ним что-то случится...
Потолкавшись по базару Таг, наконец, нашёл того, кого искал. Чернявый смуглый мальчишка громко просил милостыню перед лавкой сапожника.
- На, - сунул ему Таг золотое блюдо, - но что бы съел!
Паренёк удивлённо посмотрел на Тага, потом на блюдо, испуганно кивнул и бросился наутёк, унося с собой и блюдо, и мясо на нём.
- Эй! Ты куда!? - обиделся Таг, - я с тобой!
Он, было, рванул за мальчишкой, но чья то сильная рука сжала ему плечо. Таг вскрикнул, поднял голову решив обязательно выразить всё негодование, но все слова застряли у него в горле. Над ним стоял Анхиз...
...слова нравоучения, дедушка говорил, на сей раз сурово и строго. Таг только отворачивался, насупившись и с обиженным видом поглядывая то на дедушку, то по сторонам.
- Да не жалко мне этого блюда, - говорил Приам, - я ещё десять могу этому мальчику подарить, таких же точно. Ты мне лучше скажи, зачем ты стрелял Энею в окно вишнёвыми косточками? А если бы ты ему в глаз попал? Остался бы Эней без глаза. Ты же не хочешь, что бы Эней был одноглазым и убогим?
- Нет, - пролепетал Таг.
- А сажей, зачем ему дверную ручку измазал? А огрызками яблок, зачем швыряешься? Ведь люди убирают потом после тебя. Совсем не уважаешь чужой труд, малыш.
- Я не люблю Энея, - ответил Таг, на сей раз решительно, - он нудный, он нехороший.
- Почему?
- Он молчит, молчит, а сам зыркает на меня с ненавистью.
- Но это не говорит о том, что он нехороший. Молчащий, ещё не значит замышляющий зло, - сказал с укором Приам, - бояться надо тех кто льстив в речах и ласков в общении, глупый мальчик. Когда мягко стелют, обычно жёстко бывает спать.
- Я знаю, - рассердился Таг и топнул ногой, - знаю! Но мне он, почему-то, не нравится!
- Ух, ты, какой грозный ты растёшь! - всплеснул руками Приам, - но всё равно, молю тебя, не шали так больше.
- Тогда я совсем уйду!
- Я-т тебе уйду! Не смей даже помышлять об этом! - вскричал Приам и тяжело вздохнув, погладил внука по чернявой голове.
- Ну пойми ты, сорванец, тебя же тут все любят и жалеют, всё тебе прощают и с пониманием относятся ко всем твоим шалостям. А ты? «Уйду!». И куда же ты пойдёшь? Ты же с голоду умрёшь в степи, или станешь в каком ни будь городишке базарным мальчишкой, будешь попрошайничать и побираться по чужим людям.
- Нет! - крикнул Таг, - я попрошу Асменя, и он прилетит и заберёт меня в свою волшебную страну, спрятанную среди звёзд и туманов!
- В волшебную страну? - рассмеялся Приам.
- Да!
- Смертным нет туда пути, глупый, - сказал Приам, - и никто тебя не пустит на чудесный остров, стоящий посреди туманов.
- Пустят, пустят! Ведь ты сам говорил, что Асмень летает над миром на большом летающем корабле и забирает к себе потерявшихся и несчастных детей? А потом они становятся его воинами! Говорил же? Вот и я стану его воином!
- Ты не несчастный ребёнок. И уж тем более не потерявшийся, - окончательно расстроил настойчивого внука Приам, - Асменя нельзя обмануть. Он видит тех детей, которые обманывают и вредничают, как ты сейчас. И забирает только тех, кто чист сердцем, добр и не сбежал из дома, а потерялся. Остальным хорошим детям он приносит подарки к новолетию. А плохих наказывает.
- Как мне доказать, что я не плохой? - заплакал тут Таг, - я ведь не украл это блюдо с мясом!
- Иди уже, благодетель наш, - махнул рукой Приам, - ты правильно поступил, накормив голодного и одарив страждущего. У тебя благородное сердце, внук. Иди...
Таг вышел во двор и присел на любимых качелях. Немного покачался. Но всё время был хмур и задумчив. Он долго думал и молчал не находя вариантов, как лучше отомстить доносчику и ябеде. Наконец, не найдя ничего подходящего, он прямо на ходу спрыгнул с качелей и направился во дворец. Таг твёрдо решил лечь спать, ночью придумать какую ни будь гадость и рано утром обязательно напакостить Энею.
Проходя мимо его окна, мальчик вдруг остановился и посмотрел вокруг. Под деревом стояла корзина, полная сгнивших яблок. Таг обрадовался. Теперь до утра ждать было не нужно! Он взял два самых гнилых яблока и размахнувшись швырнул одно из них в окно, крикнув для смелости своё «Кукареку!».
- Таг! - услыхал он из окна крик Энея, - я тебя, когда ни будь, закопаю!
- Кукареку! - закричал снова Таг и швырнул второе яблоко, - получи, ябеда-корябеда!
Яблоко шлёпнулось обо что то, что было мягче стены но твёрже кровати. Явно не об пол. И судя по тому, что по ту сторону окна Эней захныкал и заныл, Таг понял, что попал прямо в цель...
Осуществив свою месть, Таг, в приподнятом настроении, направился отдыхать, напевая весёлую песенку...
«Я на камушке сижу,
Я топор в руках держу.
Ай, ли, ай, люли,
Я топор в руках держу.
Я топор в руках держу,
Вот я колышки тешу.
Ай, ли, ай, люли,
Вот я колышки тешу...»
Глава 2
НАКАНУНЕ
...1260 год до нашей эры; Малая Азия; полуостров Золотой Рог...
Поздней ночью, когда звёзды кажутся ближе всего к земле, а луна сияет серебром и лица встречных людей хорошо различимы, на той стороне Ильмары47 заметили движение множества огней. Огни спускались с пологих отрогов гор и наполняли побережье светом, шумом, гомоном, чужеземными голосами. Это было могучее движение. Огней было множество, как и тех кто нёс факела.
За всем этим движением, за всеми криками наблюдали молча. Вначале наблюдали только часовые на сторожевой башне крепости, что стояла на холме, посреди небольшого городка у самой Ильмары. Затем, от тревожного шума с того берега начали просыпаться собаки, которые подняли ужасный лай и словно чувствуя опасность стали рваться с цепей, скулить и кричать. За ними пробудился весь городок и вся округа...
Едва с противоположного берега отделились островки света, едва они начали двигаться по воде в сторону Золотого Рога, как на сторожевой башне ударил набат...
- Данайцы идут! Данайцы идут! - закричал страж.
Набат наполнил оба берега и уносился дальше, в горы. Ему ответили колокола с других посёлков...
Побережье проснулось, взбудоражилось. Люди выскакивали из домов и завидев издали движение галер освещённых факелами, бежали кто куда.
- В горы уходите! Уходите в горы! - кричали стражники, - бросайте всё! Это
вторжение!
Но данайские галеры уже причалили к пологому берегу Азии и одетые в шкуры рыжебородые воины, держа в левой руке факела, а в правой мечи, набросились на захваченный врасплох неукреплённый городишко...48
...городок запылал, закричал голосами всех его жителей, вознёсся пламенем и чёрным дымом к небу и к утру угас. А данайцы всё прибывали и прибывали. Их было множество. Море. На галерах, на лодках, на челнах и плотах, в плавь, цепляясь за края тех же плотов... Переправлялись кто как мог и сразу бросались в бой. Данайский флот перегородил Ильмару, и казалось, что он растянулся от Понта до самого Ильменя...
Данайцы обступили крепость и встали лагерем на горящих руинах...
...видел Тин этот лагерь с высокого холма, огромного, словно голова быка, один рог которой был такой же огромный каменный хребет, а второй был заливом Ильмары, что окружал крепость и людей, а ещё мешал данайцам взять крепость сразу, приступом. Поэтому и назывался этот залив - Золотой Рог. И именно он дал название городку...49
Почему именно «Золотой Рог» Тин этого не знал. Не знал этого никто. Ни отец, ни дед, ни прадед... Тин знал только то, что видел и не больше ни меньше...
А что он видел и понимал? Что мог понимать одиннадцатилетний, суровый и несмешливый мальчишка, который проснулся ночью от криков, увидел пожары, сквозь вой и треск которых донёсся крик отца: «Беги Тин! Беги!». И он побежал. Он видел, что в одной руке отец держал меч, а в другой копьё... Отец с криком бросился на данайцев, что бы отвлечь их от сынишки и... больше мальчик его не видел. Тин знал, что это отец ему не родной, совсем не родной и вообще, его, Тина, так и прозывали Подкидыш, Приёмыш, Найдёныш... Но сейчас мальчик хотел плакать и почувствовал себя одиноким и никому не нужным.
«Имеешь - не ценишь. Потеряешь - плачешь...», - вспомнилось Тину. Ещё вчера он стыдился отца, рыбака и охотника. А сейчас ему захотелось, что бы всё это был только кошмарный сон...
Данайцы сжигали трупы. Смрадный запах, и едкий вонючий дым, наполнили пригорье. А вокруг погребального святотатства, вокруг огня, в котором сгорали убитые данайцами люди плясали в буйном танце опьянённые кровью воины. Пьяные, рыжие, страшные. Ещё более страшным показался Тину их шаман в уродливой маске, с бубном, ревущий страшным голосом какие то заклинания...
Над костром вознеслись столбы с перекладинами сверху. Мальчик присмотрелся, не поняв вначале, что это за кресты. Внезапно ему стало жутко и захотелось скорее убежать, спрятаться, только бы быть подальше от этого места... На крестах мальчик увидел распятых детей, просто прибитых гвоздями к перекладинам по рукам и ногам. Эти дети скорее всего не успели убежать, как Тин. Они были ещё живы, бились в агонии, умирали на глазах у Тина... А шаман ревел, резал их тела огромным ножом и обмазывал голые тела распятых их собственной кровью...50
- «Жертвоприношение...», - понял Тин, почувствовав себя трусом. Он подумал, что должен был быть там, с остальными несчастными. Тем более, что этих крестов становилось всё больше и больше... Тину бы данайцы выделили один из них... Шаман скакал вокруг них, кружился и ревел что-то нечленораздельное...
Тин находился совсем рядом. Спрятался под деревьями. Ему казалось, что пламя костра обжигает лицо. Он не плакал. Только потирал лицо ладонями, как это делал всегда, когда хотелось плакать. Потом упал на локти и думал... Думал... Мысли лезли в голову разные. Хотелось закричать. Хотелось броситься на данайцев. Но мальчик крепился.
Внезапно Тин словно проснулся. Он начал осторожно ползти назад, оглядываясь, что бы видеть дорогу, почти не сводя глаз с дикого танца эллинов... Наконец встал. Почти вскочил. Постоял. Глянул в последний раз на погибший город и побежал. Побежал вниз, за холм, туда, откуда не было видно ни врага, ни моря, ни костра, ни крестов... Ничего оттуда не было видно. Только лес да горы, серые, молчаливые камни среди стоящих по отрогам деревьев...
Так он шёл и шёл. Долго шёл. Садился, под какое ни будь дерево, отдыхал и снова продолжал путь. Куда? Он и сам не знал. Подальше. Подальше, где нет этих ужасов...
Наконец, когда уже совсем стемнело, когда в небе загорелись звёзды, а голод окончательно обуял тело, когда голова начала ходить ходуном от усталости, а ноги налились свинцом, Тин услыхал впереди чьи то голоса. Он бросился в придорожные кусты и прислушался. Голоса приближались. Им вторил тихий стук копыт... Тин ожидал ночных всадников молча, замерев от страха и волнения. Вначале он подумал, что это едут ужасные Всадники Ночи, семь бед, сем кошмаров и несчастий, живые мертвецы - кощеи, древние цари Магана. Сейчас они увидят Тина, остановятся и поразив своей злой волшебной силой украдут его душу... Но голоса и стук копыт приближался и Тин слышал явно человеческие голоса. Они и близко не были похожи на голоса мертвецов. Он набрался смелости и выглянул из укрытия. Минута. Вторая. Ближе и ближе подъезжали всадники. Наконец, перед глазами мальчика блеснули серебристые шеломы троянцев...
«Витязи... Наши...», - выскочил из своего укрытия Тин.
- Дяденьки! Постойте! Подождите! - закричал он что есть силы схвативши за поводья коня ближайшего к нему витязя
