не оглядываясь на город. Встретив её, любой прохожий принял бы вещую пророчицу за обыкновенную, жизнерадостную, бойкую старушку...
- Она ушла, - произнёс решительно сотник и, повернув коня, крикнул стражам:
- В цитадель! К Анхизу! Немедленно донести эту весть царю!
Подняв на дороге пыль, стражники развернули коней и помчались, не разбирая дороги...
...Этой ночью Тагу приснился волшебный сон. Он видел серебристый дивный луг с сияющей травой, звонкими, словно живыми цветочками-колокольчиками, с деревьями, на которых висели золотые листья. Роса капала с этих деревьев и выбивала очаровательную звонкую капель. А колокольчики подыгрывали росинкам. Таг засмеялся и побежал по этому лугу к маленькой речушке, что журчала и быстро текла по прозрачным хрусталикам. Мальчик сбросил с себя тунику и, прыгнув в воду, окунулся с головой в живительную влагу речки... Приятный холодок охватил тело. Тагу стало хорошо и радостно. Выйдя на берег, он глянул ещё раз вокруг, любуясь золотистыми листьями и серебристой травой. Тут всё было необычно, не так как в степи. Таг понял, что он не на земле, а где-то в другой, в волшебной, сказочной стране за далёкими-предалёкими звёздами. Даже свет тут был не такой, а другой. Свет словно не тело, а душу освещал. Таг, казалось, всё это не видел, а чувствовал. Да что там чувствовал! Он понимал, что стоит ему подумать о чём-то в этой стране, как его мысль тут же сбудется. Поэтому он старался не думать о плохом. Все его мысли тут были только весёлыми и почему-то хотелось взмахнуть руками и полететь, высоко-высоко, под радужное и манящее небо...
Вдруг, мальчик услышал голос, мелодичный, чарующий, влекущий куда то. Ему открылась дорога уходящая, куда-то вдаль, за горизонт, за луга и рощицы этой страны. Голова закружилась в волшебном дурмане. Таг пошёл по дорожке, гладя руками серебристые травы и звенящие колокольчики. Ему стало весело и хорошо, словно он шёл не по тропинке, а качался на качелях в дедушкином саду.
Голос его звал, манил. Таг чувствовал всем сердцем, что это добрый голос, что там сказочная страна, что там творятся чудеса, живут добрые звери и хорошие люди, что в той стране никто и никогда не болеет и не умирает, а все счастливы и радостны.
Внезапно голос спросил: "Тебе здесь нравится?"
- Конечно! - вскрикнул мальчик, ища глазами того, кто с ним говорит.
- Не ищи меня, - сказал голос, - ты меня не увидишь, глупый.
- Почему?
- Потому что я в твоём сердце.
- А кто ты?
- У меня много имён, - ответил Тагу голос, - но если ты хочешь попасть в эту волшебную страну, ты что-то должен сделать, что бы и твой мир стал таким. Ты сделал, что ни будь для завтрашнего дня?
- Я? - спросил Таг, глядя в небо, откуда, как ему показалось, и звучал голос, - я ещё ничего не сделал. Но я хочу сделать! Я хочу быть добрым и справедливым, что бы не приносить никому горя, а дарить только радость.
- Тогда эта дорога для тебя открыта. Иди по ней и придёшь в волшебную страну... – прозвучал голос в последний раз и Таг поспешил, побежал забыв обо всём на свете и вдруг... проснулся.
Было раннее утро. Таг открыл глаза, всё ещё наслаждаясь дивным сном, когда увидел стоящего над собой Анхиза.
- Сегодня мы поедем за город, в дальние лески, - сказал Анхиз, - царевичу пора привыкать к седлу в пути, а не только катаясь по кругу.
- Анхиз! Я видел чудесный сон! - воскликнул Таг, захотев было всё рассказать своему учителю.
Анхиз прижал палец к его губам.
- Тише. Никому не доверяй сны до полудня. Иначе добрый сон улетучится, а Мара и Морок украдут твоё счастье и отдадут тебя в власть Той, Имя Которой Забыто.
- А какое у Неё Имя? - усмехнулся Таг.
- Я же говорю, что Оно Забыто, - ответил Анхиз, - она блукает ночью по улицам города и крадёт души детей.
- И кто же Она такая?
Анхиз не ответил ничего, только подошёл к столу, на котором стоял умывальник и налил в него, из кувшина, тёплой воды.
- Пора умываться, царевич.
- Ага, раз ты не хочешь говорить, значит её просто нет! - воскликнул, рассмеявшись, Таг встав с кровати, - а значит и мне бояться нечего!
- Конечно, нечего, - согласился Анхиз, - только почему-то вы не забываете лить мёд на лаваш каждую ночь, перед сном, и читать молитвы Асменю.
Таг ничего не ответил. Он глянул на лежащий возле образа Асменя лаваш, за ночь пропитавшийся сладким мёдом, умылся и подойдя к хлебу, демонстративно взял его, отломил кусок и съел...63
...
...полуостров Золотой Рог; то же время...
Тин совсем изголодался, а ещё больше устал. Вообще, ему очень сильно хотелось спать и это чувство, когда спать хочется, но заснуть ты не в силах, не покидало его ни днём, ни ночью. Ночью спать мешал пронизывающий до самых костей холод, а днём мешала жара и яркий солнечный свет. Не мог и не привык Тин спать днём. День не для этого, как считал мальчик. Да и опасно было расслабляться. Это, значит, подарить себя хищникам. Ведь спящий человек, это лёгкая добыча. Так можно заснуть и больше никогда не проснуться.
Мальчик уже начал жалеть, что не послушал Геркле. Надо было покинуть этот полудикий край, полный призраков и бродячих собак. Но всегда, всегда резко, словно отрубая ненужный сучок от бревна, он гнал от себя эти мысли. "Да что же я, неженка, или белоручка какой?", - думал Тин, кутаясь в подаренный плащ, глядя пристально в скудный огонь и слушая одновременно тишину ночи.
Тишиной, ночь в горах можно назвать лишь потому, что в ночи всегда должно быть тихо, как кажется городским жителям. Мальчик же слышал непрестанные шорохи, стуки, крики и уханья ночных птиц и шатающихся по неведомым тропам зверей. Где-то в горах завывали собаки, а в низинах им вторили волки. Видимо от голода. Тин тоже завыл бы, если бы не был уверен, что издай он малейший шум, то обязательно станет, чьим-то ужином. Поэтому он просто слушал. Он понимал и зверей, и птиц, и камни, и ветер. Он знал, что людей вокруг нет. Никого нет, кроме завывающего ветра, несущегося откуда-то сверху. Ветер этот ударялся об скалы и бежал уже по земле, зловеще хохоча, шипя, как будто напевая жуткую песню.
Тин вспомнил. Ветер живой. Он только кажется не живым. Это не дыхание богов. И не дух. И не просто сила. Это могучий богатырь седой древности и зовут его Гастур64. Но его нельзя называть по имени. Зато можно позвать на помощь, и он поможет всегда. Так говорили старики из Золотого Рога, величая его дивным именем Стриба. Они рассказывали, что несётся Гастур из глубин Вселенной, из-за тёмных, невидимых звёзд и всё знает, и всё ведает, и вдохновляет идущих дорогами войны...
Мальчик поднял взор на огромную серебристую луну и впервые в жизни... заплакал.
- Ветер-ветрило, что ждёт меня, Гастур... - проговорил чуть слышно Тин, - где доля моя? Ты поможешь мне?.. Что делать мне?
Ветер продолжал яро завывать меж скал и Тин услыхал в ответ только безмолвие зловещего воя...
- Молчишь... - опустил глаза мальчик.
Ветер начинал стихать. То снова, резко порывая, пронизывая холодом, задувал огонь и хватал страхом за душу. Как не хотелось вылезать из тёплого плаща, что бы подбросить в пламя поленицу, но мальчик набирался сил и понимая, что иначе замёрзнет, вставал и кормил своего спасителя, свой огонь...
Наконец Тин окончательно обессилел и прилёг на камни у костра, укрывшись плащом, с головой... ... ...
... ... ...когда проснулся, уже был день. Небо, затянутое серыми тучами, казалось низким и тяжёлым. Тучи бежали, куда то к югу, но ветра не было. Костёр давно погас, а скалы и серый мох блестели каплями серебристой росы... Холод и голод гнели сильнее страха...
Тин поднялся, обхватив руками озябшие плечи. Так он постоял, осмотрелся вокруг, накинул плащ и схватив лук побежал вниз, в долину...
- Дурак, - сказал сам себе мальчик, - чего испугался? Данайцев? Они не станут рыскать ночами!
Он вдруг остановился.
- Я говорю сам с собой? Я схожу с ума..? Я схожу с ума от голода. Нужно поесть...
Тин сделал ещё несколько шагов.
- Если я поем, то я уже не смогу воевать. Лучше я убью данайца и заберу у него еду. И оружие. Всё заберу...
Так он брел, куда глядели глаза. Брёл долго, пока не вышел в знакомые ему места. С горы открылось море. Широкое и бескрайнее. Цвета тревожной, колышущейся лазури. Беспокойное море.
Тин глянул, куда то в сторону.
- Там Золотой Рог... Там Северное Море... Ты вернёшься туда, Тин? Они ждут тебя, жители твоего городка...
Он посмотрел в другую сторону, протянув туда руку, как бы указывая самому себе путь.
- Нет, Гастур, я туда не пойду, - проговорил мальчик, - данайцы не станут задерживаться долго в разграбленном крае. Они пойдут искать новые жертвы своим кровавым богам.
- Ха! - усмехнулся он, ударив себя в грудь, - да они сядут своими посёлками по всему Золотому Рогу! Они станут топтать твою землю, прах твоих родных, а ты? Что тянет тебя на юг?
- Нет, Гастур! Моя земля там, куда в состоянии дойти мои ноги, там, где я стою...
Мальчик замолчал. Он глянул на море, и облокотившись на огромный лук, застыл, любуясь огромной водной пустыней...
- А может мне уйти в страну данайцев? - спросил он сам себя, - я стану топтать их землю, и она станет моей?
Ветер что-то ответил шелестом краёв плаща и ласканием длинных, чёрных волос Тина.
- Ты прав, Гастур, - сказал мальчик, - нечего нам там делать. Это моя страна и я в ней хозяин. Нам не нужна их Эллада. Мы будем хранить восток от запада...
Тин помолчал, о чём-то думая.
- И запад от востока, - добавил он, цепляя через плечо огромный лук...
...окрестности Трои; то же самое время...
Уехали далеко. Таг постоянно вырывался на Звёздочке вперёд, а Эней держался Анхиза, чинно следуя рядом. За ними, держа такт, следовали ещё два десятка витязей. Но Таг и думать не смел о том, что такое этот такт. Интересно было всё, как будто мальчик всю свою жизнь просидел взаперти и вот, наконец, его выпустили на свободу. Конечно же, это было вовсе не так. Он и раньше бывал тут, но всё равно разбирало любопытство. Прежде всего, он хотел узнать, что же изменилось здесь за пару недель. Потом, думал Таг, он посмотрит на всё это и задаст кучу вопросов Анхизу, на которые старик вряд ли сможет дать ответы. А пока тот станет думать, Таг наберёт кучу жерделевых косточек65 для своей рогатки и вернувшись, обязательно обстреляет зазнайку Энея. Жерделевые косточки это не вишнёвые и Энею мало не покажется!
Ехали вдоль Скамандры. На берегу хотели пообедать, а ближе к вечеру вернуться в Трою.
Солнце поднималось всё выше и выше. Уже становилось жарко. На небе не было видно ни одной тучки, которая спрятала бы за собой солнце.
- Ну, что, маленький царевич? - прервал размышления Тага Анхиз, - ваше право избрать верное место для лагеря!
- Я бы хотел в леске, на берегу реки, - указал Таг на рощицу неподалёку.
- Неправильный выбор, - ответил Анхиз, - в леске враг подберётся незаметно, а челны супротивника расстреляют стрелами твой отряд. Сами же станут, недосягаемы нашим мечам.
- А где? В поле, под солнцем? Но жарко!
- И в поле нельзя. Поле, почитай, ладонь, - показал Анхиз могучую ладонь, - как на ладони станешь врагу открыт.
- И где же тогда? - обиделся Таг скорее на себя, чем на Анхиза, что не разгадал его загадки.
Анхиз усмехнулся, поняв мальчика.
- Вон, видишь холм, что над берегом, вдали? - показал он мальчику вперёд.
- Ну, вижу, - глянул Таг, - и я должен разбить там лагерь?
- Именно там. А почему ты так считаешь?
- Ничего я не считаю, - отвёл
