались в море, а уже после обеда по Гудауте разъезжали "жигуленки" без номеров с небритыми боевиками. Примерно раз в час мимо нашего двора проезжало две - три таких машины набитые абхазцами к воротам воинской части. "Абреки" перелезали через ворота и кидались в казарму, где думали найти оружие. Слышался отборный русский мат с сильным кавказским акцентом. К этому времени уже в больницу отвезли Володю – прапорщика, которому рукоятью пистолета пробили голову за то, что в открытой им оружейке было пусто, а "защитники" Абхазии требовали указать место, где оружие зарыто! Но в этой части служили одни связисты и оружия там не было с 1989 года – года первого грузино – абхазского противостояния. Машины угнала самая первая партия мародеров. Остальные довольствовались разграблением оставшегося имущества. Тащили все: от противогаза до взрывпакета…
По улицам бегали 10-12 летние подростки и кричали, что у ракетчиков, возле вокзала на складе, еще есть гранаты в ящиках, а какой-то Батал успел стащить автомат и пару рожков с патронами.
Союз разваливался на глазах, еще полгода назад создание СНГ я воспринимал, как славянскую альтернативу аморфному СССР, но как я ошибся...
Теперь наглядно увидел, что надо, банально, спасать свою семью и себя любыми способами. Это не моя война.
Вечером, как всегда, смотрим "Время", чтобы услышать что-то обнадеживающее, а мимо окон летают трассеры...
Ранним утром 15 августа мы видели, как по морю медленно тащили баржи с грузинскими танками в