геофизические аномалии, - не уставая хвалю мыслителя, - и месторождение в кармане, - вот это точно подметил: одного кармана хватит. – Гордитесь таким руководителем.
- Я и так, - соглашается гордиться Алевтина. – Буду по его мудрому указанию делать детальную геологическую основу для прогнозной карты. – С одной дамой всё понятно.
- Одна? – сомневаюсь в её силёнках.
- Не привыкать, - отчаянно бросает упрёк всем Коганам, - справлюсь. Собственно, здесь особо и делать нечего – сплошь туфы. – Она права: и месторождение здесь, и вмещающие породы – сплошь туфта.
- Алевтина Викторовна, - разъясняю свою авторитетную позицию и настраиваю на получение хоть какой-нибудь полезной информации от бесполезной съёмки, - скорее всего мы имеем здесь небогатое месторождение вкрапленных руд, - и вперяю проницательный взор в её смеющиеся зенки, - концентрирующееся в крупном жерле вулкана. Я покажу вам на местности эпицентр, - она, ещё больше веселея, недоверчиво восклицает: «О-го-го!», но я привык не обращать внимания на любые взбрыки неуравновешенной женской психики и как ни в чём не бывало продолжаю: - А вы постарайтесь закартировать фланговые лавовые образования конуса, чтобы чётко ограничить рудоносную структуру. Потом мы уточним ваши субъективные наблюдения, - не даю ей слишком задирать носопырку, - объективными данными электропрофилирования. – Она не обижается, понимает, что не на что, только опять тянет: «О-ё-ёй!» и ржёт скептически, очевидно не зная, что смеётся тот, кто смеётся последним – пока до него дойдёт! – Лады? – Обрадованная доверием ведущего в здешних краях и окрестностях специалиста по неоткрытым месторождениям, естественно, соглашается:
- Ладно, попробую, - хотя ей, может быть, и хочется послать меня куда подальше. Вот почему я не люблю договариваться с женщинами. С ними никогда не ясно: до чего договорились и договорились ли. То ли дело с мужиками: чуть что, послал к богу в рай в открытую, кратко и понятно, что договорились. А сейчас я окончательно борзею:
- Знаете, - сообщаю прокисшую новость, - по моим настоятельным требованиям на известной вам горе тоже будет детальный участок, уже и профили подготовлены.
- Не слышала, - удивляется Алевтина, - и Коган ничего не говорил. – Я оскорбительно фыркаю мыслителю прямо в харю: ещё бы сказал, ему зыркалы мушиная вкрапленность застила. Вздыхаю, жалея, – у добрых людей переходы от гнева к жалости быстры и непонятны умом – что тем горше будет его скорое просветление. – Вы тоже, - насмехается, - кинули профессиональный взгляд?
- Не смейтесь, - предупреждаю как уважаемую личность, - как бы потом не пожалеть. – Она: «О-о-хо-хо!» А я: - Я вас прощаю. – Она тут же: «Премного благодарны!» - Вспомните, - смягчаю нотацию младшего, но разумного, старшему, но недотёпе, - кто меня раздразнил? – Улыбка её смягчается, шарики перескакивают на мыслительный аппарат. Вообще, как я заметил, - а я парень очень даже заметливый – в тайге она из зачерствелого сухаря превращается под влиянием здоровых климата, природы и коллектива в размякший. – Махнём туда после этого? – Она согласно машет рукой:
- Махнём! – и мы смеёмся, объединённые нашей тайной.
Отсмеявшись, вежливо спрашиваю у второй, хмурой, дамы:
- А вы зачем припёрлись? Опять с плановой лекцией о борьбе пеонов против латифундистов и влиянии её на выполнение нашей пятилетки в четыре года?
- Да пошёл ты! – огрызается с присущей ей вежливостью. – Коган, - жалуется, - послал, - но не уточняет куда, на сколько букв. Против послания руководства не попрёшь – может послать и подальше.
- Чем хотели бы заняться? – осведомляюсь ещё вежливее.
- Ничем! – как отрезала.
- Я, - говорю согласно, - как раз хотел предложить это же.
Алевтина так и покатилась, обрадовавшись согласию по коренному вопросу пребывания Сарнячки в таёжных тенётах.
- Будешь, - уточняю, - считать журналы и варить вкусную пищу. – Распоряжение начальника на поднадзорной ему площади земного шарика непререкаемо, и она это хорошо знает.
- Вот! – показывает дулю, даже не дулю, что особенно обидно, а – дулечку. На том и договорились.
- Надо же! – притворно радуюсь, чтобы замять грубость одной из приличных мымр. – Вся идеологическая тройка партии здесь. – Алевтина опять громко смеётся – смех у неё нервный, наверное, сам собой выскакивает после долгого конторского воздержания. А до Сарнячки справедливая цифра доходит с опозданием, и потому она выражает положительное отношение одними губами: «Ха-ха!» - Теперь, - не сомневаюсь, - не подведём прозорливца и сдадим в закрома Родины бедное месторождение. А где Колокольчик? – спрашиваю, затаив дыхание. – Что он-то не пришёл, не порадовал нас? – Сарнячка скривилась как от наикислейшего борща из банки плодовитого «Плодовощторга».
- Его в Опытно-методическую партию перевели, - и самой, наверное, хочется на денёк потеряться, может быть, для этого и заявилась. А я мысленно восторгаюсь краснодипломным прохиндеем: «Ну, Бубенчик! Надо же, пристроился на экспедиционную звонницу. И от сердца отлегло, хотя и не сомневался, что Марья, т.е., Машенька – я даже улыбнулся, ощутив непередаваемо приятный вкус имени – покажет нахалюге от ворот загогулистый поворот. Всё, эту тему можно закрыть, запечатать и папочку завязать красивым бантиком. Ну не мог я, сердцеед и душевед, ошибиться в невесте. Четыре не смогли надуть, пятая не такая. Не каждой даю ключ от квартиры, где в тумбочке лежат остатки крупной суммы денег.
Чтобы разместить дорогих гостей, пришлось освободить четырёхместный склад, распределив имущество по палаткам. Я даже не пожалел валяющейся без дела разодранной и связанной проводом раскладушки, от которой Алевтина решительно отказалась в пользу молодой подруги с нежной кожей, а сама принялась ладить топчан. Я, конечно, помог, но прежде, высунув от усердия язык, написал на листе бумаги крупным красивым шрифтом вкривь и вкось: «Тематическое отделение здешнего отряда» и вывесил над входом. Но старания мои пошли прахом, потому что Сарнячка с остервенением сорвала вывеску, смяла и бросила в костёр.
- Идиот! – поблагодарила в свойственной ей манере, на том и закончилась наша ознакомительная встреча, тем более вернулись рыбаки с богатым уловом, а в сумерки – охотник с богатой добычей – связкой рябцов, - которая и не снилась Колокольчику.
Бывают люди, которые несут другим радость и счастье – я из числа этих. А бывают такие, что за ними волочится шлейф бед. Сарнячка – из тех. Иначе чем объяснить, что с её появлением начался обложной дождь?
Ночью проснулся от настойчивого туканья по крыше палатки сначала редкого, но тяжёлого, потом полегче, но частого, пока всё не слилось в шум дождя. Здешние дожди начинаются тихо, спокойно, без предупреждения и льют, не переставая, по нескольку суток. Вторая половина июля и август – самое время для них, и божья канцелярия, в отличие от человеческих, никогда не изменяет и не пропускает сроков. Коган, когда настропалял меня на ударный труд, или намеренно забыл об этом, или понадеялся на удачу. Не вышло. Мелкий частый дождь, а порой просто морось сдерживали наш трудовой порыв ровнёхонько три дня и на одну полночь больше, пока низко стелющиеся тучи не выжались и не уползли за дальние сопки, цепляясь по пути за островерхие пики деревьев.
Долгий дождь в тайге выматывает бездельем не только душу, но и силы почище любых маршрутов. Надоедает всё: и спячка, и валянье, и жратва, и беспрерывный чай, и перечитанные по нескольку раз книги, и хорошие люди, и даже карты. Все ходили с опухшими и обвисшими багрово-лиловыми носами и ушами, отбитыми потрёпанной колодой, и даже носики дам слегка пострадали. Надо набраться терпения. Настоящий таёжник никогда не жалуется на природу, никогда не причитает и не клеймит вся и всех, он просто терпит, терпит и ждёт, чего нам не велел дяденька Мичурин, который всё делал вопреки ей, но объегорить так и не сумел. Таёжник должен уметь ждать и терпеть.
Но однажды уже под утро я проснулся от невероятной тишины. Встал, не поленился, выглянул из палатки – ба! Сколько звёзд-то на промытом небе! Я и забыл, как они выглядят. Ни одной не пропало! Радость неимоверная. Но преждевременная. Целую неделю работали, но не в полную силу, а поочерёдно с дождями, и мной всё чаще овладевало разумное желание избавиться от Сарнячки. Но как? Кто чего-то очень хочет… да, но ждать долго не хотелось. Помог случай, который всегда на стороне хороших людей.
Началось нашествие чёрных жуков. Огромные усачи, сантиметров по пять-семь, жёсткие и колючие, устрашали одним своим видом, а если попадали на открытое тело – избави бог, на лицо! – то ползли, вонзаясь когтями в кожу, и отдирались с болью. Приятные насекомые завели привычку к ночи заползать в тёплые палатки и медленно лезли по опорам вверх, обсуждая на ходу ситуацию с помощью усатых антенн, и скапливались на верхней перекладине. Некоторые, стремясь спрямить путь, ползли по потолочному полотнищу и, не удержавшись, шмякались прямиком на спальники. Лучшее укрытие – спрятаться по-страусиному с головой в спальном мешке и спокойно дрыхнуть, если не приснится что-нибудь пострашнее, вроде Сарнячки. Алевтина, знакомая с экзотической фауной, так и делала, а Сарнячка нервничала, и из складской палатки то и дело слышались ночью истошные вопли и яростное стуканье ладонями по мешку. В конце концов, там стали оставлять свечу на ночь, приманивая любопытных усачей в ещё больших количествах. Сарнячка ночами сидела на ватнике с задранными ногами и прутиком сбивала непрошеных визитёров, а они с упорством лезли и лезли, лишая ценного работника восстановительного сна. Сердце у меня не камень, советую, как избавиться от напасти:
- Видишь, - объясняю, - они стремятся вверх, к звёздам? Вырежь, - советую, - дырку в палатке над головой, и пусть вылазят и ползут дальше. – А сам смекаю: какой-никакой, а пятый-десятый жучок обязательно не удержится и свалится на осунувшееся личико, переполнит чашу страдания, и рванёт бедолага домой, освободив нас от тёмных чар. Ей почему-то эффективное предложение не понравилось.
- В твоей башке, - рычит, - надо дырку проделать, - и разговаривать по-дружески не хочет, делай после этого добро людям. Ходит как чумная днями, все жалеют, правда, на словах – так себе недорого. Вызвалась даже помогать Алевтине, чтобы не оставаться днём с усачами. Крепится как может, но чувствуется, что чуть-чуток не хватает, чтобы сломаться. И этот чуток случился.
Как-то на третье, четвёртое ли утро нас разбудил ну совсем душераздирающий вопль, а потом длинный вой в одной тональности. Что почём разобрались быстро. Оказывается, бедная девушка, напрочь утомившаяся от ночных бдений, невзначай прикорнула, свернувшись клубочком. А когда засветло развернулась, то увидела рядом с собой тоже свернувшуюся в клубочек здоровенную змею. Хладнокровная тварь, оказавшаяся безобидным полозом, настыв на мокрой земле под непрерывными дождями, нашла свободное тёплое сухое местечко, не стала толкаться и качать права, а тихо-мирно пристроилась рядом. И чего, спрашивается, надо было поднимать вселенский хай? Я примчался первым и первым подумал, что свой свояка видит издалека даже ночью. Полоза, опасаясь расправы, срочно выпустили на свободу. А
