другие названия. Но нашу деревню никто не захватит. Не-ет, - уверенно протянул Колька. - Не за что!
Отец Тихон оценивающе покосился на стену коттеджа, к которой была пристроена веранда, на «Ниву», стоявшую в глубине двора, повернул улыбнувшееся лицо к Кольке.
- «Нива» для бандюков не машина, дома наши им тоже ни к чему – никто не купит, - возразил Колька и повернул голову, вслушиваясь в сумеречную даль.
Протяжно и призывно замычала корова. Запоздала, наверное, домой, теперь хозяйку зовёт. На реке всполошились-загоготали гуси, и тут же успокоились. То в одном конце деревни, то в другом побрёхивали собаки, словно передавая друг другу новости. Далёкий женский голос протяжно кричал на два тона: «Во-ва! До-мой!».
- О! – отец Тихон опять указал на телевизор: - Экстренное сообщение!
Колька повернулся к телевизору. Дикторша радостно сообщила, что на спасение заложников в захваченной деревне брошена районная милиция, ей на помощь движется областной спецназ.
- Видать, дела там серьёзные, раз спецназ двинули. И правда, тёзка нашей деревне - Романовка!
Из бани вышла стройная, в красивом халате, попадья с завёрнутым в полотенце ребёнком на руках. Богородица с младенцем, да и только! Попадья она была «по должности», а в миру, то есть, для друзей и подруг, молодая и весьма симпатичная женщина по имени Надя. Следом Колькина Людмила, учительница местной школы, в халате такого же покроя, только другой расцветки. Подруги-красавицы сподобились подарков отца Тихона, ездившего месяц назад в область.
- Идите, смойте грехи, - послала Надя мужиков. – А мы с Людой чайку попьём.
- Можете причаститься, - подмигнул Колька и кивнул на початую бутылку церковного кагора.
- Идите, идите… Как-нибудь разберёмся без вас, правда, Люд?
Прихватив четыре бутылки пива и по сухой рыбине, мужики пошли в баньку.
Сначала дали телам лениво отмякнуть в жаркой парной. Прогревшись и вспотев, выпили в предбаннике пива, понежились в расслабляющей истоме. Затем вернулись в парилку и попарились всерьёз: прогрели спины берёзовыми вениками, ласковыми, как объятия любимой жены, потом дубовыми – крепкими, как руки умелого массажиста. Войдя в раж, исхлестали друг друга что есть сил, подбадривая себя: «Ай, хорошо! Ещё! Поддай жару, до донышка не достаёт!» - и прочими подобными воплями.
Выползли из парной, отлежались на лавках в прохладном предбаннике, утолили жажду квасом из холодильника. Потом неспешно допивали пиво, пощипывая сушёную рыбу.
Посидели ещё немного в парилке, для успокоения тел. Искупались. Завернувшись в простыни, на манер римских патрициев, пошли на веранду пить чай.
- Ну вы и кричали! – посмеялась Надежда. – Будто вас черти в преисподнюю волокли, а вы сопротивлялись.
- Не за что нас в преисподнюю, - оправдался отец Тихон. – По мелочам, конечно, грешим, но я за себя и Николая эту мелочёвку отмаливаю.
- А на речке вроде как стреляли! – сообщила Людмила.
- Из пушки? – пошутил Колька.
- Из мелкого чего-то, тише, чем из охотничьего ружья. Раза четыре, сухо так…
- Пацаны, небось, взрывпакетами балуются, - предположил отец Тихон.
Сели за стол. Женщины налили чаю.
Теледикторша известила радостным голосом:
- Мы уже сообщали, что бандиты захватили в заложники целую деревню… Как нам рассказали по телефону очевидцы событий, ближе к вечеру в дом одной из жительниц деревни ворвались несколько вооружённых захватчиков. Схватили сына, жестоко избили, потом пошли в другие дома, избили ещё несколько человек. Бандиты прочесали всю деревню, отобрали у жителей мобильные телефоны, чтобы нельзя было вызвать милицию, и объявили деревню заложницей.
По мере того, как дикторша сообщала данные по месту происшествия и живо рассказывала подробности захвата, лица у слушателей всё больше вытягивались от удивления.
- Так это что… Нас, что-ли, захватили? – Людмила растерянно смотрела то на телевизор, то на мужчин. Область наша, деревня наша…
- И район… - так же растерянно добавила Надежда. – Ладно бы, район не сказали, а то наш район! У нас в области ещё одна Романовка есть, районный посёлок. А она про наш район говорит…
- …ситуация в деревне разрешилась с минимальными потерями, - успокоила телезрителей дикторша. – Все восемь бандитов задержаны, трое заложников ранены, один, увы, бандитами убит. Причины и цели бандитского нападения выясняются.
- Ну-ка, женщины, признавайтесь, пока мы отлучались в баню, вас тут бандиты ни за какие места не захватывали? – пошутил Колька.
- Не-ет, - в один голос на полном серьёзе возразили женщины.
- Мобильные телефоны не отнимали? – грозно продолжил «допрос с пристрастием» отец Тихон.
- Не отнимали, батюшка, не отнимали, родимый, - шутливо подыграла ему Надежда.
- Неисповедимы пути господни! – перекрестился отец Тихон, взглянув в звёздное небо. – А сообщения средств массовой информации и того неисповедимей…
- Массовая информация вообще от дьявола, - поправил отца Тихона Колька.
= 2 =
Романовка, хоть и стояла поблизости от города, местом была тихим, заброшенным. Терялась на фоне города-соседа. Но в последние год-два заливные луга с многочисленными озёрами за рекой стали привлекать охотников. И вот на живописной излучине противоположного берега умеющие люди организовали дачный, якобы, кооператив, выстроили «дачки» - дворцы по сравнению с иными деревенскими халупами.
Деревню «дачники» навещали. если у них кончались припасы или «горючее» - переплывали на надувных лодках реку и шли в деревенский магазин.
На середине излучины стояли дачи заядлых охотников – Рудницкого и Лисицына. Были они, говорят, дальними родственниками, бизнес начинали вместе, потом разошлись, обиженные друг на друга. Но дачи успели заложить рядом. А пока строили, и вовсе стали врагами.
Не зря говорят, хочешь потерять друга – заведи с ним совместный бизнес. Хочешь сделать родственника врагом – начни с ним совместную стройку.
Этот того уличил в том, что тот взял себе хорошие перекрытия, а ему положил плохие. Тот этого попрекнул, что соседский дом стоит не по нормативам, слишком близко к меже…
В общем, враждовали бывшие друзья-родственники перманентно, но без открытых военных действий.
В субботу Эдвард Рудницкий в очередной раз поссорился с соседом Станиславом Лисицыным.
Один другому слишком язвительно заметил, что чертополох вдоль забора надо бы хоть раз в месяц выкашивать, а то сорняков от вас… Другой сказал, что вишню, вообще-то, надо не вплотную к забору сажать, а так, чтобы она соседу не мешала. А то ведь и засохнуть от чего-нибудь может… Намёк на «засохнуть может» был воспринят очень нервно, и сопоставлен с плохим урожаем и болезнями плодоовощей вдоль забора…
В общем, разговор закончился обоюдными угрозами «я тебе сделаю!».
У Рудницкого гостевали его друзья, Александр Соловьёв и Дмитрий Косарев.
Трое приятелей походили друг на друга: узкие плечи с немощными руками, вываливающиеся через ремень штанов пивные животики. Жилистый Лисицин частенько подкалывал Рудницкого за его пивную внешность.
Встречу они уже «сбрызнули», поэтому ссору с соседом Эдвард воспринял горячее соседа.
- Коз-зёл! – процедил Рудницкий, возвращаясь на кухню к друзьям, где они пили пиво.
- Кто? – спросил Соловьёв, зубами отдирая от воблы жирную спинку.
- Да сосед! – возмутился Рудницкий.
- Чё он? – без особого интереса спросил Соловьёв, налил в стаканы пива, один подал Рудницкому.
- Трава ему не нравится на моём участке. Сорняки, говорит, на его стороне от неё.
- Пусть приходит, косит, раз она ему мешает, - посоветовал Соловьёв, звякнул стаканом о стакан Рудницкого, выпил залпом, утёр пену с верхней губы, запоздало произнёс тост - переиначенную цитату из песни их молодости: - За «траву у дома твоего». Ты ж ему за косьбу заплатить не откажешься?
- По госцене если только. Косец из него хреновый.
Приятели лениво посмеялись над интересным предложением.
- Косюн.
Пиво кончалось, а день едва к вечеру клонился.
- У тебя лодка есть? – спросил Косарев Рудницкого.
- Есть. Сетку ставить плаваю. Зачем тебе?
- Да у меня в деревне брат двоюродный, у него день рождения вчера был. Сегодня похмеляется. Приглашал на уху.
Двоюродного брата, справлявшего день рождения, решили уважить. Чего на даче без горючего сидеть?
Кое-как разместились втроём в одноместной надувной лодке. С помощью вёсел, похожих на мухобойки, двинулись к противоположному берегу. Подёргавшись на поверхности, подобно сонному жуку-плавунцу, лодка с грехом пополам перебралась через водную преграду и ткнулась в противоположный берег.
- Кто это машину здесь на ночь глядя бросает? – спросил Косарев, указывая на «Ауди», выехавшую к кромке воды.
- Да Лисицин! Он частенько с этой стороны приезжает. Напрямую, с дачной стороны от города просёлок, а здесь небольшой крюк, но по асфальту. Машину бережёт. Всё у него не как у людей! Коз-зёл! – вспомнил конфликт с соседом Рудницкий.
- Паршивенькая машина у твоего соседа, - скептически заметил Косарев.
Машина была, конечно, не паршивенькая, но и не из последних моделей.
Косарев шагнул к машине, собираясь разглядеть её поближе, запнулся о палку. Зачем-то поднял её.
- Каков хозяин, такова и машина… Коз-зёл! – снова возмутился Рудницкий.
Воровато оглянувшись, Косарев вдруг что есть сил ударил подобранной палкой по ближайшей фаре. На землю посыпались стёкла.
- Ты чего? – удивился Рудницкий. В нём сыграло уважение к автомобилям, присущее почти всем мужчинам.
Завопила сигнализация.
- Я думал, она не на сигнализации, - удивился Косарев. – Пошли, пока никто не увидел, - заторопился он.
- Да уж небось увидел, - покачал головой Рудницкий. – Он за своей машиной из окна в бинокль наблюдает… Козёл.
- Ну раз наблюдает… - Соловьёв взял из руки Косарева палку и с размаху приложился к крылу машины, оставив на нём изрядную вмятину. – Что он нам сделает? Один-то…
- А ничего! – Рудницкий взял палку у приятеля и, размахнувшись как топором, ударил по лобовому стеклу. Стекло в месте соприкосновения с палкой провалилось, а по остальной поверхности покрылось густыми трещинами. – Отак от! Ну, пошли уху с водкой жрать!
Выстроившись гуськом, подвыпившие приятели накрылись лодкой, и, пытаясь что-то спеть, неверным солдатским строем пошли в село. Искалеченная машина подвывала, как жестоко побитое животное.
Лисицин поливал газон, когда услышал вопли машины с той стороны реки. Не особо всполошившись, но всё же торопливо, прошёл в дом, и через бинокль, постоянно лежавший для этого дела на подоконнике, взглянул на тот берег. Такое случалось – сигнализация изредка срабатывала ни с того, ни с сего, и, откричав положенное, умолкала.
Но сегодня увиденное через бинокль поразило Лисицина. Около его «Ауди» стоял Рудницкий с дружками, один из которых держал в руках палку. Передняя фара машины была разбита. Потом палку взял другой, и ударил его машину по крылу! Потом Рудницкий разбил лобовое стекло!
Это было страшное надругательство. На глазах у хозяина насильничали его четырёхколёсную подругу!
Лисицын, мягко говоря, растерялся.
Что делать?
То, что наглецов надо наказать – это не подлежало сомнению. Да и ущерб компенсировать. ГАИ или милицию вызывать – пустое дело. Поди докажи, что машину изуродовали эти гады… Куда они,
