кстати, пошли?
Лисицин снова поднял бинокль. Ага, вот они. Накрылись лодкой, рожи весёлые, песни, видать, орут…
К дому подошли, в ворота стучатся… Хозяин вышел, обнимаются… Вошли, вместе с лодкой… Значит, надолго. Иначе бы лодку на улице оставили.
Лисицин вытащил мобильник, набрал номер.
- Алло, Серёга! Слушай, тут такое дело… Я сейчас на даче… Сосед-козёл с дружками машину мне изуродовал… Ну как, палкой! Фару разбил, лобовое стекло, кузов помял… Да хрен их знает! Пьяные, небось, покуражились… Нет, машина на том берегу, со стороны деревни… Трое их, да сельский один, они в гости пошли. Дом? Одноэтажный, новый, на два окна, чуть правее от моей машины, не ошибёшься… Ну, давай, приезжайте. А я на лодке подгребу, обстановку разведаю…
Теперь Лисицин был спокоен: Серёга служил в охранном предприятии. Если он сказал, что поможет, значит поможет. Естественно, с помощью друзей-охранников.
= 3 =
Приятели вовсю справляли второй день дня рождения двоюродного брата Рудницкого, Мишки.
Мишка фермерствовал. Его двухэтажный коттедж с мансардой стоял на другом конце села. Здесь, на берегу реки жила его мать, которой он в прошлом году отремонтировал домик. Считай, заново отстроил. Мать не захотела идти жить к нему. Не хочу, говорит, мешать молодым. И то правда, старики, они надоедливые. А здесь, опять же, ему удобно – рыбацкие принадлежности не таскать, если что. Всё у матери хранится.
День рождения Мишка справлял у матери. Жена хлопотать не захотела, сказала, пусть мать твоя хлопочет – делать ей всё равно нечего.
Вчера на реке, против дома столы расставили, хорошо посидели на природе, коллективно, по-крупному. А сегодня поправляли здоровье во дворе, келейно, с кем придётся. Точнее, с теми, кто придёт. Вот, братан двоюродный пришёл с друзьями.
Третью или четвёртую бутылку уже распечатали, уха давно кончилась, мать вторую сковородку жареной картошки принесла, все за столом весело друг друга уважали и громко о том разговаривали…
Друзья слушали очередной многословный, путаный и бестолковый тост, как вдруг, откуда ни возьмись, выскочили пять или шесть, а может и больше, омоновцев, или спецназовцев, или бандюганов – все они сейчас ходят в камуфляжной форме, с масками на лицах. А сзади – Лисицин, вроде как руководит ими. И главарь бандитов, судя по наглой, весёлой роже без маски.
- Всем оставаться на местах! – рявкнул главный бандюган. – Деревня окружена, вы объявляетесь заложниками!
Никто из «заложников» не видел, как главарь, повернувший лицо назад, весело подмигнул Лисицину.
- Мобилы на стол, быстро! – снова рявкнул главарь. – Связь с внешним миром до особого распоряжения прекращается!
Побледневший Рудницкий выложил на стол мобильный телефон.
- Бабка, мобила есть? – грозно спросил главарь у матери хозяина.
Старушка в полубессознании отрицательно качнула головой. За всю жизнь её ни разу не брали в заложницы, поэтому перепугалась она до крайности.
Рудницкий и его друзья, оклемавшись от первого страха, увидели, что у напавших нет оружия, и дали дёру в разные стороны. Не понимавший, за что и почему нападение, Мишка остался на месте. Да и выпимши он был сильнее других.
Натренированные охранники без труда догнали и «обезвредили» Соловьёва и Косырева. Рудницкий же оказался проворнее и успел удрать.
Связав «пленных» и встряхнув их как следует, нападавшие попытались узнать, куда делся их «главарь» - Рудницкий. Куда делся «главарь», никто не знал.
Оттащили «пленников» во двор, где те только что пили водку.
Мишка, перепуганный непонятностью творившегося и пьяно таращивший на мельтешение перед ним глаза, всё ещё сидел за столом.
- Охраняй их! – приказал главный бандит. – Если сбегут…
Он не договорил, что будет, «если», но сделал красноречивый жест поперёк горла.
Бабка, увидев страшный жест, и вовсе обезножела.
Рудницкого настигли на берегу реки, где он снимал штаны, чтобы на манер Чапаева попытаться спастись вплавь.
Здесь же, неподалёку от искорёженной «Ауди» и наказали его, требуя возместить причинённый ущерб. Били чисто символически, скорее для морального, чем физического воздействия.
Получив «предварительное согласие», привели главаря «автовандалов» «на базу», где Мишка «охранял» «подельников» Рудницкого.
Во дворе Лисицин долго крыл матюками Рудницкого, укоряя за искорёженную машину. Рудницкий в конце концов признал, что он с друзьями неправ и клятвенно пообещал Лисицину отремонтировать машину за свой счёт. Каждый отремонтирует то, что испортил. Соловьёва и Косырева, согласившихся с таким раскладом, развязали, посадили за стол.
«Невооружённые силы», «взявшие деревню в заложники», пить отказались и, сославшись на неотложные дела, уехали.
Примирение обмыли и подкрепили двумя бутылками водки.
В сумерках уже собрались к себе на дачи.
- Вот чёрт! – возмутился Косырев. – А мы лодку пропороли, спустила она.
- На моей поплывём, - решил Лисицин.
- А вчетвером мы в твой «спасательный круг» не уместимся! – заплетающимся языком выдал трезвую мысль Рудницкий. У Лисицина лодка была тоже одноместная.
- Муж-жики, я вас на с-с-своём плавсредстве отвезу-у! У-у! С ветерком прокач-щ-щу-у! – изобразил гудок паровоза и щедро махнул рукой Мишка. Так встарь, возможно, махали пьяненькие купцы, сажая желающих прокатиться на лихую тройку.
С помощью друзей он выволок из сарая десятиместный надувной спасательный плот, который хранил у матери. А зачем таскать плавсредство домой, если мать живёт на берегу реки?
Спотыкаясь в темноте, перенесли плавсредство на берег, спустили на воду.
- С-садись, братва!
Двух человек Мишка посадил по бортам, вручил им вёсла. Двух на корму – дал верёвку, привязанную к маленькой лодке, чтобы отбуксировать её к «родному» берегу. Сам с подобранной доской сел на нос плота, чтобы подруливать.
Повиляв у берега и приспособившись к гребле, поплыли.
Подгребая, негромко разговаривали.
- Да-а, а здорово мы напугались, когда во двор ребята в камуфляже…
- Ага… «Ни с места! Деревня окружена! Объявляем всех заложниками!»
- Нет, ну согласитесь, мужики… Машина-то при чём?
- Да всё правильно… Это Димке, вон, моча в голову стукнула…
- Да хрен его знает… На самом деле, моча стукнула. У меня и мысли не было, машину изуродовать… Я ж понимаю, машина для мужика – святое!
- Нет, это кому ж такая идея пришла, деревню в заложники взять? А?
До берега оставалось всего ничего. И вдруг с берега:
- Стоять! Руки вверх! Вы окружены!
- Эдвард, а твои ребята не уехали, что-ли? – удивился Мишка.
- А хрен их знает, - задумчиво проговорил Рудницкий. – Может решили на уху остаться?
С берега послышалось клацанье затворов.
- Мужики! Не стреляйте! Свои! – почему-то громким шёпотом, скорее похожим на сдавленный крик, попросил Мишка. А для верности встал и замахал над головой руками.
= 4 =
Когда бандюганы ворвались во двор, бабка Лида, Мишкина мать, обомлела до потери соображения.
Когда главный бандюган потребовал «сдать мобилы» и спросил, есть ли она у бабки, та честно призналась, что нету. Если бы её спросили про телефон, она, может и сообразила сходить в дом и отдать нападавшим сотовый телефон. А про «мобилу» она с перепугу не поняла, что она такое. Но про то, что деревня окружена бандюками и взята в заложники, поняла очень чётко. Телевизор, чай, каждый день смотрит про заложников.
И как только бандюки ушли со двора, по той самой неведомой «мобиле», которая лежала у неё в спальне, в тумбочке рядом с лекарствами, позвонила в город сестре, бабке Нюре, и рассказала, что ихнюю деревню захватили террористы, всех ловят, отнимают «мобилы», требования пока не предъявили, но, похоже, много их, раз деревню окружили, может и из Чечни пришли – рожи не видать, под масками все, а голоса грубые, ненашенские.
Потом бабка Лида приняла капель от сердца, успокоительной настойки – плеснула в рот прямо из пузырька, потому что капли капать дрожащие руки не соглашались. Зачем-то проглотила две таблетки снотворного… И сомлела не вставая с кровати.
Бабка Нюра тут же поделилась новостью с дочерью, у которой она жила. Рассказывала красочно, описывая события так, будто сама была при захвате заложников. Благо насмотрелась по телевизору фильмов про бандюков-террористов и их зверства.
Дочь служила секретаршей в мэрии, и тут же перезвонила своему начальнику. Рассказала все без утайки. И про то, что деревня окружена крупным отрядом террористов, тайно прибывшим из Чечни, и про зверства, которые творятся в деревне, и про героический поступок бабки-родственницы, которая под угрозой смерти дозвонилась до её матери…
Начальник из мэрии не мог не поверить героическому поступку, совершённому родственницей его секретарши, и позвонил начальнику районной милиции. Начальник милиции, приняв информацию из уст ответственного мэрского лица, вынужден был действовать.
Районная милиция только ещё собиралась по тревоге, а по центральному телевидению уже передавали сообщение, что деревня в Саратовской области окружена бандитами, взята в заложники, что на спасение деревни брошены все силы районной милиции и даже областной ОМОН.
Пришлось местному начальнику милиции вызывать и областной ОМОН.
Одним словом, не прошло и… Едва солнце успело закатиться под горизонт, а в дачно-охотничий посёлок, что напротив деревни, прибыл отряд районной милиции.
Из области отряду приказали рассредоточиться, никаких действий не предпринимать, и ждать областного ОМОНа, который по прибытии с ходу займётся зачисткой деревни.
Силами охраны районного правопорядка командовал заместитель начальника РОВД. Штаб он устроил за забором одной из дач, присев на удачно подвернувшейся для этого дела шатающийся табурет.
Стемнело уже, а областной ОМОН не появлялся. Бандиты тоже себя ничем не проявляли. Деревня светилась в темноте обычными огнями – и это было странно. Ждали от бандюков нехороших действий.
Вдруг на том берегу послышались непонятные издали голоса, шум опускаемых в воду плавсредств, ритмичный плеск вёсел.
«Реку форсируют!» - забеспокоился замначальника и приказал своим приготовиться к отражению противника.
Плывущие не особо маскировались, разговаривали довольно громко. Судя по интонации, были чем-то довольны.
- Нет, это кому ж такая идея пришла, деревню в заложники взять? А? – послышалось со стороны плывущих.
«Террористы плывут», - убедился заместитель начальника РОВД.
«Хорошо упаковались», - позавидовал он, увидев вынырнувший из темноты спасательнй плот, и громко скомандовал бандитам:
- Стоять! Руки вверх! Вы окружены!
На реке на мгновение всё умолкло. И громким шопотом, весело так, попросили:
- Мужики! Не стреляйте! Свои!
Ну кто ещё может просить не стрелять в них, потому что свои? Только террористы!
Заместитель начальника милиции встал, как это делали политруки в советских фильмах, высоко поднял вверх руку и громким шёпотом, потому что от волнения ему перехватило горло, громко произнёс:
- Без команды не…
Но тут голос у него прорезался, и он вполне громко закончил:
- …стрелять!
На фоне не совсем ещё почерневшего западного неба вдруг прорисовалась лодка с сидящими в ней людьми. Один из них встал и замахнулся…
«Сейчас гранату бросит…», - с тоской подумал заместитель начальника
